Продолжение. Начало здесь: Эмтегей 85’ Колыма реальная и мистическая
— Медведи в этом году просто оборзевшие, чесс слово! — рассказывает Галя. — Женьку Филина знаете?
— Это который из АГРП (Аркагалинская геолого-разведочная партия)?
— Да-да, здоровый такой, чёрт. Рыжий, кучерявый. Так вот, он вышел из машины по дороге на Мяунджу, подошёл к обочине «коня привязать», а на него снизу вверх по насыпи медведушка кинулся. Женька руку вперёд инстинктивно так выбросил, она в пасть прямо и угодила. Хорошо, автобус рейсовый ехал, медведь испугался в лес убежал. Но у Женьки теперь кисти на левой руке нет, и челюсти нижней вообще не осталось. Медведь сожрал.
— Ёкрный бабай! Как же он ест теперь?
— Да кто его знает. Может, через трубку. Вертолёт из Сусумана прилетал, увезли в районную больницу. А оттуда через несколько дней в Магадан на самолёте.
Так это не всё ещё с медведями. На месте пятиэтажной малосемейки, где рядом новый ресторан «Полярный» пристроили, помните, «Шанхай» раньше был? Так вот, там не все гаражи и теплицы посносили, а осталось несколько на краю болота, на котором пацаны куликов из рогаток и пугачей стреляют. Один мужик, не помню его фамилии, ночевал в теплице, у него там хоромы отстроены с диваном, радиолой и холодильником. Ночью приспичило его, и пошёл в толчок деревянный. Посидел, дела справил, дверь открывает — а перед ним мишка на задние лапы поднимается.
— Нифига себе! В центре посёлка?!
— Ну, говорю же, оборзели звери. Так тот мужик заперся внутри и до утра в толчке сидел, ха-ха! Утром соседи его еле-еле наружу вытащили, так он крепко дверь за ручку изнутри держал.
Вся бригада заходится дружным смехом.
— А ещё через день медведь залез через окно первого этажа в детсадик, который на Новейшем.
— В Первый или в «Звёздочку»?
— В Первый, тот, что рядом с объездной дорогой, где старые двухэтажки на Вронского. Там накануне мандарины завезли, и ящики прямо на кухне оставили. Вот миша повеселился-то! Всю кухню в клочья разнёс. Посуду побил, ящики разворотил и так мандаринами обожрался, что там же на месте и переблевался.
— Правильно. Он же к мандаринам-то непривычный! — хохочет Позин. И мы уже держимся за животы, надорвавшись от смеха.
— Но это ладно! Что банда Косова с Гаршиным учудила — это вообще шедевр! Накануне Миша Косов с Шапталой съездили к петле на медведя, положили в ловушку дохлую собаку. А потом собрались все медвежатники, затарились по полной программе и поехали на медведя. Сидят, водку глыщут, вдруг слышат — медведь ревёт! Ну, точно в петлю попался, когда лез за собакой в коридорчике из тонких брёвнышек, набитых на четыре дерева.
Приходят к ловушке, глядь — и вправду: медведь в петле дёргается. Петля из стального тросика у него в подмышках затянулась. Тот кувыркается, мечется со стороны в сторону, а трос только сильнее затягивается. А мужики, придурки, встали в двух метрах и ржут, как пацаны. Вдруг кто-то кричит: «Бляха-муха! Трос о дерево перетёрся, сейчас отцепится! Стреляйте кто-нибудь!» Переглянулись, а никто из пятерых долбодятлов даже ружьё с собой не прихватил. Тут-то и протрезвели. Во охотники у нас какие!
Бежали по кочкам к машине так, что чемпионат мира по бегу с препятствиями запросто любой выиграл бы. Ну и чё? Ружья похватали, назад возвращаются — а медведя нет. Только обрывок троса на дереве болтается. Весь Кадыкчан со смеху покатывается который день. Хазанова с Райкиным не надо!
А после отъезда начальницы мы всемером остались одни в лесу до самого конца месяца. Оставшиеся дни мы как черти вкалывали на делянке, чтоб успеть как можно больше нарубить вешек. И ведь работали не ради денег! Нет, деньги — вещь полезная, но почему-то для каждого из нас было гораздо важнее получить удовлетворение от побития рекорда прошлых лет. Сделать прочистку на такой площади леса, чтобы уже наш трудовой рекорд вошёл в историю, и его никто долго не смог бы улучшить.
За этот месяц наши мускулы перестали ныть по утрам. Ладони огрубели, покрывшись толстым панцирем от нескончаемых мозолей. Да и сами мы стали сильнее, опытнее и взрослее.