1894 год
«Ростов-на-Дону. В том же заседании рассматривалось интересное в бытовом отношении дело, обстоятельства которого следующие. Почтенный по виду еврей Вионц просит мирового судью взыскать с мужа своей дочери Любовского 320 рублей за квартиру и стол, которыми последний пользовался в течение 8 месяцев. Любовский объяснил мировому судье, что он вступил в брак с дочерью истца, не взял никакого приданного и истратил на гардероб невесты и свадьбу до 1500 рублей. Единственное обязательство тестя – это давать у себя квартиру и стол в течение года. Но вот, после 8-месячного не особенно счастливого супружества, зять изгоняется из дома тестя, причем, однако, жена не следует за ним, а остается у родителей, где живет и поныне, несмотря на мольбы Любовского поселиться у него. Таким образом, по словам злополучного супруга, он лишен жены, порядочной суммы денег и, в заключение, является ответчиком по иску с него 320 рублей. Любовский просил мирового судью дело это отложить до предоставления свидетелей в подтверждение своего показания. Мировой судья, найдя просьбу Любовского уважительной, постановил дело отложить».
«Ростов-на-Дону. В том же заседании перед мировым судьей предстала одетая «с шиком» молоденькая, недурной наружности девица, казачка Подгорная, обвиняемая дочерью коллежского асессора девицей Фалеевой в клевете и обиде словами. На суде выяснилось, что обвиняемая жила в одном доме с жалобщицей, часто оскорбляла ее и однажды остановила посещавшего их знакомого молодого человека (он же и свидетель) и наговорила последнему о Фадеевой много такого, что позорит доброе имя честной девушки. Характерно в этом деле показание свидетеля-мальчика, между прочим, показавшего, что Подгорная во время ссоры с Фадеевой сказала: «Я официальная, с позволения сказать, проститутка, а вы не официальная». Подгорная вела себя на суде довольно беззастенчиво. Мировой судья, найдя факт клеветы доказанным, приговорил «шикарную» девицу к аресту на 7 дней».
«Иловливская станица. В приходе Покровской церкви Иловливской станицы возникло общество трезвости, имеющее целью уменьшение и затем совершенное уничтожение привычки к спиртным напиткам. Члены общества заносятся в особую книгу, которая хранится на видном месте в церкви. Руководят обществом местные священники. В случае надобности созываются общие собрания членов общества. Правила для этого общества, по словам «Д. Р.», утверждены донским епархиальным начальством в декабре прошлого года».
«Черкасский округ. В одной из станиц Черкасского округа обществом избран на должность станичного казначея сиделец питейного заведения. Противная сторона указывала избирающим на статью закона, в которой говорится, что содержатели трактиров и питейных заведений не могут быть избираемы на общественные должности, но это, по словам «Д. Р.», не помогло».
«Донецкий округ. В слободе Т. Донецкого округа недавно состоялась довольно оригинальная свадьба. Молодой парень З. прожил несколько месяцев в квартире у одной вдовы. За это время он успел сойтись с дочкой вдовы и посватать ее… Денег за квартиру он не платил и жил, что называется, на хлебах у своей невесты. Недавно З. ушел с квартиры и посватал в той же слободе другую девушку. В день свадьбы З., в церковь явилась его первая невеста с матерью, и здесь-то произошла между невестами трагикомическая борьба за жениха, окончившаяся, впрочем, очень мирно. Первая невеста получила несколько рублей с З., уступила, по словам «Д. Р.», жениха своей сопернице, и З. в тот же день перевенчался».
«Станица Урюпинская. На днях в Харьковской судебной палате по уголовному департаменту, в числе прочих дел, слушалось дело о крестьянине Журбине, обвиняемом в устройстве в арендуемом им доме на Базарной площади в ст. Урюпинской, запрещенной игры в штос, вертушку и в домино-лото, для чего он ходил по базару и собирал игроков. Свидетели подтвердили тот факт, что иногда происходила игра большей частью в домино-лото; в числе игроков был и урядник, причем взималась плата от 1 до 2 копеек за каждую карту, а иногда и с выигрышного рубля по 10%; играло иногда от 15 до 20 душ. Усть-Медведицкий окружной суд, рассмотрев дело, нашел Журбина виновным и приговорил к 25-рублевому штрафу. На этот приговор Журбин принес отзыв, в котором не отрицает того, что он действительно ходил по площади и собирал игроков единственно с целью удовлетворить желание своей жены, которая была страшной охотницей до игры в домино-лото, и не считает игру домино-лото запрещенной. Палата, рассмотрев дело, приговор суда, по словам «Д. Р»., утвердила». (Приазовский край. 16 от 18.01.1894 г.).
1895 год
«Таганрог. В настоящее время рыбный промысел не успел еще принять нормального течения и, судя по погоде, едва ли примет, так как большая часть открытого моря или совсем не замерзла, или представляет из себя громадные ополони, или же покрыта «картами», т. е. кусками льда, едва скрепленного морозами. Замерзли, собственно говоря, только побережье моря и «куты», защищенные от волнения. Рыбаки, выехавшие в нынешнюю зиму на промысел около средины декабря, должны были устраивать свои становища на берегу, так как лед на море был настолько слаб, что при первом же сильном южном ветре мог быть изломан в куски. Житье на льду избавляло рыбаков от необходимости проезжать ежедневно лишние несколько верст до места промысла и давало возможность вытащить лишнюю тоню. В нынешнюю же зиму, благодаря невозможности производить лов в открытом море и необходимости для рыбаков ежедневно выезжать на берег, а в иные дни и совсем не производить лов, так как южные ветры нагоняют много воды на берега, что не позволяет рыбакам выезжать на лед, а также и благодаря довольно низким ценам на рыбу (от 10 до 12 рублей за сотню судака), улов оказался настолько плох, что многие промышленники не заработали и на харчи. К этому еще необходимо прибавить, что некоторые неводчики пострадали от рыбаков же сетчиков, которые, собравшись громадною массой, произвели 21 – 23 декабря погром на море: нападали на неводчиков, забирали пойманную рыбу, резали неводы или брали «откуп». Несмотря на то, что теперь еще только половина января и целая половина зимы впереди, надежды очень мало на благоприятный исход зимнего рыболовства на море, тем более что с 6-го января рыболовы совсем прекратили лов, так как по льду уже нет никакой возможности ездить и нужны хорошие морозы, чтобы снова укрепился он.
5-го января, рано утром, после легкого мороза, несколько десятков саней рыбаков выехали в море. Днем пригрело солнце, подул южный ветер, вода стала прибывать, приподняла лед, и образовались разводы – большие щели. Рыбаков, увидевших себя в опасности, охватила такая паника, что они бросились спасаться без разбора, в суматохе мешая друг другу, и потопили более 15 лошадей. Теперь и рыболовы, и просолы совершенно без работы и, в буквальном смысле, «сидят у моря и ждут погоды».
«Новочеркасск. Местная газета сообщала как-то об убийстве арестантом Головиным арестанта Миронова, имевшим место в новочеркасском тюремном замке 1-го января настоящего года. При этом добавлено было, что Головин совершил убийство из мести за то, что Миронов, сознавшись в убийстве Голушкиной, выдал его, Головина, и других сообщников по этому делу. Понаведенным нами справкам, это заключение оказалось ошибочным. В убийстве этом имела место какая-то другая причина, но отнюдь не месть, так как Миронов всецело принял на себя вину в убийстве Голушкиной и даже старался, по возможности, выгородить своих сообщников.
Головин говорил в тюрьме, что он намерен был только нанести рану Миронову, чтобы его положили в больницу, откуда ему удобнее было бы бежать, но удар колосником в голову был рассчитан неверно и, раскроив череп до мозга, повлек за собой немедленную смерть.
Покойный, кроме фамилии Миронова носил и другую – Макарова; какая из этих фамилий настоящая – осталось не выясненным. При вскрытии трупа Миронова, обнаружилось странное сходство в ранах на голове с ранами, убитой им в 1894 году, в ночь на Пасху, вдовы войскового старшины Голушкиной. У Голушкиной оказалось на голове 9 ран. У Миронова, при вскрытии, на голове обнаружено столько же ран, причем раны эти также расположены, как и у Голушкиной, и нанесены таким же орудием». (Приазовский край. 16 от 18.01.1895 г.).
1899 год
«Азов. Открытие судового пути между Ростовом и посадом Азовом, предположенное комитетом донских гирл при посредстве ледокола, отложено в виду следующего непредвиденного обстоятельства. Как помнят читатели, ходатайство перед комитетом об открытии пути поддерживало особое представительство азовских жителей, во главе с «уполномоченным от города» (купец Буяновский). На днях же оказалось, что этот уполномоченный сам себя уполномочил. На телеграмму председателя комитета, посланную азовскому городскому голове, с просьбой удостоверить личность господина Буяновского, получился следующий ответ: «Буяновский ходатайствовать о ледоколе городом не уполномочен, топливо и жизненные припасы Азов имеет. Городской голова Калита». Само собой разумеется, что после такого ответа приготовления к снаряжению ледокола были тотчас приостановлены. Но факт, надо признать, довольно характерный для господ азовцев. Можно предположить, что небольшая кучка торговцев, прикрывшись мнимой общей нуждой, просто захотела безвозмездно воспользоваться услугами комитета».
«Донецкий округ, станица Еланская. 27-го декабря прошлого года в нашей станице был общественный вечер, в отличие от других названный купеческим и, нужно сказать, вечер оказался по началу и концу вполне купеческим. До сих пор вечера устраивались большей частью с благотворительной целью: в пользу голодающих, школ и пр. Точно так же и на этот раз у более благоразумных обывателей явилась мысль устроить вечер в пользу школ. Казалось бы, такая мысль должна была встретить одобрение, потому что наши школы нуждаются еще в помощи со стороны общества. Но, к сожалению, местные купцы оказались чужды подобных интересов. Как только они узнали, что предполагается вечер в пользу училищ, то сейчас же объявили, что не бывать этому. И, действительно, они устроили свой вечер отменно, по-купечески: была вертушка на двух столах, были танцы, плясали и казачка, причем с таким усердием, что дамы или закрывались, кто чем могла, или обращались в бегство. Не грустно ли, что до сих пор в наших медвежьих углах находятся люди, которые не стыдятся от крыто и с ожесточением восставать против такого дела, как благотворительность в пользу просвещения наших детей?
А эта пресловутая вертушка! Она нашла себе здесь благоприятную почву и пришлась как нельзя более по душе. От людей, которые в вечер проигрывают по 50 – 60 рублей или, наоборот, выигрывают до сотни рублей и более, можно ли ожидать воздержанности в словах? Здесь услышите вы такие перлы сквернословия, от которых покраснеет не только дама, но и любой мужчина. Да кто может удержать в границах благоприличия расходившегося игрока? Никто, кроме суда. И вот недавно в мировом суде разбиралось дело об оскорблении игроком-коммерсантом другого игрока, занимающего в станице служебное положение. Мировой судья признал оскорбление обоюдным и дело оставил без последствия. Такой оборот дела весьма неприятен для должностного лица, возымевшего желание проучить зазнавшегося купчика».
«Таганрогский округ, слобода Голодаевка. В минувшем году общество нашей слободы постановило приговор об отдаче в распоряжение правительства трех своих однообщественников: Голосовского, Ивана Гопки и Алексея Кравченка, за порочное поведение. Приговор этот был рассмотрен окружным по крестьянским делам присутствием, признан правильным и представлен на утверждение областного начальства, которое тоже утвердило его. Таким образом, Голословский, Гопка и Кравченко подлежали ссылке в Сибирь. Вскоре, однако, после утверждения приговора ссылаемые, вместе со своими семьями, обратились с просьбой о помиловании к обществу, и на сельском сходе произошла тяжелая сцена. Плакали ссылаемые, рыдали их семьи, не удержались от слез и некоторые однообщественники их. Гопка и Кравченко клялись, что они исправятся и будут вести честный образ жизни. Общество сжалилось над ними и, главным образом, над их семьями и постановило ходатайствовать об отмене своего первоначального приговора, уже, как сказано выше, утвержденного начальством, и об оставлении Кравченко и Гопки на месте. Приговор этот поступил недавно на рассмотрение окружного по крестьянским делам присутствия». (Приазовский край. 16 от 18.01.1899 г.).