Сестра психовала, швырялась вещами и кричала:
- Перестань быть дурой! Это такой шанс! Хоть посмотришь, как нормальные люди живут, училка!..
- А я, значит, по-твоему, ненормальная? — спросила я.
— С зарплатой в четыреста долларов быть нормальной невозможно! — отрезала сестра и протянула мне своё платье. Маленькое французское платье... Почему оно такое дорогое? У меня таких вещей нет и, наверное, никогда не будет. А вот Алка выскочила замуж за своего Антона Петровича, я думаю, исключительно ради перспективы обладать такими вещами. Ну не по любви же? Ей — тридцать два, а ему — шестьдесят восемь. Бедная Алка! Мне стало жаль сестру, и только из жалости к ней я взяла платье и поклялась, что обязательно приеду в дорогой ночной клуб, где нынче ночью собираются богатые и знаменитые по какому-то там своему поводу. Что ж, посмотрим, как живут «нормальные люди»!
***
Генка позвонил и приказал:
— Илюха, сиди дома и никуда не рыпайся. Я сейчас тебе пригласительный на крутую вечеринку притараню. С тебя магарыч, брат! Улётная вечеринка!
— Брось, старик, я никуда не пойду. Мне докладную записку по фондам готовить надо, — ответил я.
— Ты там в своём музее скоро в мумию превратишься! — расхохотался Генка.
— А потом... Тебя ж никто и не спрашивает. Пойдёшь! Я тебе не только пропуск в богатую жизнь везу, но и смокинг.
— Ген, а там могут быть люди, которые согласятся стать спонсорами музея? Есть такая вероятность? — спросил я.
Приятель принёс пригласительный билет.
— Там только такие люди и будут. Богатые. Ни одного «левого», — ответил он и добавил: — Ну, не считая тебя...
***
Хорошо, что тут много людей и они придирчиво рассматривают лишь знакомых, которым весело кричат ещё издалека, машут руками. Мягко говоря, сплошная непосредственность массовой посредственности. Каламбур! Интересно, что бы все эти люди тут устроили, если б узнали о моих мыслях? Я стою чуть в стороне от основной массы разношёрстной публики, узнаю лица, виденные по телевизору, поражаюсь тому, насколько в жизни знаменитости отличаются от теле образов, и чувствую себя очень скованной. Алка тоже тут, но она уже пристроилась к группке бизнесменов и что-то вовсю доказывает им. Ей надо, я знаю. Она хочет открыть свой салон красоты, но жадный Антон Петрович жмётся и денег не даёт. Неожиданно взгляд мой натыкается на такой же неприкаянный, как и мой. Неужели не одна я тут скучаю и смущаюсь? Симпатичный молодой человек в шикарном смокинге улыбается мне, подхватывает с подноса два бокала шампанского и движется в мою сторону. Ну, держись, училка! Начинаются твои великосветские авантюры. Только бы не опростоволоситься.
***
Девушка явно скучала, а во мне словно чёртик проснулся, и я решил: а почему бы не пофлиртовать с симпатичной и совершенно, если судить по дорогому платью, «не левой» участницей этого вертепа? Я уже попытался завести разговор с парой бизнесменов об искусстве, чтобы потом ненавязчиво перейти к теме спонсирования учреждений культуры и искусства, но каждый из них тыкал мне визитку и просил:
— Дайте отдохнуть от дел. Приходите со своими просьбами в офис. Поговорим...
— Здравствуйте, меня зовут Илья, — я протянул девушке бокал с шампанским и обворожительно улыбнулся. — А вас?
— Светлана, — ответила она, и в воздухе повисло неловкое молчание. Надо что-то говорить... А что? — Вы часто бываете на подобных вечеринках?
— Часто, — ответил я скучающим тоном, чтоб не показывать своей растерянности. — Я ведь работаю в сфере искусства, как многие из присутствующих.
И я обвёл зал рукой, в которой держал бокал с шампанским.
***
Только бы этот великосветский лев не вылил на меня своё шампанское! Как я потом Алке платье отдавать буду?
— Я тоже мечтала о творческой работе — сказала и сделала шаг назад. Может, парень поймёт, что не стоит так размахивать руками. — Хотя и свою работу я тоже считаю творческой...
— А я думал, что такие, как вы, вообще не работают, — вдруг сказал он очень растерянным голосом.
— Какие это «как вы»? — улыбнулась я кокетливо, но он выхватил бокал из моих рук и попросил:
— Давайте танцевать.
Я рассмеялась. Ну до чего же странные эти богатые парни! У него в каждой руке по бокалу шампанского, а он зовёт меня танцевать. Парень смутился, бросился к столику, стоявшему рядом, освободился от шампанского и повторил:
— Будем танцевать?
Только три минуты длится танец, но что значат три минуты в объятиях незнакомого, но очень интересного мужчины? Может, год? А может, и больше? Когда музыка отзвучала, мы смотрели друг на друга иначе. И голоса наши стали хриплыми, и взгляды влажными.
— Светлана, вы такая...
— Не надо, Илья, — ответила я то, что хотела бы сказать меньше всего. Не надо! Он — из другой социальной прослойки, как сейчас говорят. Богатый и, наверное, успешный, а я... Училка! Да только училка с гордостью и ни на что бы свою профессию не променяла, так что, богатый мальчик, мне с тобой не по пути. Не желаю я объяснять, что попала сюда случайно, что у меня просто-напросто есть разнесчастная сестрёнка, которая выскочила замуж за богатого старика.
***
Я так и знал. Такие, как Светлана, не для меня. Я только заикнулся, чтобы сказать, какая она красивая и светлая, как она сказала холодно: «Не надо!» Все правильно, я здесь «левый», а у богатых на бедных чутье. Они от них шарахаются ещё на расстоянии километра. Странно, что эта барышня вообще согласилась со мной танцевать. Наверное, её бойфренд где-то задержался, вот девушка и маялась.
— Точно! Ничего не надо, тем более, что мне пора, — ответил я и помахал Светлане рукой. Прощай, моя фея. Наверное, ты мне приснилась. Завтра я снова окунусь в проблемы и заботы музея, и ты улетишь из моей памяти, а может, и останешься в ней лёгким облачком несбыточной мечты.
***
Всю дорогу домой я думала об Илье. Кто бы мог подумать, что среди богатых есть такие очаровательные люди?! Может, нужно было придушить на время свою гордость? Нет и ещё раз нет. Эти отношения не имели бы будущего и только извели бы меня. А так... Меня излечит время, и очень скоро, потому что в моей реальной жизни проблем хватает. Вот, например, через неделю вести малышей в краеведческий музей, и я с трудом представляю, как буду собирать эту ораву по всем залам.
***
Администратор влетела в кабинет и трагическим голосом сообщила:
— Илья Дмитриевич, дети искалечили чучело нашего любимого бурого медведя!
Я шёл по коридору к месту происшествия, а администратор семенила за мной и громко страдала:
— Вы только подумайте, до чего докатились эти дети! Тыкать в нос медведю карандашом! Вандалы!
«Вандалы» дрожали испуганной стайкой в углу зала, а рядом с ними дрожала их предводительница, то есть учительница. Я решительно направился именно к ней. С детей — какой спрос? А вот педагог! Она повернулась ко мне...
— Светлана? Я позабыл про медведя, детей, администратора, целый мир и весь космос в придачу. Передо мной стояла девушка, о которой я думал все время после той злополучной вечеринки.
***
— Илья? — Я не верила собственным глазам. Что вы тут делаете? То есть извините. Я хотела спросить о другом... Это... ваш музей?
— Мой, — ответил он, и сердце упало. Так, значит, парень, о котором я думаю вот уже неделю, владелец музея. Час от часу не легче. И, как назло, дети... с этим чучелом. И администратор голосит.
Илья улыбнулся и добавил:
— То есть музей, конечно, государственный, а я — его директор. А вы учительница, Светлана?
Я кивнула, и он обрадовался:
— Отлично! — потёр руки, а администратор возмущённо пожала плечами.
— Да что хорошего, Илья Дмитриевич! Нашего любимого бурого медведя... карандашом! Прямо в нос!
Илья стер радостную улыбочку и сказал мне лукаво:
— Ничего не могу поделать, Светлана! Оставьте ваш домашний телефон, я вам позвоню, и мы разберёмся с этим... медведем. Оценим ситуацию... И добавил: — Светлана, а можно я прямо сегодня вечером позвоню?
Я улыбнулась и кивнула, а администратор сердито буркнула:
— Можно подумать, медведю от ваших звонков лучше станет.