Всем доброго времени суток!
Какие места купеческого Нижнего, "кармана России, до революции считались самыми опасными в плане преступности?
Ну, конечно, Нижегородская ярмарка. Она славилась не только многомиллионными оборотами, но и купеческими разгулами и криминалом.
Уголовщина концентрировалась прежде всего в ресторанах и балаганах, коих на ярмарке было немало. Сначала это была ресторация Никиты Егорова, но у неё вскоре появились конкуренты – ресторан москвича Мореля, рестораны «Россия», «Германия», «Повар», «Эрмитаж», «Аполло».
В поисках наживы и лёгких денег на ярмарку приезжали воры-карманники («тырщики»). Затем к ним подтягивались воры-городушники, промышлявшие кражами в магазинах под видом простых посетителей. На ярмарке и на рынках города действовали мошенники – кукольники. Они продавали аппараты для изготовления фальшивых денег.
«Домушники-парадники» — заходили в открытые дома и забирали все ценности, попадавшиеся им на глаза. А с 1901 года подобные группировки на территории ярмарки и города все чаще совершали грабежи с применением насилия.
Сыскной отдел и полицейское городское управление во время работы ярмарки переезжали на ее территорию. В связи с этим, для работы в самом Нижнем оставалось очень мало сотрудников полиции. У них не было возможности полностью контролировать криминальную обстановку в городе.
Московский писатель, журналист Владимир Гиляровский со всеми подробностями описал не только бандитскую Хитровку в Москве. В очерках Под веселой козой" он поделился своими впечатлениями от разгульного купеческого Нижнего.
Кстати, «Веселой козой» называли нижегородский герб: красный олень с закинутыми за спину рогами и как-то весело приподнятой передней ногой. Местные живописцы рисовали оленя по-разному, и везде он вызывал улыбку у зрителя:– Ве-е-селая коза!
Гиляровский писал про главную ярмарку страны:
"Для купеческого загула здесь существовали по трактирам закабаленные содержательницами хоров певички и были шикарные публичные дома, в которые то и дело привозили новых и новых рабынь торговцы живым товаром, а отбросы из этих домов шли на «Самокаты». «Самокаты» — это гнезда такого разврата, какой едва ли мог существовать когда-нибудь и где-нибудь, кроме нижегородской ярмарки.
И место для них было выбрано самое подходящее, отделенное от ярмарки двумя глубокими каналами. Один впадал в Мещерское озеро, к берегу которого примыкали «Самокаты», а другой граничил с банным пустырем. Только двумя мостиками и узкой лавой для пешеходов отделялось оно от азиатского квартала ярмарки, а четвертая его сторона уходила в болото, поросшее тальником и бурьяном в рост человека.
Официально это место называлось Самокатская площадь и было предназначено для народных гуляний, но редко трезвый решался сунуться в это волчье логово, всегда буйное, пьяное. Зато вся уголовщина, сбегавшаяся отовсюду на ярмарку, чувствовала себя здесь как дома.
Попадали туда (на «Самокаты» не шли, не ездили, туда именно попадали) и рабочие-водники со всех соседних пристаней и складов на берегу Волги, где был для них и ночлежный дом. Туда безбоязненно входил всякий, потому что полицейского надзора не существовало во всем этом обширном районе водников, как и на всем Самокатном полуострове".
"Мельницы" (места, где играли в азартные игры - прим. автора) были главным притоном всякой уголовщины, всевозможных воров и разбойников, до беглых каторжников включительно. Только здесь все они чувствовали себя свободными и равноправными, но всегда оказывались жертвами шулеров. Без "мельниц" они были бы как рыбы без воды и воровали как будто для того, чтобы проигрывать.
Вор, украв, продавал краденое и, не успев поесть, спешил на "мельницу". Здесь ему было свободно. Обходов в те времена не было, а старый, чуть не единственный местный сыщик Лудра не был опасен. Разбойники его не стеснялись — свой человек."
На этом все! До новых встреч!
