Человек переживает психическую травму. Оказавшись в ситуации, он (а) не смог изменить событие, (б) не смог выйти из события, (в) не смог получить помощь того, кто мог бы изменить это событие или вытащить его из него.
Это предельная нагрузка всего организма. Весь человек в момент этого события организован в сторону одной единственной цели: любыми способами всё это прекратить. Но вся энергия, направленная на эту цель, не переходит в работу, не приносит результат.
В будущем мы видим, что этот человек разрывает чуть ли не все свои эмоциональные связи: с коллегами, друзьями, близкими. Более того, он разрывает связи с вещами, которые до этого были для него значимы.
Что происходит?
Здесь срабатывает сразу несколько моментов.
Динамически мы видим: либидо как общее стремление к образованию и сохранению связей "отворачивается" от внешнего мира и "оборачивается" внутрь, в Я. Человек замыкается.
Вместе с тем опыт травмы похож на незаживающую рану: она болит и кровит. Она стягивает на себя всё внимание. Отсюда и особая фиксация на травматическом опыте, который возвращается в мыслях, сновидениях, разыгрываниях и нередко повторениях. Это способ не только переработать травматическую психическую группу, накапливающую в себе возбуждение, но и сбрасывать это напряжение через навязчивое повторение.
Этот опыт становится первостепенной задачей, стягивающей на себя значительную часть эмоциональных нагрузок. Это чем-то похоже на сорванный в квартире кран и разливающуюся воду: эта задача становится приоритетной и не терпящей отлагательств.
Но вместе с тем в ядре этого опыта скрывается вещь, которую часть не замечают и упускают. В момент травматического события человек не только не смог изменить ситуацию, не только не смог выйти из ситуации, но и... не смог получить помощь.
Ребенок, упавший на детской площадке, начинает кричать: он либо ждет, когда мама сама к нему придет и спасет, либо сам бежит к ней за помощью и поддержкой. В этом сущность социальных существ: искать поддержку и опору, когда трудно, когда безвыходно.
Никто не пришел. Событие продолжалось, и это было не изменить. Никто не пришел. В ядре этого влиятельного, доминантного, приоритетного опыта отныне сидит два ужасающих представления: я не спас самого себя + никто не пришел мне на помощь.
Отчуждение и одиночество. Отныне человек не может положиться ни на себя, ни на других. Ненадежно всё: собственное Я и объекты вокруг. Вместе с тем переживание этого отчуждения, этого разрыва связей и недоступности других порождает гнев, состояние обороны и нередко нападения, возможно даже, отмщения или его производных.
Травма - это не страх. Это лишь поверхность. Травма - это потеря: потеря мира, потеря других и потеря себя.
Травматический опыт, а, соответственно, психическая группа, составляющая суть этого опыта, чем-то похожа на "черную дыру", которая отныне стягивает на себя вообще всё: либидо с его частичными влечениями привязанности, заботы, нежности, секса, игры; а также деструкции с ее страхом, ужасом, протестом и гневом. Именно поэтому работа травмы следует принципу удовольствия: стягивая на себя возбуждения чуть ли не из всех влечений, она обеспечивает разрядку, сброс, эвакуацию нагрузок через навязчивые мысли, сны, галлюцинации и эмоционально нагруженные, нарушенные, хаотичные отношения с миром. В таком случае оказывается, что травма - это единственный способ чувствовать себя живым после травмы.
ВСЕ РЕСУРСЫ:
VK: vk.com/psycaseanalytic
Boosty: boosty.to/psycase
Dzen: dzen.ru/psycase
Telegram: t.me/psycaseanalytic
YouTube: youtube.com/@psycase