Михаил знал, что всем им будет очень нелегко, но прекрасно понимал: Свете сейчас тяжелее всех. Ещё до его отъезда они с Людой предупредили Юлю о том, что совсем скоро с ними будет жить дочь Михаила, а между собой договорились запастись терпением и совместно обсуждать любое решение.
Света встретила отца спокойно, поскольку дедушка и бабушка как могли объяснили ей ситуацию, однако во время поездки практически не разговаривала, почти всё время молча смотрела в окно либо спала. Ела мало и неохотно.
В школу Свету записали сразу, но решили, что на занятия она пойдёт через неделю, - дали время на привыкание, хотя бы минимальную адаптацию.
После, когда Света приступила к учёбе, на неё никогда не было жалоб ни со стороны учителя, ни со стороны одноклассников. Дома же она замыкалась и практически не шла на контакт ни с кем.
Михаила она не называла папой; просто подходила и начинала разговор или задавала вопрос. Люду и Юльку практически не замечала, игнорировала.
Сначала Людмила старалась не докучать Свете, ограничивалась только общением по необходимости, однако в глубине души понимала: разговор неизбежен.
Было начало ноября, осенние каникулы, и Света оставалась дома одна. Она оказалась очень самостоятельной девочкой: сама ходила в школу и из школы (по счастью, школа располагалась буквально в двух шагах от общежития), и у неё были собственные ключи на верёвочке.
Михаил и Люда старались доверять Свете, потому оставляли её дома одну, однако на время каникул Люда подменилась, чтобы работать только в первую смену. Около двух часов дня они с Юлей возвращались домой.
В один из дней Юля, которая хоть и знала от матери и дяди Миши, что Свете нужно время, решила, видимо, что уже прошло достаточно времени.
Устроившись рядом со Светой, возводившей из деревянного конструктора на паласе "шикарный дом" (так называла свою постройку Света), Юля взялась за пока оставшиеся свободными детали конструктора.
- Уйди, - Света оттолкнула Юльку.
Та чуть не упала, но не расплакалась, а просто встала и отошла к окну, удивлённо глядя на Свету.
- Света, нам нужно поговорить, - решившись, Люда села на палас рядом с девочкой.
Света ничего не ответила, молча продолжая стройку.
- Скажи, Света, ты сейчас хорошо живёшь или плохо? - невозмутимо продолжала Люда.
Видела, что Света задумалась, хоть и продолжала молчать. Люда знала, что ребёнок в возрасте Светы ещё очень сильно нуждается во взрослых, в ласке и огромной заботе. Было бы хуже, если бы Свете уже исполнилось лет одиннадцать-тринадцать.
Потому все проблемы нужно устранять сейчас, пока не поздно, рубить этот узел. Как сказал бы товарищ Севостьянов: нарыв. Хорошо, что товарища Севостьянова теперь поблизости не было.
- Хорошо, - буркнула Света, поняв, что тётя Люда (как просили Свету называть новую жену папы, Людмилу Евгеньевну) не отвяжется, так и будет сидеть рядом и внимательно смотреть на неё.
- Тогда почему у тебя плохое настроение, Света?
- Я бы хотела жить вдвоём с папой, а не с вами. Больше всего на свете этого хочу! - Теперь с готовностью ответила Света, и Люда поняла, что не поторопилась с разговором, начала его вовремя.
- Но ведь папа хочет жить вместе со всеми нами, - мягко ответила Люда. - Папе будет плохо не только без тебя, но и без нас.
- А почему? Вы же чужие. Вот она, - Света ткнула пальцем в сторону Юльки, занявшейся рисованием, раз уж в игру её не приняли. - Она вовсе не дочка моему папе. А он бросил меня из-за неё. Мне мама говорила. "Тебя бросил, ему на тебя наплевать, а чужую девочку растит, балует, подарки ей дарит, гостинцы приносит, как раньше тебе приносил".
- Это неправда, Света. Твой папа ушёл от твоей мамы ко мне, потому что мы с ним полюбили друг друга. Так бывает, Света, даже если люди сами ничего такого не хотели. Но от тебя твой папа не уходил. Если бы твоя мама разрешила, папа бы сразу взял тебя с собой сюда.
- Так украл бы меня, - пожала плечами Света. - Почему не украл? Зачем маму спрашивал? Ей я тоже не нужна.
- Разве можно воровать, Света? Тогда бы папу посадили в тюрьму. Ты этого хочешь?
Света, опустив глаза, молча покачала головой.
- А Юля перед тобой совсем ни в чём не виновата.
- Виновата!
- В чём, Света?
- Потому что её никто не бросал, наоборот, она моего папу забрала. А меня все бросили. У меня никого нет. Совсем никого.
- Опять неправда, Света! У тебя есть папа, самый лучший в мире. У тебя есть бабушка и дедушка, родители папы. Где-то далеко живёт твоя мама. А ещё у тебя дядя есть.
- Я его видела, дядю. Он сказал, что я сирота.
- Плохая шутка, потому что ты не сирота, Света. А ещё у тебя есть мы с Юлей. И мы всегда за тебя.
- Как это - за меня? - непонимающе спросила Света, впервые прямо взглянув в лицо Люды.
- Смотрела фильм про мушкетёров? "Один за всех, и все за одного!" Если мы всегда будем дружны, мы сможем побороть любую беду. Обещай подумать об этом, а Юля больше не станет подходить к тебе без спроса. Правда, Юля?
Люда посмотрела на дочь, и та молча кивнула.
- Ладно, подумаю, - пожала плечами Света и вернулась к строительству.
На следующий день у Михаила была зарплата, и он принёс "своим девчатам" гостинцы: большой пакет сладостей. А Свете и Юле ещё отдельно по шоколадке.
- Папа, - Света впервые обратилась к отцу, назвав его так с тех пор, как приехала, и указала на Юльку. - А почему ты ей тоже приносишь гостинцы? Такие же, как мне? Она ведь не твоя дочка!
- А кто будет приносить Юле гостинцы, если я не принесу? - спокойно спросил Михаил и сел напротив дочки.
- Мне без разницы, - ответила Света.
- То есть, ты хочешь, чтобы я приносил гостинцы только для тебя?- уточнил Михаил.
- Да, - кивнула Света. - Ты ведь мой папа.
- И ты будешь рада, если я принесу сладости для тебя, а для Юли - нет? Тебе будет хорошо от этого?
- Да, конечно.
- Хорошо, Светик, я понял, - покивал Михаил. - А теперь давайте ужинать.
Через три дня, вернувшись с работы, Михаил принёс только один шоколадный батончик с начинкой, - для Светы. С Людой он обговорил это заранее, а та сама подготовила Юльку.
Сначала в глазах Светы мелькнуло торжество. Она даже поцеловала отца в щеку - почти как раньше. Положила батончик на видное место, а сама продолжила смотреть телевизор. Юлька тоже молча смотрела телевизор, хоть Люда и видела, что ей всё равно обидно, несмотря на их уговор.
После ужина Света, вернувшись на диван, начала разворачивать батончик. Бросила один взгляд на Юльку, второй... Люда и Михаил делали вид, что ничего не замечают, а сами напряжённо наблюдали за Светой.
Девочка уже приготовилась откусить приличный кусок от угощения, но вдруг остановилась и опять посмотрела на Юльку.
- Хочешь?
"Только бы Юлька не вздумала отказываться!" - мысленно взмолилась Люда.
Они с Мишей почему-то не предусмотрели такой возможности, что их "дело" выгорит с первого раза и к подобному повороту Юлю не подготовили. Сильно рисковали, но оба очень надеялись на успех.
- Хочу! - искренне обрадовалась Юлька, и Света, разломив батончик, протянула половину ей.
А потом, когда Михаил подходил к дочке пожелать спокойной ночи, она обняла его за шею и быстро прошептала в ухо:
- Пап, ты Юльке тоже приноси гостинцы, не только мне. Она же маленькая.
* * * * * * *
Конечно, нельзя сказать, что после этого случая Света прямо подобрела ко всем и изменилась, но никто подобного и не ожидал так быстро. Девочка по-прежнему проявляла независимость, практически игнорируя Люду и Юлю. Правда, к отцу стала относиться почти как раньше.
Люда так ничего и не рассказывала девочкам о своей беременности, всё выбирала время, а сами они в силу возраста ещё ничего не замечали. Да и живота особого пока не было - Люда будто просто слегка располнела.
Шестнадцатого января Свете должно было исполниться восемь лет, и Михаил уже купил конфеты, которые дочь собиралась нести в школу, угощать одноклассников.
А в субботу, четырнадцатого января, Люда после обеда затеяла стряпню в честь Старого нового года. Михаил ушёл на шабашку и должен был вернуться к ужину, а Юлька села за стол помогать матери. Вскоре к ним присоединилась и Света, хотя в разговоре не принимала участия.
- Девочки, а давайте сделаем пирожки с записками! - весело предложила Люда. - Праздник же!
- Как это - с записками? - удивилась Света.
Раньше, когда она жила с мамой, та вообще не пекла и не жарила пирожки. Правда, блины пекла по выходным.
- А так. Каждая из нас напишет своё самое заветное желание, свернёт записку так, чтобы ничего не было видно, и я сделаю три одинаковых пирожка с этими записками. Точнее, все пирожки будут одинаковые, но записки будут только в трёх. И вот чья записка потом попадётся кому-то самая первая, у того желание и сбудется.
- Давайте! - радостно захлопала в ладоши Юлька, которая уже умела писать печатными буквами, хоть и не все буквы пока смотрели в нужную сторону.
Света деловито кивнула. Люда раздала всем по небольшому листу бумаги и по карандашу. Некоторое время в комнате стояла звенящая тишина - все излагали на бумаге свои желания и сворачивали записки.
Затем, когда Люда делала пирожки, она исподтишка наблюдала за Светой. Бесхитростная Юлька ничего не замечала, а Люда видела, что Света запомнила, в каком пироге её записка, и украдкой загнула один из углов пирога, а потом ещё сделала особенный защип сбоку. Очевидно, все эти манипуляции производились Светой для того, чтобы достать свой пирог раньше всех и "ускорить" исполнение своего заветного желания.
Михаил ещё не пришёл, и Люда разрешила девочкам погулять около здания общежития с другими ребятами. Тем более, мальчик из соседней комнаты, Сева, одноклассник Светы, тоже собирался на прогулку.
На прогулке Юля держалась особняком - сегодня Света, которая верховодила над компанией мальчишек, в игру Юльку не взяла. Вскоре в начале улицы появился Михаил, поболтал с Юлькой, которая лепила снеговика.
На улице было достаточно тепло, и снег хорошо лепился. Михаил помог Юльке скатать основание снеговика и второй шар - туловище, установить его, а потом остановился возле Светы, которая руководила процессом строительства крепости. Подчинённых у неё было трое: сосед Сева и ещё двое мальчишек лет семи.
- Светик, почему Юлю в игру не берёшь? - поинтересовался Михаил.
- Потому что игра сегодня серьёзная, - насупилась дочь. - А Юлька маленькая ещё.
- Юля всего на год тебя младше, осенью в школу пойдёт.
- А мы тут все уже́ школьники, - ответил Сева, который всегда смотрел в рот Свете. - А Юля ещё подготовишка.
- Очень рад за вас, - кивнул Михаил. - Но никому из вас я не пожелал бы остаться одному, когда рядом все играют друг с другом, в команде. Мне казалось, что уже́ школьники должны это понимать.
Ребята молчали, а Михаил продолжил путь к подъезду и крикнул Юле:
- Юль, если надоест одной играть, приходи домой. В шашки сгоняем с тобой.
- Хорошо, дядь Миша! - звонко ответила Юля. - Там мама пирожки скоро испечёт.
- Тем более. Не задерживайтесь, - Михаил скрылся в подъезде.
- Не обращайте внимания, - сказала Света мальчишкам. - Папа всегда за Юльку заступается.
Снеговик был полностью готов. Юлька попыталась отряхнуть с мохнатых варежек комочки прилипшего снега, но поняла, что занятие это настолько же продуктивное, как и попытки очистить от застывшего снега тёплые коричневые штаны с начёсом.
Решила идти домой - всё равно всю одежду надо сушить, вот комочки снега и растают сами. Наверно, пирожки уже готовы. Мама и дядя Миша без Светы и Юли есть не сядут; тем более, надо записки с желаниями искать. Да и темнеет уже, сумерки.
- Девочка, здравствуй, - рядом стоял какой-то незнакомый, не из их общежития, дяденька в чёрном полушубке и серой кроличьей ушанке. - Беда у меня. Помочь сможешь?
Незнакомец огляделся по сторонам, будто пытаясь найти помощников постарше.
- Или ты не справишься? - словно в задумчивости пробормотал мужчина. - Мала ты ещё.
- Почему это я мала? - возмутилась Юля. - Мне скоро уже семь лет исполнится!
- Котёнок у меня в овраг упал. Надо помочь достать. А взрослых никого нет.
- Котёнок? В овраг? - в ужасе воскликнула Юлька.
Родители строго-настрого запрещали ребятам ходить в сторону оврага и пустыря перед ним.
- Поможешь?
- Помогу, конечно!
- Тогда пойдём, пока он в снегу не задохнулся.
...- Куда это Юлька пошла с каким-то дядькой? - выпрямился один из мальчишек, указывая рукой в сторону незнакомца, который взял Юлю за руку и повёл за собой.
Света резко обернулась и уже хотела кинуться следом, но повернулась обратно и строго приказала Севке, который был самым толковым из всех парней:
- Папу моего зови. Быстро!
Сева молча метнулся к подъезду, а Света побежала следом за удаляющейся с незнакомцем Юлей.
- Ты куда это пошла? - пытаясь отдышаться, Света пошла рядом с Юлькой.
- Надо дяде помочь, у него котёночек в овраг упал... - в голосе Юльки задрожали слёзы.
- Юлька, нам не разрешают ходить к оврагу! И с чужими не разрешают разговаривать, а тем более, уходить!
- Так я не чужой, я вон в том доме живу. И папу вашего знаю, - дядька неопределённо указал в сторону домов, а потом воровато огляделся по сторонам.
- Юлька, не верь ему! - Света заговорила громче. - Он врёт! Пусть больших зовёт на помощь, а ты мелкая!
- Ничего я не мелкая! Мне семь лет скоро. Надо котёночка спасать.
Поняв, что время уходит, а папы всё нет, Света резко завопила во всё горло:
- Отпустите мою сестру немедленно! У нас папа милиционер! Он вас в тюрьму посадит!
Незнакомец оттолкнул Свету в сугроб так, что она больно ударилась губой о жёсткий наст, а сам почти побежал, Юлька едва успевала ногами перебирать.
- Света! Юля! Стоооой! - громовой голос раздался будто совсем рядом.
Незнакомец, отпустив Юлю, нырнул в ближайший проулок и скрылся в сумерках.
Михаил, который выскочил из дома в футболке и трико, схватил обеих девочек под мышки и побежал обратно к общежитию.
К счастью, бдительный комендант из общежития догадался вызвать милицию сразу, как только Сева прибежал с криками о помощи, и незнакомца вскоре задержали при попытке покинуть город на электричке.
Но это было уже позже, а пока Михаил занёс девчонок в комнату, сел на табурет, поставил Юлю и Свету перед собой и начал осматривать, будто проверяя их целостность. Он даже не замечал, что из глаз у него катятся слёзы.
У Светы немного распухла верхняя губа, но крови не было, а абсолютно невредимая Юлька лишь удивлённо таращила на отчима глаза-фиалки.
- Папа, мы в валенках, - сказала Света.
- И в варежках, и в шубах, дядь Миша.
- Папа, ты почему плачешь? Большие дяди ведь никогда не плачут.
- Иногда бывает, не обращай внимания, - махнул рукой Михаил. - Надо бы варежки снять. И шубы, и валенки.
Но вместо этого Михаил обнял девчонок и прижал к себе обеих.
В комнату вошла Люда, которая несла сразу две больших миски с пирогами. Она знать ничего не знала о случившемся, поскольку всё это время была на общей кухне. Однако как-то быстро оценила ситуацию.
Поставила миски на стол, закрыла двери, подошла и обняла сразу всех троих. Посмотрела поверх голов девочек в бледное лицо мужа. Прочитала в его глазах: "Потом, позже". И вдруг замерла.
- Что, Люда? - тут же спросил чуткий Михаил.
- Шевелится, - тихо сказала Люда. - Первый раз. Я уж думала - когда же, пора!
- Кто шевелится? - в голос спросили Света и Юля, и как по команде подняли головы.
- Сашка. Брат ваш, - улыбнулся Михаил.
...Люда видела, как Света нашла в миске "свой" пирожок и спрятала за тарелку. Не стала ничего говорить, хотя знала, что Михаил тоже всё заметил.
- Я первая! - завопила Юлька, доставая записку из пирога. - И записка моя!
- Значит, твоё желание обязательно сбудется, - улыбнулась Люда. - Расскажешь, что загадала?
- Маленького братика, - Юлька с гордостью продемонстрировала всем клочок бумаги с большими печатными буквами, которые не всегда "смотрели" в нужную сторону.
...- Вот так, - тяжело вздохнул Михаил, который как мог смягчил свой рассказ.
Девчонки давно уснули, а Михаил и Люда всё сидели за столом.
- Значит, будут пока гулять только под присмотром. Хорошо, что скоро я в декрет уйду, - покачала головой Люда и смахнула слёзы. - Страшно подумать, чем это всё могло закончиться. Права Света: Юлька маленькая ещё. Совсем дурочка. Ведь сколько раз было сказано!
- Интересно, что было в том пирожке, который Света тайком выбросила в мусорное ведро? - задумчиво сказал Михаил.
- Очень интересно, - кивнула Люда. - Но я предлагаю не проверять. Пусть это останется тайной Светы.
- Согласен, - Михаил обнял жену и быстро поцеловал. - Какое счастье, Люда, что ты такая у меня...
Седьмого мая тысяча девятьсот восемьдесят четвёртого года, в День радио, на свет появился Александр Михайлович Мельников, сын Михаила и Людмилы, брат Светы и Юли. Он стал окончательным связующим звеном между членами теперь уже большой семьи. А в августе Мельниковы получили собственную квартиру.
Продолжение: