Надя её не ждала, уже не надеялась, что она придёт, а она наглая, бессовестная, весёлая, идущая напролом пришла. Ей не стыдно было, что у Нади муж, ребёнок, то есть своя семья, пришла не спрашивала разрешения и сразу стала стучаться в само сердце, стук был такой силы, от которой в голове становилось муторно и от бессилия сопротивляться этой силе подгибались колени. Ведь жила без неё тихо, спокойно, без лишних разговоров, без волнений и переживаний, и на тебе, пришла и выгнала здравый смысл, стыд и скромность.Эта проклятая любовь навела в жизни Нади такой беспорядок, такой хаос, что не скоро его разгребешь, надо много времени и сил, а главное, надо ли разгребать? Надо ли все возвращать все на свои места?
Надя приехала в село по распределению учителем, муж тоже учитель, два интеллигентных человека без усилий получили сразу почет и уважения у сельчан. В скором времени их семья стала примером для подражания. Вышла Надя замуж за Петра скорее всего, что надо выходить замуж только потому, что Пётр не пил, не курил (на своего отца пьяницу Надя насмотрелась и мечтала, чтобы муж не пил) любил её. Всегда спокойный Пётр, терпеливый, как математик расчетливый и любитель примерить, отмерить, взвесить прежде чем что-то сказать, сделать. Деньгами распоряжался он, никогда не отказывал Наде в покупках, если только эта покупка была необходимой, а не капризом и баловством.
Петр был очень внимательным и заботливым, не позволял Наде носить тяжёлые сумки, не позволял форсить полураздетой при наступлении холодов. Придерживался правильного питания, любил идеальную чистоту, не любил гостей и сам не любил в гости ходить. Любил вечерами набросить плед на плечи Нади, сесть рядом и вести беседы, читать книги и потом обсуждать прочитанное, любил говорить о воспитании детишек в школе, о новых методиках, о том, чего Наде в школе хватало за глаза, о том, от чего Наде хотелось выть.
Ей было скучно, грустно. Ребёнок был весь в отца умным, воспитанным, учился на пятёрки, друзей не имел и не любил беготни и развлечений на улице. Воткнется в книгу и не виден, и не слышан. В доме Надежды царила чистота, порядок во всем, строгий режим, молчание. И порой Наде казалось, если бы не стук ходиков на стене, то можно подумать, что в этом доме никто не живёт, или все всегда спят. Праздники мало отличались от будней, музыку не любил ни сын, ни муж, говорил, что музыка только классическая достойна уважения, а эти пляски, хохотушки только развращают молодёжь, ну а какие могут быть гости? Коллеги в школе надоели, а с колхозниками, о чем можно поговорить, разве только о надоях на ферме или о посевах на полях.
Так, что праздников Надя не ждала, а порой завидуя учителям, их сборам, их нарядам, их желаниям повеселиться, плакала. В праздники Пётр делал шашлык, покупал дорогое вино, не разрешал смешивать мясо с картошкой, как любила Надя, только с овощами, вино не разрешал закусывать, а велел смаковать. Включал Шопена тихо, тихо и Надя, выпив вина, под музыку засыпала через полчаса, держа в руке кусок мяса и в другой бокал вина. На, что муж говорил: «Совсем пить не может и не понимает толк, деревня есть деревня».
Её коллеги веселились, пели, плясали, катались на санях, на лыжах, кто во что горазд, отрывались от рутинной работы и превращались в детей. Каникулы зимние они проводили в лесу, на горках, в клубе, в гостях, Надя хотела так же, но тихий голос мужа, строгий взгляд, как натянутая цепь , останавливали её в желаниях, мечтах, просьбах. Правда, иногда вечерами Пётр выгуливал Надю, любил смотреть на небо и рассматривать звезды, точнее расстояние между звездами, составлял задачи, тут же решал их и не забывал себя похвалить за математический ум.
Однажды Надя попросила его загадать желание на падающую звезду, на что Пётр ответил, что у него мечта накопить денег и уехать из села в город, что его раздражают люди, что школа большая, но бестолковая, что дети деревни отличаются от городских, что ему не хватает денег, что он гений, а ему приходится быть просто учителем.
У Нади не было желания уезжать из села, так как ей школа нравилась, люди тоже, дом большой выделил совхоз, райцентр рядом, больницы есть, магазинов полно, дороги есть, что ещё надо?
«А если и скучно, грустно, так это от самих зависит, от того, что не умеем веселиться, не умеем видеть прекрасное, видим только негатив, сами скисли и кругом нам кажется все кислым, серым, противным»- так рассуждала Надя.
Однажды ночью проснулась от стона Петра, он лежал калачиком и не мог от боли в паху вздохнуть, скорая забрала в больницу на операцию. «Аппендицит разыгрался, -пояснил врач, -придётся ему полежать две недели».
Как-то тяжело стало на душе у Нади, всегда с высокомерным взглядом, строгий, с уверенными шагами, с прямой спиной, с поднятой головой и вдруг беззащитный, какой-то жалкий, стонущий как ребёнок Пётр, с потухшим от боли взглядом был на себя не похож. Жалко стало Нади его до боли, и она упросила врача остаться с ним, хоть в коридоре, благо были каникулы в школе, и она была в отпуске.
Ну совсем беспомощный был Пётр после операции, одни стоны, ни повернуться, ни разогнутся не мог, врач смеялся и злился, порой прикрикивал , видя, как Надя, обняв мужа, как раненого , ведёт по коридору.
В очередной раз врач дежурил в больнице ночью , и Надя страдая бессонницей попалась ему на глаза, он пригласил попить ее чай вместе. Разговорились, врач оказался приятным собеседником, а уж Надя , как глоток воздуха вздохнула, давно не общалась без напряга. Смеялись, вспоминали студенческие годы, рассказали о хобби, о мечтах, только не касались семьи, так и прокоротали ночь за разговорами, каждый думал, что насколько приятно, весело пообщались.
Пётр вдруг затемпературил, так как почти не вставал с кровати, произошло воспаление лёгких, Надя часто оставалась с ним, заботилась, делала массаж, выводила на прогулку и часто встречала врача. Григорий улыбался, мог приобнять, мог прижать к себе, но по делал по-дружески, как-то по-свойски, как бы мимоходом. А однажды сказал: «Надя, давай в лес сходим за грибами, одному не очень хочется, да и леса у вас знатные, места мне грибные покажешь, хотел с друзьями сходить, так все заняты».
Надя согласилась. Денёк выдался на славу, ни жарко, ни холодно, только комары замучили, и порой Григорий смахивал с платочка Нади, с лица мошкару своей большой ладонью. Надя смеялась и стеснялась. Как-то он нечаянно снял платок с головы Нади, а потом старательно хотел повязать платок на место, ничего у него не получалось, и он смеялся над своими медвежьими лапами, но в конце концов повязал платочек её как старушке сказал: «Ну , как моя бабушка» и поцеловал в щёчку. Видимо вспомнил бабушку. Потом устроили пикник, опять смеялись, вспоминали, не спешили домой. Сынок на каникулах был у бабушки, спешить было некуда, только, что разве к Петру. Григорий отметил, что Пётр нытик, нетерпеливый, раздражается по всякому поводу, что больной он душой, что он не может радоваться, и боится элементарного укола. Надя откровенно поделилась тем, что она забыла, как встречать гостей, как ходить в гости, как любить, что она как в бочке сидит, вроде углов нет, удариться не обо что, но тесно, темно, душно и выбраться трудно. Врач засмеялся на такое сравнение и начал её катать по траве приговаривая: «А ну выползай из бочки». Сколько они дурачились. Смеялись. У Нади от смеха заболел живот, и она закричала: «Ой , аппендицит, ой, вези к мужу», -- и дальше смех, и слезы от смеха.
Пётр долго лежал в больнице, а Надя с радостью ездила к нему, зная, что не к нему, а чтобы увидеть Григория, да и Григорий увидев Надю улыбался, и старался остаться наедине. Он не скрывал, что ждёт Надежду, что после работы он отдыхает с ней , что она, как воздух, чистый, морозный, обжигающий, что с ней легко, что он не хочет идти домой, что он скучает по Наде. Надя улыбалась и сказала, все как на духу, что не к Петру в больницу тянет, а его хочет увидеть, обнять, прижаться сильно-сильно и не отпускать.
Но всему время, Петра выписали из больницы, но не было у него чувство благодарности к Наде , видимо, видел, что-то не то с Надей, какая-то весёлая, глаза светятся от счастья и это его раздражало. От Петра не было нежности, не было влюбленности, было угрюмое, злое лицо и были придирки, все не то, все не так. То зачем окно открыла? То зачем ушла? Где была? Зачем купила? Зачем сварила? И только слышала, зачем? Почему?
Все можно скрыть от себя, от мужа, но от села скрыть невозможно, сразу перемену заметили в Наде, заметили её улыбчивость, светящие глаза, заметили, что в райцентр зачастила, да и то, что подвозил к дому видный мужчина пару раз.
Дома Надя была тихой, скромной женой, заглядывала в глаза мужа и выполняла все, что он пожелает, а с Григорием превращалась в девчонку хохотушку, в слабую, капризную веселушку. Так и жила на два лица. Мужу никто ничего не говорил, он из тех, кто к себе никого близко не подпускает, он сам заметил, что-то не то с Надей, но подумал, зачем в душу лезть? Мало ли, что? Взрослеет, умнеет, характер меняется, ничего с ней не сделается, уж такого, как он надо поискать, полсела пьют, жён гоняют, бьют, гуляют. «На меня надо молиться, один такой на все село, все завидуют, все о таком мечтают», -так думал Пётр.
Но однажды на пороге появился Григорий, все удивились, особенно Надя, но на этот раз Пётр повёл себя гостеприимно и сделал вид, что обрадовался гостю. Разговор был короток. В двух словах все объяснил врач Петру, сказал, что любит Надю, что его переводят в областную больницу и он забирает её. Странно, но Наде он этого не говорил, не спрашивал, а сразу всех поставил перед фактом. Не присаживаясь, Григорий ждал ответа, времени он не дал Наде : или да или нет, вариантов нет. Смотрела на Петра, который потерял дар речи, весь съёжился, приуныл, сморщился и не мог сказать ни одного слова, сидел , как побитый щенок, и на Григория с открытым взглядом, красивый, смелый, честный.
Наде стало страшно, за мужа, за сына, за себя: «А вдруг брошу дом, а там не приживусь, брошу работу, а там? Как сын? Как же муж без меня? Что же так? Без подготовки, без совета, почему так быстро, не поговорив с начала со мной? С налета все разрушить? Все перечеркнуть? Как же быть?»
И вдруг муж упал на колени и заплакал: «Не бросай, не смогу без тебя, я изменюсь, я умру без вас, я все буду делать, что ты скажешь, не ломай жизнь ни себе, ни мне, я же люблю вас».
Григорий ушёл, не дождавшись ответа, Надя молчала и ,словно онемев от происходящего, гладила голову Петра, положившею ей на колени, внутри жалость и боль, страх и безысходность. Одно утешало Надю, что всю правду узнал Пётр, и не надо скрывать, лгать, изворачиваться и делать вид любящей жены, а также есть время на проверку чувства Григория, если любит, то подождёт, поймёт. Но сердце не хотело ждать, рвалась к нему, к Григорию, разум и сердце ,как враги , стали друг против друга, и началась борьба жестокая, беспощадная.
Петр никогда не повышал голос ни на сына, ни на Надю, он мог тихо сказать так, что Наде казалось, лучше бы прикрикнул, лучше бы кулаком ударил по столу, только бы не шипел. Мог Пётр так посмотреть, что страшно становилось от его сурового, строгого взгляда. Хорошо было то, что Пётр быстро отходил, быстро успокаивался и вёл себя как ни в чем не бывало.В школе также ученики понимали его по взгляду, на уроках была идеальная тишина, мог спокойно остаться после уроков до тех пор, пока ученик не поймёт и не решит задачи, для него было профессиональной гордостью, чтобы ученики понимали и любили его предмет.
В душе он не понимал жену, и так мыслил: «тесть пил всю жизнь, гонял, ночами жена с дочкой искали его и находя зимой пьяного тащили на салазках домой, все боялись, что замёрзнет. А когда умер, уж столько слез было, столько слез, что люди даже не могли понять, толи по нему голосит жена, толи по своей несчастной судьбе. Ведь никогда я Надю не приревновал, не побил, не оскорбил. Все для неё, самое лучшее, вот сейчас и машину купить собрался, что же она делает? За что так? Что изменить в себе? Что я делаю не так?».Надя же думала только о Григории: «где он? Как он? Что он думает о дальнейшей жизни? Может забыл уже, может он не простит того, что сразу не решилась сказать, да? Может больше не увидимся, как же забыть его? Как бы не старалась не могу полюбить Петра, бесполезно, ничего не мило, все раздражает и шаги его, и тихий голос, и идеальный порядок, подарки, и желание помочь по хозяйству, живу действительно как в бочке, надо поговорить с Петром и решить все вопросы раз и на всегда».
Сын много времени проводил с отцом, они вместе могли тихо беседовать, читать, обсуждать, гулять. Пётр с ним делал зарядку, приучал к порядку, научил чистить обувь и напоминал почистить сапоги маме, со стороны было приятно смотреть на их отношения, но в душе Надя не хотела, чтобы сын был таким же как отец, хотела, чтобы он имел друзей, гулял с мальчишками, был добрее к людям, а то даже бабушку никогда не поцелует, не прижмется, вечно молчит и сторонится всех.
Пётр как-то услышал за глаза свою кличку «Ветвистый» так резануло слух, так сделалось больно на душе, так защемило сердце от обиды на Надю, на учеников, на людей, которые за спиной смеются и злорадствуют. Придя домой он застал Надю очень грустной, да в последнее время он её и не видел весёлой и тихо попросил сесть и поговорить.«Ты вот думаешь, что я как камень, я молчун, я нудный, я экономный, я не объясняюсь в любви, как некоторые сто раз на день, я надоедливый, а знаешь ли ты его? Ты думаешь, о том, что с ним будет райская жизнь? Нет, не будет. И знаешь почему? Я был в больнице и видел его и поговорил с ним, сказал, что я не могу больше жить с тобой, не могу мучить тебя, думал умру без тебя, а сейчас понял, что с тобой умру, видя, как тебе не мил, как ночью бредишь Григорием. Я не изменюсь, я такой, не любишь, уходи, держать не буду. Только куда ты пойдёшь? К нему? Так он не уехал в город, так почему тебя не зовёт? Вот пойми сын нужен мне, и я при разводе спрошу его желание, а ты ещё родишь, теперь от любимого, я не против, уходи, не я первый, не я последний, но я не буду становится на колени как тогда, я люблю тебя даже после измены, а другим я не смогу стать. Не знаю даже нужно ли себя менять, единственное если надо тебе иди к подругам, иди к гостям, меня не трогай и сына тоже.Так вот, он сказал, что тебя любит, но желает, чтобы сын остался при мне после развода, что он постоянно на работе и воспитывать чужого ребёнка у него не будет ни сил, ни времени, и развёлся он с женой, потому, что не хотел детей, а жена ждать устала. Так, что иди и подумай, нужен он тебе или нет»
Надя не верила Петру, а потом вспомнила, что Григорий ведь никогда не спрашивал о сыне, да с ним весело, хорошо, он щедрый, он внимательный, он ласковый, но каков он в быту, почему развёлся, почему нет детей? «Как же его увидеть и поговорить, может Пётр врет от ревности, нет, я поеду и поставлю точку».
Вспомнила Надя, что когда Григорий пришёл к ним, то он не сказал, что пришёл за вами, а сказал, пришёл, за тобой. Все-таки доля правды есть в словах Петра.
С мужем не было скандалов после разговора, как всегда шли вместе в школу, вместе из школы, также не разрешал нести сумки, так же помогал по дому, так же с сыном делал уроки, все также, за исключением одного, не было между ними нежности, ласки, были как соседи, как чужие, была между ними пропасть, и никто из них не мог её перепрыгнуть.
Пётр иногда думал, что нужно потерпеть, а потом понимал, что не сможет терпеть, Надя думала, что надо подождать, но сама не знала, чего ждать. В один день она поехала под предлогом навестить коллегу в больницу в надежде поговорить с Григорием, и ей это удалось. Уж как он был рад, он поднял её на руки, и не стесняясь никого целовал, обнимал, кружил как девчонку, а потом увёл в кабинет и закрыл дверь на ключ. Сколько было слов о любви, сколько было слез, уговоров, обещаний. Надя твёрдо решила, по приезду собрать вещи и с сыном переехать к нему немедля.
В город Григорий передумал уезжать, так как здесь ему предложили стать главврачом. Вроде все обсудили, все решили. Но услышав, что она не будет тянуть время.Григорий опешив задал вопрос: «Как с сыном? А что, ему плохо с отцом? Ты же говорила, что они одно целое. Надя, любовь моя, неужели нам плохо вдвоём? Нам же никто не нужен, у меня такая работа, у тебя детишек в школе полно, Дом — это свобода, это личное пространство, ни забот, ни хлопот, это ты и я. Ты будешь сына навещать, когда захочешь, мальчику лучше с мужчиной быть, меня самого папа растил». Надя не верила своим ушам и ей хотелось вырваться от этих объятий, закрыть уши, закрыть глаза и убежать. От волнения не могла открыть ключом дверь и стала бить кулаками, Григорий, испугавшись шума выпустил её и с недоумением подумал: «а, что я ей такого сказал? Чем я её обидел?»
Домой возвращалась как побитая собака, от слез заболели глаза, на душе было так плохо, что дышать стало трудно, в ушах слова: «Я и ты». А сын? Как же так. Пётр мне не любимый муж, а сыну он самый дорогой, Пётр для него воздух, для него крепкая рука, для него помощь и сила, он для него самый верный друг. «Как же мне дальше жить? Что мне делать?»
В ушах был такой шум, звон, такая неразбериха, Надя сдавила руками голову и подняв её вверх крикнула: «Господи, прости меня, помоги мне приобрести счастливую жизнь со своим мужем и сыночком, подскажи и вразуми нас ,чтобы мы не озлобились, а берегли и любили друг друга, господи да будет милость твоя, да будет мне твоё прощение. Господи помоги мне разобраться в себе и правильно поступить».
Надя кричала, плакала, молилась, просила у бога силы, помощи, прощения .Пётр никогда не видел в таком состоянии Надю. Она молча легла не раздеваясь, в глазах была боль, пустота, безысходность. Лежала и ничего, никого не видела, устремив взгляд в одну точку. Пётр испугался за Надино состояние, хотел помочь, но не знал как. У неё болело все тело, болела душа, голова раскалывалась, поднялась температура, но о больнице она и слышать не хотела, вопросов муж не задавал, лечил сам, как мог. Тихо подходил и губами касался лба, проверял температуру, он также безошибочно проверял температуру у сына, когда он болел.
Иногда брал руку Нади в свою руку и целовал, шептал, что все будет хорошо, что кто не ошибается в жизни? Сынок тоже был рядом, гладил руки, прижимался к ним, плакал, но молчал. Надя тоже ничего не рассказывала, смотрела на Петра и была ему благодарна за то, что не упрекает, не ругает, не лезет в душу, хотелось его обнять, поцеловать. Надежда думала, вот выздоровею и будем жить хорошо,это надо же, пока лежала, такой сон страшный приснился. Всё надо забыть, все начать с начала и надо жить, надо делать выводы и жить, счастливо жить, вместе жить, и радоваться жизни, а для этого нужно чуть-чуть постараться, нужно просто помощь измениться друг другу…
Наталья Артамонова
