Рубрика #историяАстрахани
А Вы знали об этом месте ?
В Астрахани, на почти забытой Богом Казанской улице,102 есть здание, которое будоражит не только своим и внешним видом, но и целью своего создания.
И имя этому зданию - НКВД детприемник.
Сейчас это здание мало сохранилось. Но в целом выглядит довольно неплохо.
НКВД детприемник был построен в начале 1930 х годов 20 века.
Примечательно то, что рядом стоит бывшая Лютеранская кирха, и наикрасивейшее, в готическом стиле здание - дом пастората (пастора).
Лютеране появились в городе в XVIII веке из числа военнопленных. Сначала им разрешили построить церковь в кремле. Затем, когда её попросили покинуть, они приобрели участок у армянского землячества.
Та самая трёхэтажка с апсидой, испещрённая окнами. Здесь, собственно, и была кирха: сначала – деревянная, освящённая в честь Петра и Павла, потом – каменная во имя Иисуса. В её проектировании участвовал один из строителей берлинского Рейхстага архитектор Мильде, из-за границы привезли переданные в дар витражи и орган фирмы «Walcker» – первый в городе.
Там, где на мощном подклете величаво возвышается пасторат (или просто дом пастора) с башенками, многоскатной крышей и вытянутыми остроконечными окнами - жил священник, а также проводились собрания и зимние службы.
Строительство закончилось в 1893 году, через год после сдачи кирхи. Рядом протянулась церковно-приходская школа – она «замыкает» ансамбль. Средства на неё собирали «всем миром»: пожертвования делали не только лютеране, но и представители других религий (также было и с кирхой).
На фасаде той самой школы и есть та сама надпись которая сохранилась до нашего времени "НКВД детоприёмник"
Чтобы положить конец распространяемым по городу слухам о непрочном положении Советской власти, отдельным призывам к восстанию, Астраханская губчека 23 марта 1921 года обратилась к трудящимся и всему населению края через печать.
"Переживаемое нами время, — говорилось в опубликованном приказе,— является периодом исхода хлебных запасов республики прошлого года."
Враги народа — эсеры, меньшевики и их покровитель — заграничная буржуазия, пользуясь таким положением Советской Республики, решили подорвать ее изнутри. Мятеж ,в Кронштадте, носивший характер непосредственного руководства восстанием кучкой царских генералов и офицерства, ясно доказывает нам желание капиталистов сыграть на больной струне Республики и подчинить ее таким образом гнету капитала.
В связи с последними событиями в Республике и в особенности ухудшения продовольственного положения в Астраханском крае в городе заметно усиление провокационных слухов разного толка. Причем нахальство провокаторов достигло предела — на углах улиц попадаются расклеенные бумажки, призывающие к вооруженному восстанию.
Несомненно вся провокация исходит от членов организации наймитов капитала — эсеров и меньшевиков, взявшихся взорвать Советскую Республику изнутри.
Учитывая это, президиум губчека заявляет, что "...всякое вооруженное восстание, организуемое агентами врагов народа против существующей власти, будет беспощадно подавляться с применением к участникам их репрессий. Что касается отдельных провоцирующих личностей, таковые будут предаваться немедленно суду революционного военного времени....."
Важная деталь !
Астрахань была к тому времени ссыльным городом. Еще в начале 30-х годов туда был выслан ряд лиц, примыкавших к оппозиции, а также эсеры, меньшевики, анархисты, которых периодически арестовывали. Кроме того, в 1935 году, после убийства Кирова, в Астрахань, как в один из пунктов ссылки, было сослано около четырех тысяч семей из Ленинграда (бывшие дворяне, священники, купцы и их семьи). Можно было встретить графа, работающего сейчас дворником. Ко времени нашего приезда они уже все акклиматизировались и работали, где могли.
В течение двух месяцев никто из вновь сосланных не мог найти работу, так как никакие организации их не принимали. В большинстве у сосланных денег не было, и жили все, в том числе и мы, тем, что продавали ценные книги, вещи.
________________________________________________________
✍️Из воспоминаний одно ребёнка, пережившего ссылку и детоприёмник:
«8 июня ее вызвали повторно, но уже с другой целью. Ей сообщили, что имеется решение о выселении нашей семьи, и предложили выбрать один из трех названных ими городов: Актюбинск, Акмолинск или Астрахань.
Мать выбрала Астрахань, после чего нам было предложено уехать в течение 48 часов. Мать заявила, что в такие сроки она не может собраться. Ей сказали: «Положено». В этот же день явились люди, которые начали упаковывать вещи»
1 июня днем мы уехали из Киева. Книги и некоторые необходимые вещи, запакованные в деревянные ящики, должны были пойти малой скоростью; вся мебель, посуда, основная часть книг — около 7 тысяч томов — все это осталось в квартире, причем при реабилитации акта на это имущество не оказалось.
На вокзал нас провожали С. И. Сапронов и весь мой класс. Никто из других знакомых не решился прийти проводить нас.
«Прокомпостировав билет, мы перебрались с Киевского на Павелецкий вокзал. За два часа до отхода поезда в зале ожидания появились два человека в форме НКВД, которые пригласили мать в какой-то кабинет, тут же на вокзале. Продержали ее около полутора часов. Приблизительно за полчаса до отхода поезда она вернулась к нам вся заплаканная. В поезде мать рассказала, что от нее требовали отречения от отца, доказывали его виновность. Она отказалась дать отречение, но в поезде все время говорила: «Неужели он мог, не могу в это поверить». Когда мы прибыли в Астрахань, в газете «Известия» было опубликовано без ведома матери ее отречение от отца. Мы даже не показали ей эту газету. Но на следующий день к нам пришла с этой газетой жена Уборевича. Мать, прочитав это, направила в НКВД письмо, где говорила, что заявит свой протест против опубликования отречения, которого она не писала. Ей ответили: «Пишите». Но, учитывая обстановку, мы сказали ей, что это бесполезно, и протест не был написан.
В Астрахани мы остановились в доме приезжих и около двух недель не могли снять комнату. Наконец, жилье нашли. Наша домработница, Мария Яковлевна Прошина, уехала, а приехал отец матери, мой дед, Лазарь Петрович Ортенберг.
В городском НКВД у матери отобрали паспорт и предъявили постановление Особого совещания (ОСО) об административной ссылке на пять лет как члена семьи изменника Родины (ЧСИР), выдали справку, разграфленную на обороте для отметки два раза в месяц по определенным дням. В это время в Астрахань были сосланы семьи Тухачевского, Уборевича, Гамарника, застрелившегося 31 мая 1937 г., Корка, Фельдмана и ряда арестованных работников НКВД: Островского, Неволина, Штейнбрюка, Маркарьяна, Ягоды; жена Бухарина, в то время еще не осужденного, Анна Михайловна Ларина (дочь знаменитого большевика Юрия Ларина, захороненного у Кремлевской стены), жена Радека, отец Гая (начальника Особого отдела НКВД) и семьи многих других.
Приехавший заверил их, что меня, как наиболее шустрого, первым отправляют, как он выразился, на «трудоустройство», на Рыбный завод в поселок Икряное, куда незамедлительно последуют и остальные. Под плач девчонок я вышел на улицу, где нас ожидал маленький пикапчик. Мы поехали. Возле НКВД мы остановились. Меня завели в дежурку.
Через несколько минут ко мне подошел другой человек в форме НКВД и, наставив на меня наган, закричал: «Руки вверх!» Я поднял руки скорей по глупости: чувства страха у меня не было
Часов в 8 утра принесли пайки. Тогда взрослым давали 600 грамм хлеба, а мне принесли большую пайку, ибо малолетним полагалось 800 грамм. У меня в чемоданчике были конфеты. Сокамерники захлопотали вокруг меня, дали кружку крепко заваренного чая, кусок балыка, кусок сала и даже яичко «вкрутую». Весь день я им рассказывал о себе, матери и отце. Они слушали, охая да ахая, и говорили: «Ну, до чего же дошли, антихристы: малых детей в тюрьму сажают ни за что».
Вечером после ужина (днем была баланда, сделанная из тука — маленькие рыбешки, перемолотые на удобрение; баланды никто не ел, так как у всех были передачи) все собрались около самого пожилого старца, которого звали отец Андрей, и тихо запели песни. Кстати, они пели не только церковные песнопения, но и такие песни, как «Вечерний звон» и далее «Как дело измены». Голоса у них были прекрасные. Акустика в камере тоже. Это производило колоссальное впечатление.
Двери камеры открылись, и два надзирателя стали слушать пение.
…Так кончились первые сутки. Мне не было тогда еще пятнадцати лет…"
Источники для публикации : https://mikhail-doliev.livejournal.com/6…
https://impressimo.info/astrahanskaya-ki…
Фотоматериал:
