Как медленно идут часы в неволе! Оно тянется, тянется, тянется… Столько времени на «подумать» у меня ещё не было. Впрочем, подумать тоже толком не удалось. В камере собрались такие люди, что, пожалуй, я никогда не буду вспоминать о них. Я дал себе такое обещание, едва оказавшись на свежем воздухе.
Нельзя почувствовать, насколько сладок запах свободы, ни разу не очутившись за решёткой. Наверное, всё дело в том, что невозможность просто встать и выйти, пойти куда хочешь, заняться тем, чем хочешь, давят морально. В голове появляются безумные панические мысли.
- У тебя седина на висках появилась, – холодно, но всё же с едва уловимой язвительностью произнесла Оля. Я молчал, не в силах ответить ей очевидное: отсидел в камере двое суток! Двое суток без каких-либо удобств, с вонючим матрасом и другими довольно вонючими мужиками, ожидающими оправдательного или обвинительного приговора. Мне казалось, что время остановилось и прошло гораздо больше дней, чем двое суток. И я мог бы продолжать сидеть, но адвокат всё же смог вытащить меня из этого ада. С какими же словами встречает меня жена? Седина появилась!
Оля не приехала за мною. Благо Леонид Олегович подвёз до дома. Телефон мой сел, зарядить мне его не дали. Да что там! Мне его даже не вернули! Сначала сунули было, потом словно из-под земли вырос Игоркин и заявил, что телефон – улика, а значит, вернут его только после экспертиз. Как я понял, это надолго.
Денег с собой не было. Из СИЗО до дома пешком я бы добирался полдня, если бы не Леонид Олегович. Впрочем, хорошо, что Ольга хотя бы дома. Иначе я не смог бы попасть в собственную квартиру! О том, что я не захватил ключи, я вспомнил, только стоя у собственной двери.
- А это что? – спросила Оля. Она внимательно меня осмотрела и нашла синяк на моём лице. – Подрался? В таком возрасте? Не ожидала от тебя. Что тюрьма с людьми делает! Впрочем, я много чего от тебя не ожидала.
Она поджала губы. Никогда не видел, чтобы Ольга так делала.
Я упорно молчал. Как-то не хотелось признаваться, что дракой это назвать было нельзя. Меня просто «слегка» проучили. Причём ни за что! Мне бы хватило нескольких часов, чтобы понять, что я нахожусь в другом мире. И в этом другом мире свои законы и правила. Зачем ещё нужно было меня «учить» этим очевидным вещам? С каким удовольствием я бы прожил жизнь, никогда не узнавая об их идиотских совсем нечеловеческих правилах, выходящих далеко за рамки этикета и воспитания.
- Ты ещё здесь, – наконец произнёс я утвердительно. Зачем? Да просто так. Нужно было что-то сказать.
- А где мне быть? Нет, у меня была, конечно, мысль улететь на отдых в одиночестве, но следователь меня словно подслушал и заставил оформить подписку о невыезде. А так бы сейчас отдыхала под лучами жаркого тропического солнца. Уже бы пару раз сгореть успела.
«Иронизирует? Или в самом деле уехала бы?» Не знаю, что меня насторожило больше: подписка о невыезде или то, что моя жена готова была улететь в одиночестве на отдых, который даже не планировала.
- Ты была готова улететь одна?
- А что такого? Я настроилась на отдых, солнце, море. Ты же сам предложил! Если у тебя изменились планы, почему они должны были измениться у меня?
Я начал ходить по кухне-столовой, словно измеряя шагами пространство. Лучше бы она устроила скандал! Эти её выходки, мол, уехала бы одна, были гораздо более неприятными. И такая спокойная! Холодная. Холоднее, чем обычно. Прямо вымораживает меня одним своим видом. А там, в заключении, Оля, сама того не зная, не дала мне сойти с ума от отчаяния и паники.
Сидя в камере, слушая отборный мат, байки и хохот моих сокамерников, я тешил себя воспоминаниями. Они были особенно яркими в тех условиях, в которых я оказался.
- Это мне? – спросила Оля безучастно, когда я протянул ей букет ромашек, купленных у бабушки на рынке. Самый первый букет, а у меня не было денег даже на то, чтобы купить ей розы. Пришлось поторговаться с бабулькой, а то и на этот букетик у меня денег бы не нашлось.
- Тебе, – кивнул я.
Она приняла цветы бережно, словно боялась им навредить. По равнодушному лицу пробежала искорка радости, которая остановилась в глазах и сияла из них холодным голубым цветом.
Я был сражён. Не только глазами, но и Олей в целом. Даже накануне я не чувствовал ничего похожего на то, что чувствовал в этот момент. В женском романе это бы назвали любовью или влюблённостью, но я бы охарактеризовал свои ощущения иначе. Передо мной стояла девушка, невинная, светлая, хрупкая. Длинные пальцы бережно сжимали букет, собранных на чьей-то даче ромашек. Мраморное лицо, лишённое какой-либо мимики, идеально гладкая и сияющая кожа. Я чувствовал, что это моя девушка. Любил ли я когда-нибудь Олю? Не знаю. Для меня любовь – это абстрактное понятие.
- Как насчёт того, чтобы прогуляться вместе? На этот раз при свете дня.
Оля постояла, помолчала и только потом медленно кивнула.
- Я только поставлю цветы в вазу.
Ничего особенного же. Никаких сантиментов. Мы просто молча погуляли, перекинувшись лишь парой слов. Я не торопился. Спешить уже было некуда: я нашёл девушку своей мечты. Их у меня до Оли было много, но ни одна не застряла в памяти. Ни одна не всплыла из глубин сознания, пока я искал внутри себя что-то, что поможет мне пережить мой арест и неволю. А значит, жену я себе выбрал правильно.
И даже о Лизе я ни разу не вспомнил, хотя мне казалось, что она способна вытеснить Олю из моей жизни раз и навсегда.
- Стой, – всё это время Оля и так стояла. Ходил только я, поэтому и команду отдал, видимо, себе. – А тебе с какой радости подписка о невыезде? Тебя тоже подозревают?
- Я же жена твоя – уже раздражённо произнесла Оля. Она провела рукой по столешнице с такой задумчивостью, словно её мысли были где-то далеко отсюда. Может, так оно и было на самом деле? – Убитая – твоя любовница. У этого Игоркина возникла логичная версия, что убить соперницу могла я! Правда, с логикой у следователя туговато. Не знаю, зачем таких берут на работу в органы?
- Каким образом ты бы её убила? – я сознательно не произносил имени Лизы вслух. Мне почему-то показалось, что если не называть её по имени, то это не станет лишним напоминанием о моей измене. – Тебя на камерах нет. Не могла же ты в окошко просочиться и обратно через окно вылететь?
- Игоркину не сболтни, – сказала Оля. – Он примет твою версию за рабочую. И примется за меня с удвоенной силой! Я невысокого роста. Следователь мне целый детектив рассказал. Ей-богу, ему не преступления раскрывать нужно, а детективы писать! Мол, я переоделась в подростка, вошла в подъезд, убила твою любовницу, переоделась в старуху и вышла! Бред, какой бред! Да я бы переехала её машиной, и поверь мне, никто никогда бы меня не нашёл и не поймал.
Я молча смотрел на Олю. Впервые что-то вывело её из равновесия. Для меня гораздо важнее было знать, останется она здесь или нет, а не вот эти подробности обвинения. Смешно думать, что моя жена может кого-то убить! Но как она говорит о том, что переехала бы Лизу машиной! «Ну уж нет, кишка тонка, дорогая, – хмыкнул я про себя. – Ты бы не смогла. А передо мной сейчас пальцы веером гнёшь. Дешёвые понты! Тьфу, понабрался словечек».
- У нас тоже камеры висят на подъезде, пусть посмотрят и снимут с тебя обвинение, – сказал я вслух, усаживаясь на свой любимый стул. Никогда мне не было так хорошо дома! Жена ещё здесь, в квартире чисто, комфортно, чем-то вкусно пахнет. Напоминать про обед я не стал, решив, что рано или поздно Оля меня всё же покормит. Я достал бутылочку виски из мини-бара, расположенного так, чтобы мне не приходилось вставать из-за стола, и плеснул себе немного. Какой же это кайф! Жаль, меня выпустили из камеры, но я всё ещё под следствием. А то бы сейчас махнул на море. Мне нужен отдых.
- Камеры не в мою пользу работают, – после продолжительной паузы спокойно ответила Оля. – Я пришла за двадцать минут до твоего появления.
- И где же ты была? – спросил я, припоминая, что в тот день сам значительно опоздал к ужину. То есть, Оля должна была быть дома! У меня зародились нехорошие подозрения.
- У меня были свои дела, – сухо ответила она. – И они никак не связаны с произошедшим! Пока я склоняюсь к тому, что это ты убил свою любовницу, а всем остальным лапшу на уши вешаешь!
- Что? – спросил я возмущённо. – То есть ты, моя жена, с которой я прожил долгих восемь лет, мне не веришь и думаешь, что я способен убить человека? Хорошего же ты обо мне мнения! А может, и правда ты убила? В тихом омуте черти водятся. Так же говорят? Ты дашь фору любому омуту по тишине, а что творится у тебя внутри, не знает никто.
- Ну да, ну да… Ты, значит, меня подозреваешь, а я тебя. Интересно получается. Себя-то могу оправдать: что я ещё могу думать, когда ко мне домой ранним утром приходит следователь? Я должна была станцевать и воспеть, какой ты идеальный муж, который мне не изменяет? Встать на защиту того, кто завёл интрижку на стороне? Раз измена была, значит, могло быть и убийство. И получается, я тебя совсем не знаю.
Ну конечно, всё же вывела всё на измену!
- В моей измене ты сама виновата, – алкоголь уже ударил в голову, и я был готов защищаться до последнего.
- Я?! – возмутилась Оля.
- Конечно! В измене мужа всегда виновата жена. Ты бы хоть какие-то эмоции проявляла! Нельзя же всё время быть такой холодной! В жизни, в постели, везде! Ледышка!
- Ага, а тебе, значит, погреться захотелось? – Оля приподняла бровь и посмотрела на меня, чуть прищурив свои голубые глаза. Она мне всегда напоминала ангела. Светловолосая, худенькая, изящная. Да ещё эти глаза! Аккуратные губы. На самом деле она всегда была ледышкой, хоть и сопутствовала мне как ангел-хранитель. Прекрасная, но холодная.
- С кем не бывает? – спросил я, делая глоток из своего стакана. Виски приятно обжигал горло, падая в пустой желудок. – Измена – это не повод лишить кого-либо жизни. Если посмотреть на наш разговор со стороны, то логичнее было бы, если бы я убил тебя. Нервов меньше бы потратил. Зачем убивать любовницу, которая из кожи вон лезет, чтобы занять место моей жены?
Оля молча сверлила меня взглядом. Чёрт побери! Схватится она когда-нибудь за посуду? Хочу увидеть, как она будет швырять тарелки об пол, за ними чашки, и всё, что под руку попадётся! Нет, от моей жены такого не дождёшься. Как она смеет предъявлять мне претензии, если даже скандал хороший закатить не может? Соль – вредная вещь, но без неё всё вокруг теряет вкус.
- Не знаю, – медленно произнесла Оля, проведя рукой по волосам. – Может, она тебя шантажировала? Или мешала твоей карьере? Хотя о какой карьере мы говорим! Ты достиг потолка! Дальше только обратно вниз. Может, и хорошо, что так всё вышло… Тем более что тебе всё равно нужно искать новую работу.
- Меня и эта более чем устраивает.
- Устраивает! Кто тебя спрашивает? – передразнила меня Оля. – Альберт звонил. И приезжал. До него уже дошли слухи. История активно обсуждается в интернете. Все называют тебя маньяком, убивающим своих любовниц! Короче, имя твоё на слуху. Возможно, нам придётся после этой истории переехать.
- Нет, – покачал я головой. – Когда убийцу поймают, меня реабилитируют…
Мне хотелось ещё добавить про то, что появятся новые преступники, и про меня все забудут, но я сам себя остановил. «Что она сказала? НАМ придётся переехать?» – на душе стало тепло. Не один останусь в этом дерьме! Видимо, развода не будет. Что же, меня это более чем устраивает.
- Ага, держи карман шире! – не подозревая о моих мыслях, продолжила Оля. – СМИ тебя уже обвинили, так? Они слов своих обратно не берут, статьи не удаляют. Ты навсегда останешься маньяком на просторах интернета.
Я стиснул зубы. У меня даже не было таких мыслей, что история с Лизой может навредить мне по-крупному. Сделав ещё глоток, я выдохнул и задумался: нужно было найти способ вылезти из всего этого дерьма чистым. Может, именно в этом мне и поможет моя идеальная и правильная жена?
Оля отвернулась к окну, а я сверлил взглядом её спину. Да, она – это то, что мне сейчас нужно. Жена не будет скандалить, но станет моим лицом в глазах общественности.
Пьяно засмеявшись, я не подумал вот о чём: согласится ли Оля защищать меня? Женщина, всеми силами доказывающая невиновность своего мужчины – отца, мужа или брата, – всегда вызывает в народе массу уважения. И на того, кого она защищает, люди непроизвольно смотрят по-другому.
Да, мне это необходимо: получить сочувствие, а затем и признание. На волне разговоров о моей персоне я смогу или занять должность в компании покрупнее, чем у Альберта, или даже начать собственный бизнес.
Нужно обернуть всю эту ситуацию в свою пользу.
Продолжение 👇 Предыдущая часть 👈
