июнь 2017 г., г. Санкт-Петербург
Налив в кружку, стилизованную под кружку СССР, холодного пива, Игорь завалился на огромную кровать, построенную собственноручно, включил телевизор и сделал большой глоток — рабочая неделя позади, а значит, можно строить планы на выходные. В любое время года, в Питере, можно найти своё очарование, своеобразие и индивидуальность, и Игорь, с удовольствием погружался в атмосферу города, в любое свободное время. Весна и лето, в Северной столице, с белыми ночами, фантастическими закатами и рассветами вкупе с каналами, мостами, зелёными лужайками парков и старинной архитектурой, в принципе, должны были автоматически исключать даже мысль о работе, не говоря уже о том, чтобы тратить на неё такое благословенное время. К сожалению, праздная жизнь ему только снилась, по ряду причин, поэтому довольствовался общением с городом он только в выходные дни. Вариантов было множество, но для начала необходимо было определиться с форматом — культурный, с посещением очередного музея, бескультурный — поиск более интересного бара, с живой музыкой, чем тот, где он был прежде или экологический — то есть выезд загород, на рыбалку или просто отдых с палаткой, на берегу неизведанного озера — благо озёр, в Ленинградской области больше тысячи восьмисот. Рыжий красавец, кот, тут же заскочил к Игорю на диван и пристально уставившись в свой собственный телевизор — огромный аквариум, который, по всей видимости, в течение всего времени, пока Игорь был на работе, не был готов к просмотру, или вообще был, непостижимым образом, выключен, вытянулся и замурчал. Ставшая дурной привычкой, профессиональная необходимость, проверять перед сном все мессенджеры, почтовые ящики и социальные сети, в очередной раз заставила взять телефон в руки — новых сообщений не было. Перелистывая сообщения, Игорь случайно наткнулся на отправленное более трёх месяцев назад, последнее сообщение сыну, Алексею, также как и бессчётное количество предыдущих, прочитанных, но оставленных без ответов. «Тьфу ты, блин, — подумал Игорь и вслух произнес, обращаясь к коту, — Тэсс, пошли на кухню, пивом тут не обойдёшься». Дважды коту, для того чтобы переместиться на кухню — поближе к холодильнику, повторять было не нужно — пушистый хвост уже весело махал впереди, показывая дорогу. «Ну как так, — размышлял Игорь, нарезая лимон и доставая бутылочку коньяка из бара, — всё предыдущее лето провели вместе, Ладожское озеро, Финский залив, ещё какое-то безымянное озеро, потом путешествие на две недели по побережью Чёрного моря с палаткой… Не понимаю… А Питер, — я ведь искренне хотел помочь Лёшке заразиться духом этого города и именно поэтому показывал ему не только музеи и парки, но и всевозможные учебные заведения — мне вот, например, очень понравилась морская академия имени Макарова… Да и форма, просто загляденье, мог бы продолжить обучение тут, да и я бы костьми лёг, чтобы помочь ему сюда поступить — что не так? В чём я опять провинился? Ну да, помню, тот диалог, который состоялся у меня с Лёшкой, вечером, за день до того, как я посадил его на самолёт — он со слезами на глазах, рассказал мне, что у мамы появился мужчина, на что я ответил: «Ну чего ты? Всё нормально, сынок, жизнь-то продолжается! Мама — достойна счастья, и я ей его желаю. Мы с мамой точно не будем больше вместе, жалко, конечно, что у нас так сложились отношения, раньше, и сейчас тоже, но уже ничего не изменить. Не расстраивайся — ты вырастишь, Сашка, девушку найдёт, Ольга выйдет замуж, нельзя же маме быть одной?! Все нормально — это должно было случиться. Я тоже уже не один… как тебе Алла? Ты ей, кстати, очень понравился. Говорит, что мол ты неординарный и добрый молодой человек — это хорошо», — что я сказал не так? Почему с тех пор, как он улетел к матери я получил всего одно сообщение, — «Я долетел. Всё хорошо», — и не ответил мне больше ни на одно сообщение? Что скажешь? — выпив рюмку, обратился к единственному слушателю и по совместительству, члену семьи — коту, — молчишь? Согласен, мне тоже нечего сказать! Да, что тут скажешь — я не знаю, что и думать! Да нет, всё там хорошо, не думай, даже девушка там, по слухам, появилась… Невеста… Н-да. А ведь есть что вспомнить, даже за эти полгода, пока Лёшка был у меня в гостях! Чего стоит только выезд, с ночёвкой, на Ладожское озеро! Это же, практически море! По крайней мере, по виду никак не отличишь — вода до горизонта, прибой, волны, песчаный пляж… Ах, да сосны — вот что, наверное, отличает Ладогу от юга! А потом, костёр и безумные мотыльки — самоубийцы… Мы их спасали вдвоём, как могли… Утром построили высоченные солнечные часы… Я был счастлив. Казалось, что отношения наладились…
Как бы не так, сын улетел к Наде и на этом была поставлена точка в общении. Зачем ей это, я не понимаю и никогда, видимо, не пойму… Хотя многое в её поведении для меня загадка. Бурлящая и клокочущая ненависть все эти годы не давала ей покоя. Писала кляузы на работу, несколько раз обращалась к судебным приставам, с претензиями о том, что я мало перевожу алиментов на содержание, подала на алименты именно на её содержание, ну что ж её право. Каждый найдёт объяснение и оправдание своим поступкам. Будет ли она о чём-то сожалеть? Нет, не думаю — всегда права. Права и «самодостаточна», тьфу ты, мерзкое какое слово. На самом же деле сожалеть есть о чём, но стыдно?! Нет, стыда нет. Нотариально переписав свою часть квартиры на Надю, я понимал, что опять становлюсь официальным бомжом. Ну что ж ладно, зато совесть чиста — у детей и Нади осталась крыша над головой. А мне на привычный статус бомжа — плевать. Просто нужно было где-то жить, снимать жильё, а для этого много работать. Перечисляя по схеме — «мне на жизнь, а всё остальное Наде» даже призрачная надежда приобрести жильё, становилась нереальной, да и не понравилась ей самой такая схема, а почему? Вопрос даже не в количестве алиментов, не в сумме, а в том, что денег ей всегда было бы мало, так как стояла-то совсем другая задача — «чтоб я сдох». Я ведь даже кредит забрал! Телевизор оставил, а кредит забрал — за что тут должно быть стыдно? Так что стыда — нет, а вот жалеть есть о чём. Жалко, что получилось у Нади оборвать общение с детьми, жалко, что получилось их настроить против меня — жалко. Жалко, что не поднимемся вместе на Эльбрус, не займёмся подводной охотой и не поедем к родственникам, не побренчим на гитаре. Общих тем для разговоров, становившихся, с каждым годом, всё меньше и меньше теперь не стало совсем — можно ли что-то восстановить, оживить? Думаю, что, к сожалению, нет. Ошибался мой отец, успокаивая меня словами — «вырастут и всё сами поймут», нет, не поймут, и почему — уже совершенно неважно. Жалко, что не понимает она, что, вычеркнув из моей жизни детей, она вычеркнула из их жизни меня. Доставить боль, безусловно, получилось, — не мог даже смотреть на детей, какое-то время, а если видел прогуливающегося по парку папу с сыном, слёзы сами текли из глаз… Но я выжил и научился жить с этой болью — я привык к ней настолько, что даже не замечаю, она стала моей частью, а как трое детей справятся со своей, как будут нести её через всю жизнь? В любом случае — это её решение и её ответственность».
Игорь машинально листал, уже прочитанные, сообщения: «Как там, Алла, Тэсс, как ты думаешь? — но сытый кот только посмотрел на Игоря и зажмурившись, положив шерстяную голову на лапы. Предсказуемо, в общем-то, но, почему-то всё равно возникает ощущение, что нас с тобой использовали, а когда оказались ненужными выбросили — ничего не могу с собой поделать. С другой стороны — всё честно — сама позвонила через несколько месяцев, как я обосновался в Питере и спросила: „Ты не против если я к тебе приеду? Это же просто судьба подвела тебя к тому, что ты снял двухкомнатную — во вторую комнату поселим мою дочку, там в школу устроим… Не против? Хорошо, тогда я увольняюсь и на следующей неделе — у тебя“. Н-да, я не был против. Что было дальше? — начала зарабатывать, очень неплохо, кстати — но это же здорово, да? Конечно! Дочку её помнишь, а, рыжая морда? Даже не известно с кем больнее было расставаться, то ли с Аллой, то ли с дочкой — привязался к ней, чес — слово — весёлая, жизнерадостная, со своим мнением и нестандартным взглядом на всё окружающее. Вот ты не знаешь, а когда я учил её азам фотографии, так она одну из первых фотографий сделала через отражение в дорожной луже! Мне и в голову не пришёл такой ракурс, а получилось очень здорово! А на гитаре она хотела научиться играть, помнишь?! Через полгода, по-моему, мы уже в две гитары на кухне играли! Умничка! Эх зря я всё-таки Аллу в „Камчатку“ потащил, зря… Ведь именно там я познакомил её с музыкантом, имеющим своеобразную теорию отношения к миру и людям, в основе идей которого положена любовь к себе. И всё бы ничего, но любовь к себе умноженная на сто и возведённая на пьедестал, автоматически превращается в эгоизм, что скажешь? Да нет, нормальная теория, если без фанатизма, поскольку при совместном существовании необходимо не только слушать, но и слышать партнёра, а тогда, может быть, и возникнет желание идти навстречу. Согласен, кот, я не могу уступить в том, чем я живу, чем дышу и мне никогда не понравится то, что мне претит… Я так воспитан, увы. Теория рассматривать всё и всех через призму собственного счастья, безусловно, имеет место на существования, но именно она стала камнем преткновения, который я не смог перетупить. Жизнь по правилу — ты мне я — тебе лично меня просто бесит, особенно когда ведётся счёт — я сделала три шага навстречу, а ты два, за тобой должок… Как ты думаешь — Игорь взял кота на руки, — пять лет жизни коту под хвост? Вроде пять, если я не ошибаюсь… а потом жёсткое расставание, делёж нажитого, всё по пройденному уже, давным-давно сценарию, счастлива она? Может, изменила своё мнение? Да нет, гордая донская казачка, что ты, — никаких шансов! Хорошо, что общаемся иногда — хватило ума обоим не рвать отношения и остаться, хотя бы знакомыми, к которым можно обратиться в случае необходимости. Помнишь, котяра, в том году я ногу сломал, на костылях прыгал полгода, — Алла приезжала, корм нам с тобой привозила, а как бы мы тут с тобой вдвоём? Кому мы с тобой были нужны? Может, кто-то ещё поинтересовался, как ты тут? Родственники, Надя, дети? Помощь предложили? Конечно, нет! Все они привыкли к тому, что они это они, и в случае чего помогать они могут только сами себе в своём мирке — меня оттуда вычеркнули, вернее, выгнали, давным-давно — им так комфортнее. Так вот, повторю вопрос — как бы мы тут с тобой выжили, если учесть то, что один из нас на костылях еле ползал? Так и живём… Ну ладно я, но ты бы сдох, точно! Шучу, конечно, — „мы в ответе за тех, кого приручили“, как сказал классик, но всё равно, очень приятно, когда несмотря даже на расставание, и, в общем-то, совершенно разные дороги — общее только одно — воспоминания, о тебе заботятся. Ну ладно, ты котяра, можешь жить, не предлагая своей помощи никому — вы так устроены, наверное, но люди! Как они могут жить, не предлагая своей помощи никому, даже родственникам?! Они даже не задумывались над этим — не было такого варианта в их головах. Представляешь, и они же, после всего, обвиняют меня в эгоизме? Рассказывают, со знанием дела, о смысле жизни, о правилах поведения, семейных ценностях, находят мои поступки недопустимыми, а поведение неприемлемым — лицемеры. Ну что же, делаем из лимона лимонад, как учил Карнеги. Всё что с тобой случается только для одного — сделать тебя сильнее и мудрее, при одном условии — нужно выдержать, пережить, справиться и жить дальше, во что бы то ни стало. Только справившись приобретёшь опыт, который, как известно, никогда и никому не даётся просто так. Хотя нет! Существует ещё одно условие — в любой ситуации нужно оставаться человеком, как бы это пафосно ни звучало — нужно делать так, чтобы не было стыдно в будущем, сожалеть — можно, а вот стыдно быть не должно — это разные вещи. Все достойны того, что они имеют, надеюсь, что Алла тоже счастлива. Теория пазл как нельзя лучше проявилась именно в этих отношениях — всё хорошо, но любая сила, даже в виде силы характера, для создания, завораживающего своей красотой, пейзажа, неприемлема. Картины начала писать — вот чего-чего, а такой сентиментальности от неё не ожидал, здорово получается, причём не сама картина, как рисунок, как исполнение, а то, что за ним просматриваются мысли, переживания, страхи и мечты — ну что ж всему своё время. Пошли телек смотреть? Пошли-пошли, поздно уже — жрать на ночь, котам не рекомендуется!»
На пороге, в мир Морфея, Игоря разбудил видеозвонок. Одного взгляда на аватарку, входящего звонка, было достаточно, чтобы сон мгновенно растворился — это был звонок из прошлой жизни, из настолько далёкого прошлого, что он уже и сам начал сомневаться в реальности произошедшего, когда-то. «Светка, привет! Вот не ожидал! Как ты? — пока прорисовывалось изображение, успел сказать Игорь. «Игорь, Игорь, он повесился! — кричала заплаканная Светлана, руки её дрожали, от этого изображение чудовищно дёргалось и, зависая, смазывалось — ты слышишь, Игорь! Он повесился у нас в доме, под лестницей, на своём же ремне!» Игорь, потерявший дар речи от такого начала разговора, только и смог сказать: «Стоп, Светка, кто повесился, ты что несёшь? Успокойся! Рассказывай по порядку». Телефон совсем сошёл с ума и на стабилизацию изображения больше, казалось, можно не рассчитывать — «Игорь, Сашка повесился! У нас в доме, между первым и вторым этажом, на лестнице висит… У меня тут дети на него смотрят, Боже, что мне делать?! Какой же он идиот! Игорь, никто ещё не знает, я тебе первому звоню, что мне делать? Я сейчас с ума сойду! Я только сейчас его нашла…» «Так, Свет, сейчас… Перестань орать, слушай меня — возьми детей, отведи наверх и закрой их в комнате. Слышишь? Вперёд! Вставай! Хватит ползать по полу! — изображение замерло, показывая потолок — видимо, положила телефон и пошла уводить детей, подумал Игорь, так что же делать дальше? Во, дурак, никогда бы не поверил, что он на такое способен, — «Закрыла? Молодец. Теперь скажи мне, у тебя дома есть водка или коньяк — всё равно, что-либо крепкое? Хреново, а магазины рядом есть? Ну и что, что половина четвёртого? Тебе продадут, я договорюсь, пошли. Не выключай телефон, рассказывай по порядку». Даже от ходьбы изображение не так дёргалось, как дома, в руках Светланы — видимо, движение, чуть успокоило нервную систему: «Сегодня он пришёл… Не знаю откуда. С бешеными глазами, зашёл на кухню, заявил, что хочет жрать, я ему ответила, что осталась только одна банка тушёнки и я её оставила детям, наутро — больше в доме ничего нет, да и денег-то тоже, он же не работал, последнее время, а моих денег на семью не хватало. Всё на этом — потом я ушла, он остался на кухне, сожрал тушёнку и повесился. Идиот, — заливаясь слезами рассказывала дичайшую историю Светлана, — мы пришли, вот магазин, что дальше?» «Дай трубку продавцу. Спасибо. Девушка, — обратился Игорь к продавщице, принявшей телефонную трубку, — я вас умоляю, с такой просьбой не дай бог ещё раз в жизни к кому-нибудь обращаться, а вам её выслушивать — продайте, пожалуйста, этой девушке бутылку коньяка, ей сейчас очень нужно, у нее муж повесился… Да, прямо сейчас и ей нужно идти назад, домой, к детям. Спасибо вам за понимание — вы хороший человек». Судя по тому, что происходило на экране дальше, продавщица просто отдала бутылку коньяка и плитку шоколада, даже не взяв денег. «Так, слушай меня, сделай маленький глоточек и пошли домой, — обратился Игорь к Светлане, — самое страшное уже позади, хуже не будет, потому что хуже уже некуда — точно». Вернувшись домой, она села на пол лестницы, ведущей на второй этаж, продолжая рыдать и проклинать себя и Сашку, сделала несколько больших глотков. Коньяк потихоньку делал своё дело — истошные крики, постепенно сменились всхлипываниями, а после и просто беззвучными слезами. «Меня сейчас вырвет, я сейчас вернусь» — телефон опять упал экраном вверх, показывая потолок и часть лестницы — тело весело, видимо, справа и выше, потому что Игорь его не видел. Неровные шаги удалились, хлопнула дверь и наступила тишина… На экране телефона пошла еле заметная рябь, которую можно списать на неполадки в интернет — соединении, но то, что услышал Игорь дальше никакими неполадками объяснить было нельзя… Кот, до этого спокойно лежащий на краю кровати, вскочил, выгнув спину колесом — хотел было зашипеть, но видимо, опомнившись, прижав уши и хвост, со всех ног бросился бежать и, судя по звукам, забился под кровать, в соседней комнате. Первые несколько минут Игорь, даже не пытался, что-то разобрать в усиливающемся, в телефонной трубке, шуме, но сделав звук погромче, в ужасе отшатнулся от трубки — звук напоминал человеческую речь из-под толщи воды, перемежающийся захлёбами и вырывающимися, вместе с воздухом, словами — «по-мо-ги-те». Судя по ощущениям Игоря, вечность прошла, пока Светлана вернулась, — слез уже не было, только заплаканное, красное лицо, растрёпанные волосы и размазанные тени, говорили о том, что произошла непоправимая беда — «Игорь, не оставляй меня сегодня, пожалуйста, мне очень страшно, я так устала… Можно я закрою глаза, а телефон выключать не буду, я буду знать, что ты рядом и смотришь на меня, хорошо?» У Игоря и мысли не было оставлять её одну, но нужно было сделать последнее — «Свет, я буду с тобой, обещаю, но сейчас нужно позвонить в милицию, хорошо? Ложи трубку, как будешь готова звонить, и ровно через пять минут я начну тебе названивать, ты поднимешь трубку, и я буду с тобой, дальше, договорились? Вот и хорошо. Так нужно, поверь мне». Света вызвала милицию, Игорь дозвонился, и видеосвязь восстановилась. Судя по тому, что в кухне, на полу которой уже лежала Света, стало светлеть — медленно наступало утро, следующего дня. Приезд милиции Игорь не увидел — Света заснула, а через какое-то время телефон показал сообщение — «У вашего абонента низкий уровень заряда батареи», и связь прервалась.
Дозвониться Игорь смог только через несколько дней: «Свет, не мог до тебя дозвониться, мы тут с ребятами Дойч, Рамиль, Денис, собрали немножко денег, куда тебе отправить?» «Телефон был разряжен, да ты это и сам знаешь, — спокойным, казалось отстранённым и даже тревожно безучастным голосом, звучали слова Светланы, — я только что зашла домой — ночевала на могиле, как собака, клубком… Знаешь, я поняла — я никого не виню, даже себя, хочешь скажу почему? — Потому, что я хотела ему счастья, отдельного счастья, от меня отдельного, а он сам выбрал именно этот путь. Одно я себе никогда не прощу, — то, что я послушала тебя и уехала, и даже не потому, что я уехала от тебя, а потому, что вернулась туда, к Сашке, считавшему меня личной вещью, туда, где у меня не было даже надежды, на счастье. Возможно, ему этого было достаточно и, просыпаясь, он знал, что я желаю доброго утра не ему, что ложусь в постель не к нему, и смотря на него — вижу другого — мы этого уже никогда не узнаем. Может, именно поэтому он ещё больше влез в эти наркотики, хотя и раньше он их не бросал… Если бы я не вернулась, если бы ты меня не отправил, тогда на поезд… Всё могло бы быть иначе и Сашка, наверное, был бы жив. Я дура — счастья хотела всем. Я верила, что это возможно, в своё время и при стечении, неизвестных мне, обстоятельств, но возможно. А было ли это возможно, я теперь не знаю…»
Друзья, если вам понравилась прочитанная глава, не забудьте поставить лайк! (Вам ведь понравилось прочитанное, а я об этом узнаю и мне будет приятно.)
Приобретать книгу совершенно необязательно – обещаю, я выложу её всю на своём канале бесплатно!
Но если я вас не переубедил и вам не терпится узнать всю историю или вы хотите приобрести книгу в коллекцию, поддержать автора – бумажная и электронная версия доступны по ссылке: повесть «ШраМы».
Кроме того, встретиться с главными героями повести и заглянуть в их прошлое вы можете в уже опубликованной повести «Сценарий Шторм» по ссылке: повесть «Сценарий Шторм».