37.
И на исходе третьей недели, мы с Сыльгой уселись в карету и направились в Зыряновку. Нам предстояла долгая поездка с ночёвкой у подруги моей бабушки. Из фамильяров бабуля разрешила взять только Михася.
Первое время мы ехали, молча, и Сыльга о чём-то напряженно думала. Несмотря на широкие сиденья и мягкие подушки ехать было не совсем комфортно. После дождей тракт был разбит и нас изрядно потряхивало. Но вскоре наш ямщик свернул на еле заметную лесную дорогу, и трясти стало меньше. Я даже сумела задремать, обложившись подушками. Останавливались мы за всё время два раза. Размять ноги, да перекусить, выпив по кружке горячего чаю с пирогами. Я оценила в полной мере, насколько легче переносить дорожные тяготы, если владеешь магией. В карете было довольно тепло за счет заряженных артефактов, несмотря, на то что снаружи температура была около ноля градусов. Да тот же чай Сыльга вскипятила, не разжигая, костра. После первой остановки едва мы тронулись, бабушка вдруг начала рассказывать.
- Я родилась поздней осенью в тысяча восемьсот шестьдесят первом году в небольшом уральском городке. Мама моя, Агния Львовна Бошарская в то время была не замужем и работала горничной в семье золотопромышленника Покровского Корнилия Ивановича. Беременность скрывала до последнего, но хозяйка все, же углядела и в месте ей было отказано. За небольшие деньги, мама сняла комнату у вдовы купца Липатова. Вот в доме у Анастасии Ильиничны я и появилась на свет.
Сыльга замолчала, глядя в окно на голые деревья мимо которых, проезжала наша карета. Я не торопила её, отметив для себя, что у нас с бабушкой разница ровно в сто лет. Ведь я тоже родилась осенью.
- Она одинокая была, Анастасия Ильинична. Не знаю, сразу ли она прониклась к маме или нет. Но меня она полюбила и приняла сразу. Так мы и жили, втроем: я, мама и бабушка, так она просила её называть. А мне было не сложно, ведь другой бабушки я и не знала. Когда мне исполнилось восемь, Анастасия Ильинична простудилась и слегла. Я помню, мама пыталась её лечить. Плакала, что у неё мало сил. Не хватает, чтобы вытянуть. Я не понимала тогда, о чём она говорит.
Бабушка умерла под Новый год, и для нас наступили тяжёлые времена. Оказывается у купца Липатова, был племянник - сын его старшего брата. Получив, после смерти дяди в наследство лавку, он самовольно попытался уменьшить сумму ежемесячных выплат на содержания вдовы, что было обязательным условием в завещании. Но Анастасия Ильинична пригрозила обратиться в суд. Обидевшись на старую женщину, племянничек присылал деньги с приказчиком, а в её доме пока она была жива, ни разу не появился.
Бабушка оставила завещание на маму. Но Липатов подал в суд и оспорил его. В отличии от нас, у него были деньги на взятку судье.
Сыльга снова замолчала, на сей раз надолго. И когда я уже было, подумала, что сегодня продолжения не будет, она снова заговорила:
- Я как сейчас помню этот день. Мама развешивала во дворе бельё, а я сидела на подоконнике и играла с кошкой. Когда я услышала крик, я сразу даже не поняла, что это кричит мама. Выскочила на улицу и увидела, как какой-то мужчина, заломив маме руку за спину, и прижав её к забору, лезет ей под юбку.
- Нет! Оставьте меня, я сказала, нет!- мама сопротивлялась изо всех сил, пыталась пнуть насильника под колено
- Прекращай упрямиться, ты же сама хочешь, - пыхтел мужчина.
- Нет, оставьте меня...
Девочкой для своего возраста я была высокой и шустрой, поэтому долго не думая, схватила с земли тазик и огрела незнакомца по голове, раз, потом ещё раз. Он выпустил из рук маму и, обернувшись ко мне, упал вначале на колени, а потом ничком.
Мама вся белая, словно полотно, схватила меня за руку и потащила в дом:
- Оленька, дочка, беги, собирай свои вещи. Бери только то, что сможешь сама унести. Поторопись родная.
И я побежала к себе в комнату.
Часть 36
Часть 38