Продолжение. Начало здесь: Эмтегей 85’ Колыма реальная и мистическая
В Кадыкчане было немало «оригиналов», но особое место среди них занимал мой отец. Его прозвали коллекционером мотоциклов, потому что их у него было целых три штуки. Первый он купил с рук, и это была ижевская «Планета-3». Но семье требовался более вместительный транспорт, и тогда отец купил подержанную коляску, а к ней заодно и старый Иж-57. Старый Иж был на ходу, но он же не модный, поэтому коляску от него поставили на современную «Планету».
Однако скоро стало ясно, что одноцилиндровая «Планета» слишком слаба для того, чтоб ездить с тяжёлой коляской. На каждый перевал она тащилась с таким трудом, что казалось, вот-вот двигатель развалится на части. И приходилось на вершине делать получасовую остановку, чтобы дать возможность двигателю охладиться до рабочей температуры. И тут как раз вовремя у нас в профкоме подошла очередь на покупку мотоцикла с боковым прицепом, которую в народе называют «люлькой». Так в нашем гараже появился третий «стальной конь».
Тут надо заметить, что очередь на мотоцикл нам подходила и раньше. И не только на мотоцикл. Дважды мы могли купить «Москвич» и однажды — шикарную Ладу «шестёрку». Но каждый раз отец отказывался от покупки машины в пользу следующего за ним очередника. Почему? Да потому, что отец сам был членом профсоюзного комитета шахты «Кадыкчанская», и как раз в его обязанности входило распределение очереди на приобретение автомобилей. Поэтому он сразу сказал: «Пока я в профкоме, на машине мы ездить не будем, чтобы ни одна сволочь даже в мыслях не могла допустить, что Голубев смухлевал и сам себе «распределил» талон на приобретение машины».
Глупо? Нет. Совсем не глупо. Честно и благородно. Сначала я обижался на отца за такую, неоправданную, на мой взгляд, принципиальность, но очень скоро понял, что это высшая планка уровня совести у человека. Непонятная большинству, зато безоговорочно подтверждающая наличие этой совести, не оставляющая ни малейшего шанса усомниться в порядочности. Вот такие у нас люди. Рядом с ними даже самый бессовестный невольно начинал становиться лучше.
А ещё Виктор Петрович был известен как единственный на Колыме владелец собственного ресторана! Это поистине уникальная история. Тут нужно пояснить, что в нашем посёлке трудно найти человека, у которого не было хотя бы одного ружья в доме. Ещё труднее было найти мужчину, который не рыбачил бы. И совсем уж нереально найти семью, не имеющую собственного гаража, пусть и пустого, используемого для хранения тех же рыбы, икры, мяса, собранных ягод и грибов, а также заготовок на зиму: варений, солений, салатов и т. п.
Обычно к гаражу прилагалась теплица с коробами, расположенными в метре от поверхности земли, и проходящей под ними петлёй печной трубой, играющей роль подогревателя грунта снизу. В таких теплицах, отапливаемых бесплатным углем, люди умудрялись выращивать богатый урожай картофеля, огурцов, помидоров, перцев и кабачков. Мои же родители первыми стали выращивать сладкие арбузы и дыни. В мои обязанности входило дважды в сутки топить печь. Эта повинность, которая была вовсе не в тягость, длилась с апреля до уборки урожая в августе. Правда, в июне и июле топить приходилось редко, только когда случались холодные ночи.
А ещё при гараже с теплицей обычно устраивали курятник, крольчатник и свинарник. Стройматериалы-то были бесплатные, земли — вообще миллионы гектаров вокруг. Поэтому для обладания всем этим богатством требовались только желание и умелые руки. В нашей семье с этим проблем явно не наблюдалось. Ещё мой старший брат помогал отцу строить курятник и отапливаемый сарай для кроликов. Я, когда подрос, помогал строить новый большой гараж и теплицу. А вот ресторан отец построил ещё до моего рождения.
Сначала это был просто сарай. Но если руки не для скуки, модернизация может завести очень далеко. Первым появился паркет, который отец выстругал собственноручно из дощечек от ящиков из-под аммонита. Взрывчатку на шахту привозили в таких добротных ящиках, с металлическими замками-защёлками и рукоятками для переноски. А пустые ящики, которые никто не забирал в хозяйство, периодически сжигались неподалёку от шахты, на болоте.
После паркета дошла очередь до стен и потолка. Они были отделаны бумажными плитами, которые так же, как и ящики, были частью упаковки чего-то, что привозилось для нужд производства. А плиты сверху «оделись» в плотную синюю бумагу, которая также выбрасывалась рулонами, после того как отслужила в качестве упаковки. Так стены и потолок обрели удивительно цивильный вид, словно поклеены дорогими обоями. Затем были изготовлены собственными руками диван и два кресла. На каркас пошла обычная древесина из лиственницы. На спинки и сиденья мебели отец натянул резиновые ленты, вырезанные из выброшенных на помойку старых автомобильных камер от грузовиков. А мама сделала мягкие подушки и обтянула мебель синим бархатом. Получилось так красиво, что люди не верили, что эта мебель самодельная.
Дополняли обстановку большой круглый стол, холодильник «ЗИМ», буфет с посудой и радиола «Урал» на тумбе, полной старинных пластинок. Там же стоял ламповый усилитель, который опять же отец спаял собственноручно, а вместо динамика звук от усилителя транслировался через «колокол» — уличный громкоговоритель, который был списан на шахте, но вполне в рабочем состоянии. Поэтому, если из-под конька крыши сарая звучал металлический искажённый голос Майи Кристалинской, Клавдии Шульженко или Ларисы Мондрус, то все знали, что эта музыка звучит из динамиков радиолы в ресторане.
По центру потолка ресторана находилась уникальная люстра. Корпусом служила консервная банка из-под сайры. Из банки торчали четыре рожка — крашеные стальные трубки, а на трубки надеты плафоны, изготовленные из водочных бутылок с этикетками, у которых идеально ровно были отрезаны донышки. Идея, дизайн и воплощение — всё сделано моим отцом. Качество было такое, что люди эту люстру просто замучили. Щупали, рассматривали, всё искали доказательства, что в кустарных условиях такое сделать невозможно. И не верили некоторые, но мы-то знали, что Петрович может всё. Он всей своей жизнью доказывал, что неразрешимых задач не бывает.
Именно эта люстра дала название ресторану. Однажды отец целый вечер потратил на то, чтобы сначала в карандаше, а затем акварелью написать целую картину. На ней были изображены консервная банка с сайрой в масле, бутылка водки «Экстра», вилка с наколотым на неё огурчиком и стильная надпись — «Ресторан-Сарай Сайра», которую снизу опоясывало изображение изогнутого осетра. Вывеска, заключённая в рамку под стеклом, украсила входную дверь сарая, обитую дерматином.
А теперь представьте, что последовало за торжественным открытием культурного заведения! В посёлке на тот момент проживало более пяти тысяч человек, из которых почти половину составляли мужчины старше восемнадцати лет. В ресторан «Сайра» записывались в очередь за месяц. Туда шли все: друзья, знакомые и даже совершенно незнакомые люди, с детьми и жёнами, с полными сумками деликатесов. Мама была в ужасе! «Общественная нагрузка» в качестве добровольного и бесплатного ресторатора привела к тому, что отец практически забыл дорогу домой. Мама грудью встала на пути очереди из любопытных посетителей. Пришлось выдержать самую настоящую осаду и на время полностью закрыть для посещения первый на Колыме частный ресторан.
Слава Богу, обошлось. И отец не пропал, и ресторан-сарай «Сайра» продолжил радовать гостей. Благодаря этому народному объекту культурного отдыха отец получил широчайшую известность по всей Колымской трассе и обрёл всеобщие любовь и восхищение всех друзей и знакомых.
Помнится, даже корреспонденты из «Магаданской правды» прилетали специально, чтоб увидеть то, о чём ширились и росли слухи по всей Колыме, обрастая при этом, как водится, фантастическими подробностями. Дошло до того, что ресторан посетили начальник зоны с Арэка, прокурор района, начальник РОВД и депутаты Сусуманского райсовета. Возможно, кто-то хотел прикрыть заведение и написал «куда положено». Но, убедившись в том, что заведение не является источником нетрудовых доходов, служители закона восхитились увиденным, и после, как в музей, привозили к нам своих знакомых, родственников и проверяющих из области и даже московских главков.
Чтобы увековечить память о знаменитых посетителях ресторана, близкий товарищ отца, который в молодости закончил техникум по специальности «переплётчик», сделал «Книгу отзывов и предложений» карманного формата. Карманного — потому что все триста страниц, скреплённых красной кожаной обложкой, были настоящими водочными этикетками. В этой книжице сохранились сотни восторженных отзывов посетителей.
Так что поздравлять меня с днём рождения приехали не просто родители, а настоящие колымские знаменитости.