Продолжение. Начало здесь: Эмтегей 85’ Колыма реальная и мистическая
В стойбище повеселело. Настроение у всех поднялось так резво, как деревянная пробка, вылетевшая из бочонка с домашним пивом. На Колыме пиво — большая редкость. В наш посёлок его завозили всего несколько раз в году: на 7 ноября, затем дважды в марте — на день выборов депутатов поссовета и на Масленицу. Затем на Первомай и День Победы. Зато на материке, там, где жила моя бабушка, это на стыке Псковской области, Эстонии и Латвии, я повидал чудеса чудесатые. Когда возвратился из отпуска домой, про «пивной рай» рассказывал раз пятьдесят — по просьбам слушателей.
Уклад жизни «аборигенов» на северо-западе Союза кардинально отличается от того, к чему привыкли жители остальной части страны. Деревень там немного, зато полным-полно хуторов. Каждый хутор — отдельная мини-республика, в которой живёт одна большая семья. Свои традиции, свои рецепты приготовления блюд и свой неповторимый способ приготовления домашнего пива. Каждый рецепт уникален, передаётся от родителей к детям и сохраняется каждой семьёй неизменным, бережно и тщательно, словно военная тайна. Поэтому двух одинаковых напитков на разных хуторах встретить невозможно.
Казалось бы, что особенного? Ведь в основе любого пива — только вода, ячмень и хмель. Но! Хмель на каждом ручье растёт разный, вода в ключах на каждом хуторе своя, и солод приготавливается по-разному, из разных сортов ячменя. Есть и ещё особенные секреты, о которых вам не расскажет никто. Например, во многих семьях принято добавлять в сусло не чистую воду, а клюквенный, брусничный или смородиновый сок. Так что пиво розового или даже ярко-красного цвета — обычное дело в тех местах.
А похвастаться пивом собственного производства можно на ежегодном пивном празднике, который проводится в сентябре в крупных сёлах, куда стекаются со всех окрестных хуторов запряжённые лошадьми телеги с бочками, полными пива. И, что интересно, хутора перемешаны, как конфеты «Ассорти» в коробке. Тут живут русские, а в километре от русского хутора — латышский, рядом — эстонский, а ещё там много хуторов, на которых проживают представители малой народности сету.
Земля одна, но на ней живут по соседству и не мешают друг другу семьи, говорящие на разных языках. Тут — лютеране, там за лесом — православные, а сету — те хоть и посещают службы в православных храмах, но их верования причудливо переплетаются с язычеством. Все сету крещены в православие, но это им никак не мешает славить древних богов и духов. И все живут мирно, ничего не делят. Выращивают на полях лён, подсолнечник, кукурузу, картофель, капусту, морковь и репу. Разводят коров, овец, поросят и всякую птицу, а праздники отмечают вместе — либо на ближайшем крупном хуторе, либо на центральной площади села.
Мне посчастливилось оказаться на празднике пива в селе с трогательным названием Павловы Блины. Такое не забудешь вовеки! Я словно в довоенном фильме оказался, где никто не носит кроссовки и джинсы, не видно модных кассетников, с которыми у нас принято выгуливать девушек под томные всхлипывания греческого певца Демиса Руссоса.
Я впервые увидел мускулистых парней механизаторов, с чёрными по локоть от солярки и масла руками, одетых в брезентовые полукомбинезоны и в кирзовые сапоги. Девушек в сарафанах и босоножках, надетых на белые носочки. Бабушек в платочках и дедушек в старых пиджаках и картузах. Бабушки беспрестанно грызли мелкие розовые яблочки (откуда зубы у старушек?!), а деды чинно смолили махорку, завёрнутую по старинке в клочки газетной бумаги.
Были смешные конкурсы, танцы под гармошку и бесконечные соревнования частушечников. И таких забористых частушек мне ранее слышать не доводилось. Вот, например, один пожилой латыш со старинным «буржуинским» цилиндром на голове спел такую:
Как мы с Я-а-анисом вдвоё-о-о-м
Работтали на дисселе.
Он мутак, и я мутак,
У нас инстру́мент спи-и-сдили.
По ходу праздника над поляной то и дело раздавался хлопок. Это открывалась очередная бочка с пивом. Делалось это удивительным для меня способом. К деревянной пробке приставлялся узкой частью здоровенный «шуруп» с каналом внутри и краном наподобие водопроводного с наружного конца. Затем огромным деревянным молотком наносился один мощный удар, и «шуруп», продавив пробку внутрь бочки, занимал её место в горловине. Оставалось только поднести кружку, точнее, стеклянную семисотграммовую банку к крану и повернуть рукоять. И вот из крана с громким шипением вылетает струя пенного напитка!
Но не все открывают бочки с созревшим пивом таким образом. Пробку-то, провалившуюся внутрь, потом доставать как-то нужно, а это дело непростое. Необходим специалист-пробкоизвлекатель с особым инструментом. Поэтому зачастую бочки открывались варварским способом. Раскачивали ёмкости из стороны в сторону, чтоб из пива выделилось побольше газов, а потом со всей мочи били молотком, сделанным из круглой чурки, насаженной на длинную рукоять, чуть ниже середины бочки. От резкого повышения давления углекислого газа внутри пробка с грохотом вылетает из бочки куда-то в космос. Ни разу не видел, чтобы хоть одна упала на землю где-то рядом. Наверное, наши космонавты с орбиты Земли передавали в тот день в ЦУП секретные донесения о наблюдении НЛП — неопознанных летающих пробок.
И вот стремительный эмоциональный подъём членов всей нашей бригады после того, как стало очевидно, что сегодня будет нежданный, незапланированный праздник, напомнил мне взлёт НЛП на пивном празднике в Павловых Блинах.