Пашка вернулся из рейса довольный. Заработал хорошо и выходные на носу. Все деньги отдал матери, та пересчитала и всунула в шкатулочку, схоронила в ящике комода, под бельем, подальше от посторонних глаз.
Весело умылся под рукомойником, вытерся насухо приготовленным сестрой полотенцем и вытащил свой парадный костюм.
- Куда собрался опять? – спросила его мать.
- Суббота сегодня, танцы в клубе, а может, и кино посмотрю, останусь. Говорят, комедию привезли.
- «Девчата» называется, - вставила Верка свое слово, - возьми меня с собой, Паш.
- А ты вон, с маманей сходи. И тебе не скучно и ей развлечение.
- Какое еще развлечение, деньги только тратить зря. Дома сидите, свиристелки. – Подал голос отец. – Делать вам неча, так вона, носки вяжите на зиму, все занятие и дело делается для семьи. – Он свесил ноги с кровати, поправил подушку и снова бухнулся на бок.
Мать только утерла подбородок фартуком и принялась копошиться у печи с горшками. Пашка сунул Верке деньги в руку.
- Отец заснет, а вы с маманей в клуб бегите, не слушайте его. Для него сны приятнее...
Верка положила денежку в карман и уже шепталась с матерью за шторкой, а Пашка приоделся, пшикнул одеколоном шею, как водится, расчесался перед зеркалом, пару раз улыбнулся, приподнял брови, высунул язык и оттопырил уши. Отлично все работает! Потом положил в карман коробочку с духами.
Сегодня он откроется Олюшке, хватит мечтать, ходить вокруг да около, пора по настоящему начинать женихаться.
Сумерки сгущались на улице, когда он открыл калитку и поспешил к клубу. От туда доносился веселый девичий смех и горели огни электрических лампочек. Он искал глазами знакомую фигуру, но не заметил ее среди танцующих пар, и на стульях ее не было, он вышел на крыльцо и подался к дому Ивановых.
- Вызову на улицу и скажу все прямо, в глаза, давай встречаться!
Его мысли совсем неожиданно прервали.
- Что Пашка, Ольку ищешь? – окликнула Фаина парня. Она сидела под раскидистой березкой, на качели. - Бросила она тебя.
- С чего выводы неправильные делаешь? Никто меня не бросал! Тебе что за дело?
- Не любит она тебя, Паш, разве не видишь ты.
- А тебе какое дело? Позвольте узнать! Любит, не любит, на ромашке чоль гадала?
- Вижу!
- Хм, видит она, глазастая какая, ты посмотри на нее. А ты лучше своего парня высмотри.
- Так уже.
- Ой, ли? Ха-ха-ха! И кто он? Шурка, небось, из райцентра, то-то он сюда зачастил, гляжу.
- Был бы Шурка, с тобой не стояла бы.
- Да ну? Кто ж тогда?
- Ты.
- Я? – Он посмотрел на нее удивленно, усмехнулся. - Уморила. Маешься от тоски? Нашла за кем бегать. Мне Олька нравится. Мне другие ни к чему. – Запросто выдал он ей и зашагал дальше.
- Олька замуж выходит.
- Откуда знаешь? – Быстро обернулся он на девушку. Руки его задрожали, но темнота улицы скрыла и это, и еще то, что полыхнули его щеки ярким пунцовым огнем.
- Сашка ее засватал на неделе. Она и согласилась. Два года по нему сохла.
Пашка почесал затылок, посмотрел вдоль улицы.
- Как так? Он же к Клавке бегал… - Тихо проговорил он. - И не говорила ни чего.
- А что она тебе скажет. Сашка с Танькой гулял, а тут вдруг к ней переметнулся, быстро так.
- Он еще и к Таньке? Ну, дела… Шустрый, собака! – Сплюнул он в траву.
Пашка молчал. Он не знал, что делать. Сердце учащенно билось в груди, вечер был полностью испорчен, на плечи тяжким грузом навалилась печаль - тоска. Он растерялся не на шутку. Мысль, что Сашка мутил сразу с тремя, не давала ему покоя.
- Паш! А пойдем, пройдемся с тобой. – Предложила Файка.
- Еще чего? – Он посмотрел на нее пристально, оценивающе. Девушка стояла перед ним в белом цветастом платье, маленькая, пухленькая, неказистая. Хорошо выделялись в ночи расклешенная юбка, фонарики рукавов и приличная грудь. Фигурка так себе, не чета Олькиной, но если прижать к стеночке вечерком, подержаться есть за что. Хотя, сумерки могли скрывать многое. Но обиженная Пашкина натура сопротивлялась предложению. Что он, в конце концов, идиот какой, будет теперь любую особь женского пола на дороге подбирать?
- Пойдем! Так быстрее ее забудешь. – Уговаривала Фая.
- Че пристала ко мне, Скаженная. Сама иди.
- Люблю я тебя, Паш!
- Чее-гоо еще, придумала! Ты мне это брось. – Погрозил он ей пальцем.
Но Файка, потеряв стыд, бросилась ему на шею с поцелуями.
- Пашенька, милый, родной, - она впивалась своими губами ему в губы, щеки, глаза, он отстранялся, отрывая ее руки, обвитые вокруг шеи. – Пашенька, любить тебя буду верно, как собака преданная буду, увидишь потом.
- Да отцепись ты уже. Как я тебя любить буду , если я Ольку люблю.- Он с силой оттолкнул ее от себя, поправляя шею.
- Да чем она лучше меня? Посмотри: и глаза такие же и брови, руки, ноги, чем же она… Паш!? – Не унималась бойкая девчонка, стараясь показать себя со всех сторон. Она поворачивалась их стороны в сторону, даже юбочку оттопырила, прихватив подол руками.
Файка отвернулась от него и побежала быстро, не оглядываясь, вдоль темной улицы.
Он теребил свои густые вихры.
- Дура девка, как есть дурра! Ненормальная, еще сотворит что нибудь с собой. Надо посмотреть, - и рванул за ней следом.
Нашел ее у крутого склона. Она тихо плакала, сидя в лодке.
- А ну вылазь. – Крикнул он ей. – Вылазь, сказал.
Но Файка схватила весла и начала грести от берега, плохо привязанная лодка качнулась и поплыла. Пашка бросился в воду и почти весь мокрый залез на борт.
- Совсем рехнулась. Костюм из-за тебя испортил. Ну, вот как теперь домой явлюсь? Ай!
Они долго молчали. каждый думал о своем. Река искрилась под светлым оком луны, сверкала рассыпавшимся рваной полоской, серебром. Файка наклонилась и поймала цветок кувшинки, он тянулся крепкой нитью со дна.
- Давай я.
Он бросил к ее ногам несколько кувшинок.
- Зачем они тебе, погибнут без воды…
- И я так же погибну, без любви твоей.
- Вот заладила. Откуда только взялась на мою голову, истеричка.
- Ты ругай меня Пашка, ругай, тебе легче и станет.
- Ты что врач? Отстань от меня и так тошно.
- Паш, я хорошая, ты не думай, я все умею по хозяйству, все, и пирожки, и пельмени, и и и и…
Файка снова принялась реветь. Ей было стыдно до кончиков длинных волос, рассыпанных по плечам, за свою откровенность. Парень морщился от плача, ох и не любил он его. Ему мамки дома хватало, ревущей после батиного учения и сестренки, подвывающей матери от страха и обиды.
- Слушай, перестань сырость разводить, я и так весь мокрый. – Свел он все в шутку. – На вот тебе.
Он достал коробочку из кармана. Файка притихла, потянулась к нему рукой.
- Это мне? Ой, Пашка, мои любимые. Я так хотела их всегда, а ты прямо угодил. Спасибо тебе!
Она опять бросилась к нему на шею с поцелуями.
- Ну че ты, как маленькая, ей богу. Кинулась раз, кинулась два. Тихо сиди, перевернемся еще.
Он взял весла и стал грести к берегу. Файка хихикнула, когда выпрыгивала из лодки.
- Все! Уже весело тебе?
- А чего теперь плакать. У меня духи вон, какие хорошие, завтра надушусь ими и в клуб пойду. девчонки упадут. Может и ты со мной, а? Паш! Все равно Олька не придет.
Пашка сорвал ветку ивы и хлестал ею по земле, просто так. Он думал.
Конечно, Олька зараза такая, плохо поступила, не сказав ему о Сашке, но ведь и с Пашкой она не встречалась по нормальному, так, потанцевали несколько раз в клубе и он проводил ее два раза домой. Точно: всего два раза. Ни каких обязательств и клятв друг другу не давали. Кто в этом виноват? Что с нее спрашивать теперь. Сам себе напридумывал любовь эту, нафантазировал с три короба, любовь, любовь. Дурак потому что, увидел смазливую девчонку и возомнил себя ее женихом. Эх Олька, Олька, не Олька ты а галька бессердечная. А Сашка вон какой прыткий оказался, взял и обскакал на повороте, теперь она замуж выходит, а ты страдай, ходи.
Травинки под прутиком порвались и, голая земля пылилась под ногами, а он все бил и бил.
- Паш, Паша! А может нам уехать куда подальше отсюда.
- Зачем это?
- Все лучше, где тебя не знают и старые знакомые не встречаются, мысли не бередят.
Он посмотрел на нее.
- Умная она девка, не смотря на фигуру. Дело говорит. А что? И впрямь, меня везде с руками возьмут. Работаю я хорошо. С начальством общий язык нахожу, где наша не пропадала! - Промелькнуло в его голове.
Утро застало их у реки, они сидели прижавшись друг к другу,. Птицы пели над ними гимн первым лучам солнца, петухи орали наперебой, кто кого перекричит, вели свою утреннюю перекличку.
– Идти надо! – Сказал Пашка. Она прижалась к нему еще сильнее, сжав рукой часть его рубашки, - ты чего?
- Уйдем сейчас и ты бросишь меня. Уедешь один. Знаю я, - слезно нудила она.
- Файка, я тебя не пойму. То ты меня целую ночь уговариваешь с тобой жить, то обвиняешь в предательстве. Ты определись, пока не поздно. Я ведь знаешь, не потерплю напраслины в свою сторону! У меня так: решил – значит делай. А не то – разойдемся по хорошему.
- Пашенька, прости, я с тобой.
- Тогда молчи. Чтобы я таких слов от тебя больше никогда, слышишь, никогда не слышал. – Грозился он, нахмурив брови, представляя себя главой их маленького союза.
В следующую субботу они тихо расписались в сельском совете и уехали в город.
- А как же свадьба, сынок.
- Маманя, некогда сейчас, вот обустроимся на новом месте, тогда и сделаем праздник для всех, а щас чего? Дела надо делать.
Пашка устроился работать водителем на деревообрабатывающем комбинате. Потом лет пять возил директора завода на новенькой, только что приобретенной заводской «ВОЛГЕ». А в девяностые, когда страшные бури прошлись по многим заводам и предприятиям, сумел он так удачно вывернутся, что вскоре начал вести свой собственный бизнес, связанный с поставками бензина и сам стал директором.
Вырастил двоих сыновей, которые стали его заместителями, имеет свой собственный дом, наполненный добром и бесконечным счастьем. Внуки часто приходят к нему в гости пообщаться со своим любимым добродушным дедом.
А Фая? Она, как всегда доброжелательна ко всем, мечется по дому, незаметно прибираясь, готовя обед и всегда с улыбкой, веселая, жизнерадостная. Что ей будет, если она до сих пор влюблена по уши в своего мужа..
В последнее время Пашка стал часто пристально смотреть на нее.
- Чего ты, Паш.
- Иди ко мне.
Жена быстренько присаживается рядом на диван.
- Думаю вот. Что бы было со мной, кабы тогда ты не разревелась. Разошлись бы наши пути дорожки, растерялись наши души. И все было бы иначе.
- Если бы не «БЫ» в поле б выросли грибы. – Подхватила она. – Что тебя опять на философию потянуло? Заскучал никак.
- Да так…
Он обнял ее крепче.
- Люблю я тебя, вот что.
В глазу появилась слезинка, он вытер ее ладонью.
- Это ж Файкина фишка плакать по чем зря, со мной то что? Старею, - подумал он. - Старею.
Вот так замечательно закончилась эта странная встреча под березой.
Олька вышла за Сашку, но он изменял ей все время на право и налево, пришлось разойтись. Она еще выходила замуж, потом еще раз, но счастья своего так и не нашла. Живет в деревне с последним мужем, держат пасеку, продают мед. Только жизнь от этого слаще не становиться. Наверное, главное в ней, научиться любить самому. А вы как думаете?
