Не успели передохнуть – опять боевая операция. Командованию доложили, что в районе Чарикара снова закопошились «духи». Надо проверить, так ли это. Может быть, кто-то нарочно запустил «утку», чтобы мы немного размялись.
Проехали километров пятьдесят. Пустынно и тихо. И вдруг навстречу нам едет какой-то размалёванный автобус. Останавливаем его. В автобусе не так много людей – в основном старики. Комбат подзывает одного из них и приглашает к себе – на броню командирского «бэтээра».
– Это вы у нас гости, а не мы у вас, – говорили его впалые, глубоко посаженные глаза, но само лицо, свисавшее из-под высокой чалмы, оставалось непроницаемым.
– На юг идём, – сказал старый кочевник, – морозы гонят. Наши женщины и часть мужчин со скотиной ушли вперёд, ну а мы задержались.
– А чей это автобус, – спросил комбат, и тут я заметил неподалёку малолитражный автобус, очевидно, принадлежавший кочевникам.
– Наш. Купили у Чёрного Абдуллы. Он же дал нам бачу – водителя, знающего, как с ним обращаться. Удобная штука! И скотина меньше устаёт, вес набирает, и сами понемножку отдыхаем, не молодые. И шатра не надо. Потому и задержались – больно понравился нам автобус Чёрного Абдуллы. Вот только с бензином трудно. Кстати, не поможете?
– А кто этот Чёрный Абдулла? – спросил комбат.
– О, это знатный человек, много земли имеет, хозяйство большое.
– А откуда у него автобус?
– Он сказал, что автобус нашли его сыновья – поломанным на дороге. Решили починить. Стали на нём ездить – но будто бы сейчас он им не нужен.
– Страшно, наверное, стало теперь по дорогам ездить. Мины кругом. Вот его и отдали, – высказал я предположение.
– Ладно, разберёмся, – бросил комбат – и направился к автобусу.
Я – за ним. Автобус одновременно привлекал и озадачивал. Конечно, научно-техническая революция проникает всюду. Я сам недавно купил здесь в дукане суперсовременный диктофон с наушниками, чтобы не так страшно было ложиться спать, когда в окрестных горах ночью раздаются выстрелы. Но вот что интересно. Дорог в Афганистане раз, два и обчёлся. И в условиях минной войны бывалые кочевники вряд ли отважатся ехать по дороге, которая периодически минируется, обочины которой сплошь усеяны сгоревшими машинами. Они наверняка предпочтут пройтись пешком либо старым дедовским способом – верблюжьим или ослиным. Если отбросить то наивное предположение, что эти немолодые уже люди – набитые дураки, прельстившиеся новым способом передвижения и, как малые дети, не ведающие о грозящей им повсюду опасности, остаётся признать одно: кочевники каким-то образом связаны с душманами.
Вскакиваю в раскалённый полуденным зноем автобус. Комбат уже там. «Так они скоро на троллейбусы и трамваи перейдут», – подумалось мне. – Вот на метро – наверное не скоро. Тщательно осматриваем автобус. Тщетно. Не нашли даже какой-нибудь мелочишки, компрометирующей кочевников. Всё шито-крыто, аж зло взяло. Придраться не к чему. Но досмотр автобуса не смог окончательно развеять наши подозрения. Доложили в штаб операции. Командование с нами согласилось: мол, дело нечисто, неплохо бы найти этого Чёрного Абдуллу, если он действительно существует. Хоть какая-то была бы зацепка, а то рыщем вокруг, как слепые котята. И тут меня осенило:
– Постойте, а ведь с ними его шофёр! Допросить бы его хорошенько!
– Даём добро, – откликнулись из штаба. – Действуйте!
Перевёл комбату. «Хо», – сказал он, что можно было истолковать и как «хорошо», и как «ладно», и как «поживём – увидим». Мы вернулись к автобусу с кочевниками.
– Кто шофёр? – спросил комбат. Из ряда восседавших на бревне кочевников выделился небольшого роста парнишка, с длинными, слипшимися от пыли волосами и повадками осторожного зверя.
– Я шофёр.
– Ты? – комбат, казалось, был удивлён его молодостью. И кто же твой хозяин? Парнишка указал на старшего кочевника.
– Это твой новый хозяин. А кто старый?
– Старый был Чёрный Абдулла.
– А где живёт этот Абдулла?
– В деревеньке Дурохи, недалеко отсюда.
– Покажешь нам дорогу?
– Могу показать.
– Тогда садись в автобус, а мы поедем за тобой.
Кочевники не стали возражать, и мы двинулись за проводником. Жара стояла нестерпимая, в миллиарды солнц. Берегу глаза – на ходу напяливаю солнцезащитные очки: шелушится и краснеет нос, облезает на незащищённых местах кожа, на лице возникает выжженная солнцем татуировка. Солнце действует на солдат исподтишка: когда едешь, на броне очень свежо, приятный ветерок. Но воздух, хотя и движущийся – только линза, накапливающая и концентрирующая солнечную энергию. Залезаю в бронетранспортёр – там душно, но спокойнее.
Когда не знаешь дороги и тебя «ведут», ассоциативно возникает образ Ивана Сусанина: трудно целиком и полностью довериться незнакомому проводнику. Проводник – не компас: он, как и всякий человек, пристрастен, и Полярная Звезда у него – своя. Всякое может быть: чужая душа – потёмки.
Но меры предосторожности приняты: не случайно автобус идёт по дороге первым. Если дорога заминирована, проводник первым примет на себя этот удар.
Идущие впереди машины предательски пылят. Говорят, за сутки на нашу планету оседает 210 тонн пыли. У меня складывается впечатление, что львиная доза этой пыли оседает на многострадальную землю Афганистана, «присыпая» раны, которые наносит гражданская война, – столько дорожной пыли обволакивает каждого из нас. Пыль застилает глаза, затрудняет дыхание, усложняет обзор, создавая дымовую завесу, и эта завеса позволяет духам видеть нас за километр. Но избежать такого искусственного затемнения сложно: большинство дорог не заасфальтировано, а дожди идут крайне редко. Строить хорошие дороги молодой республике пока не по карману.
На развилке двух дорог останавливаемся. Столб пыли, словно гигантский самолёт, постепенно идёт на снижение. Развидняется. Проводник что-то объясняет комбату. Подхожу к ним. Проводник говорит, что налево – тупик, а истинная дорога идёт направо. Комбат же утверждает, что он уже ездил однажды в Дурохи, и, если ему не изменяет память, он ехал именно налево. Со скалы срывается большой орёл, очевидно, вспугнутый кем-то; делает большой круг, высматривая добычу, и скрывается за горизонтом, очерченным вершинами гор. Проводник говорит, что он – местный, и кому, как не ему лучше знать маршрут! Но комбат больше доверяет своей интуиции, которая ему подсказывает, что здесь может быть ловушка.
И точно: едва мы остановились, как метрах в двухстах отсюда показался отряд душманов. Молодцы ребята, вовремя заметили! Как минимум, человек двадцать. Начинается перестрелка. Конечно, расстояние более чем значительное, попасть в цель не так-то просто. На всякий случай прикрываюсь «бэтээром» и пускаю пару очередей в сторону противника. На лбу выступают капельки пота. Но перестрелка длится недолго. Напуганные шквалом огня, душманы спешат удалиться на безопасное расстояние – и ретироваться восвояси, чтобы не попасть в окружение. Перевес сил сегодня не на их стороне, а внезапность утеряна.
И тут мы вспомнили о проводнике. Бача оказался «с усами». Поймать гада! Но где же он? Удрал, сволочь, мразь, подонок. Вот и верь после этого людям! Ну да чёрт с ним, могло быть и хуже, главное – не попали в засаду. Просто повезло, что первыми обнаружили противника. На войне твоя судьба часто зависит от мелочей. От внимательности, от быстроты реакции. Не подведёт реакция – останешься жив. Мне и моим товарищам на этот раз повезло. И это – главное. А с лже-проводником мы ещё когда-нибудь встретимся – мир тесен. Боги войны не торопятся с воздаянием. Но каждый в итоге получает то, что заслужил. И в этом единодушны как Библия, так и Коран.