После того как председательствующий на съезде объявил перерыв, мы с Асхатом Габбасовичем вышли в фойе. Не желая мешаться с толпой, отошли в сторонку и встали возле окна.
На улице валил снег. Белые пушистые хлопья падали на землю, на скамейки, на деревья и кустарники. Идущих по тротуару людей тоже с ног до головы облепило снегом.
Только было Асхат Габбасович завел речь о том, какая теплая выдалась нынче зима, как к нам подошел молодой композитор Идрис Гиззатов.
Не так давно Идрис написал музыку к новому балету. И несколько человек из числа выступавших с одобрением отозвались об этой работе. Не оттого ли у молодого композитора так счастливо горели глаза? По всему было видно, что ему не терпится услышать мнение о своем балете из уст самого Асхата Габбасовича.
— Вы согласны с выступавшими, с их оценкой моего произведения? — с такими словами обратился к нему Гиззатов. — Я лично считаю, что мне нужно еще поработать над второй частью увертюры. И потом...
— Да ладно уж, кустым, — перебил его Асхат Габбасович. — Давай забудем на время перерыва о делах. Рассказал бы лучше что-нибудь интересное. У тебя это получается ничуть не хуже, чем у писателей...
Несмотря на свой возраст, Идрис не растерялся. Недолго думая, он выдал несколько баек из жизни великих композиторов.
— Как-то раз кто-то сказал Римскому-Корсакову: «У одного из ваших учеников музыка уж очень похожа на вашу», на что тот ответил: «Не беда, когда о музыке говорят, что она на что-то похожа! А вот если скажут, что музыка ни на что не похожа, — это уже плохо».
Мы посмеялись.
После того как Идрис рассказал еще парочку таких случаев, я тоже решил показать свою начитанность.
— Известный артист Давриент играл главную роль в пьесе Шекспира «Ричард III», поставленной в Берлине. Как только он произнес фразу «Коня! Коня!», с верхнего яруса раздался голос: «А осел сгодится?» Артист тут же нашелся: «Сгодится, спускайтесь сюда».
Идрис и Асхат Габбасович чуть не подавились со смеху. Я и сам был доволен тем, что мне удалось поднять настроение прославленному композитору. Попробуй-ка рассмешить такого человека — автора трех опер, четырех балетов и целой сотни популярных песен! Съезд длится третий день, и едва ли не каждый выступающий считает своим долгом похвалить его творчество. А он стоит с нами и хохочет, точно мальчишка.
— Вот уж ответил, так ответил, — сказал он, немного успокоившись. — Тот умник, наверное, чуть с яруса не свалился, а? Хе-хе. А ведь в свое время, ребятки, меня самого с такой высоты сбросили.
— Что за история? — спросил Идрис.
— Может, и нам расскажете? — не скрывая своего любопытства, попросил я.
Асхат Габбасович взглянул на часы.
— Ага, время еще есть. Ну, тогда ладно, слушайте, — не спеша начал он. — Была у меня давняя мечта стать певцом. Сколько себя помню, куда бы я ни ходил, с кем бы ни общался — в горах ли, на сенокосе, когда стадо пас или работал в лесу на заготовке дров, — все время пел. Пел полной грудью. Песни затрагивали и заставляли трепетать самые тонкие струны моей души. Они будили в моем сердце самые сокровенные мечты и уносили в волшебный мир музыки. И я плавно, как птица, парил, предаваясь сладостным чувствам. Я и сам, бывало, удивлялся тому, какую власть имела надо мной песня, и верил, что она станет мне вечной спутницей. Окончив семилетку, я устроился на ферму, а спустя некоторое время решил податься в город, чтобы учиться на певца.
— Вот это и есть то самое училище, где певцов готовят, — показали мне на большое желтое здание.
Однако, как выяснилось, я опоздал. И мне велели приехать в начале зимы, чтобы сдавать экзамены с другой группой, забрали у меня документы, а самого отправили домой.
Пока я работал на ферме, подоспел срок. И вот, значит, облачился я в новый, сшитый в том же году тулуп и с огромным чемоданом отправился в путь. Когда я явился в училище, меня послали в один класс. Там, на двери, был прикреплен листок с надписью «Приемный экзамен».
— Здравствуйте, — вежливо поздоровался я с очкастым дяденькой. Он сидел за столом возле какого-то предмета, похожего на шкаф (тогда я еще не знал, что это пианино). Потом я спросил у него: — Можно сдать экзамен по пению?
Пожилой мужчина в очках поинтересовался, из какого я района, из какого аула приехал, попросил назвать фамилию, имя, отчество, после чего подозвал меня к себе.
— А теперь спой мне какую-нибудь песню. Лучше повеселее, — сказал он, когда я подошел к нему поближе. Дяденька отодвинул в сторонку мои документы, которые перед этим достал из выдвижного ящика, подошел к пианино и сел за него, повернувшись ко мне спиной.
Я снял тулуп, положил его на стул и приготовился исполнить легкую, по моим понятиям, песенку о сирени. Сначала я робел, но, едва начав петь, почувствовал уверенность. Спел один куплет и остановился. Жду его реакции.
— В общем-то неплохо, — сказал тот, не оборачиваясь. — Но если тон повыше возьмешь, получится еще лучше. Ну-ка, спой-ка так, как я тебе объяснил! — После этого мужчина снова забренчал на пианино. Я просто опешил, не зная, как себя вести. «Чего он от меня хочет? Не то уж велит тун взять, то есть, шубу», — подумал я, забрал тулуп, поднял его повыше и начал петь.
Когда я пропел с полкуплета, экзаменатор-агай потребовал, чтобы я поднял еще выше, и стал бить по одной и той же клавише. Куда же еще выше? И тут взгляд мой упал на стул. «Может, туда забраться? И впрямь, буду как на сцене», — подумал я и, взобравшись на стул, принялся петь.
— Ну ведь я же тебе сказал, бери выше! — разозлился экзаменатор и стал барабанить по клавишам. Я удивился и со стула перебрался на свободный стол. А тулуп из рук не выпускаю. Снова начал петь.
Но у пианиста, видать, лопнуло терпение.
— Ты, что, глухой?! — заорал он, резко повернулся в мою сторону и, увидев, что я стою на столе с шубой в руках, побледнел. — Это еще что такое? Слезай немедленно! — заорал он, готовый растерзать меня на части. Я спрыгнул вниз и выбежал из комнаты. На улице перевел дух и отправился прямехонько на вокзал.
Завершив свой рассказ, Асхат Габбасович спросил:
— Ну что, интересно?
Мы с Идрисом дружно рассмеялись. Но веселились недолго. Решили, что это выдумка. Не поверили в то, что такой знаменитый композитор мог перепутать слова «тон» и «тун».
Значит, не верите... — засмеялся Асхат Габбасович, а потом с серьезным видом сказал: — Да, то, о чем я вам сейчас рассказал, кажется неправдоподобным, чем-то вроде небылицы. И тем не менее, дорогие мои, такое со мной приключилось на самом деле.
Вообще-то, нам известно, что у вас хороший голос, приходилось слышать, как вы поете, — откликнулся Идрис. — Просто я прежде не знал, что вы когда-то собирались на певца учиться. А как же вы композитором стали? Ведь, если я не ошибаюсь, в вашей биографии...
Он запнулся, услышав звонок, возвестивший о том, что перерыв закончился.
— Моя композиторская карьера тоже имела очень интересное начало. Но об этом я расскажу вам позже, — сказал Асхат Габбасович, трогаясь с места. — А пока пойдемте-ка в зал. Сейчас мне должны дать слово...
И мы, двое молодых композиторов, засеменили за ним.
Автор: Марс Ахметшин
Журнал "Бельские просторы" приглашает посетить наш сайт, где Вы найдете много интересного и нового, а также хорошо забытого старого.