Мандаринку Галя в ветлечебницу привела к открытию. Да какое там привела - притащила. Проклятая псина упиралась, будто шла на эшафот. Дергала поводок, скребла когтями землю. Скулила…
Галя было подумала - неужто понимает все? Но бросив взгляд на смотрящую на нее карими глазами собаку, фыркнула. Да и если б понимала - плевать Гале совершенно. Сейчас доведет до места, заплатит, и забудет, как страшный сон.
А Володьке что сказать, придумает. Так сочинит - не подкопаешься. Не зря она из него три года веревки вьет, вот и дальше вить будет.
Потому что она, Галя, у него единственная! Она! А не какая-то приблудная, полудохлая собака!
Ровно в восемь часов двери ветлечебницы открылись, и Галя практически перетащила упорно продолжающее сопротивляться животное через порог.
Привязанная к стулу Мандаринка в помещении присмирела и даже как - то испуганно поджала под себя длинный, похожий на крысиный хвост.
«Правильно! Бойся! Недолго тебе осталось» - злорадно подумала Галя, торопливо постучав накрашенным в ярко розовой цвет ногтем по стойке администратора.
- Ну, где там уже хоть кто-нибудь?! Мне нужно срочно усыпить собаку!
*****
Алиса приехала в ветлечебницу на такси. Накрапывающий с утра дождик и не думал прекращаться, а в нелюбви к сырости они с котом были солидарны.
Сегодня у Моисея, по - простому кота Моти, была последняя капельница. Почти месяц, не пропуская ни дня она возила его на процедуры.
По первости Алиске казалось, что затеяла она это зря. И старый, неожиданно доставшийся ей вместе с купленной в ипотеку квартирой персидский кот, со спутавшейся шерстью и свисающими с уголков рта прозрачными ниточками слюней - нежилец…
А брошенное в трубку бывшими его хозяевами, которым Алиса позвонила сразу же после обнаружения лишнего квартиранта: «Усыпите, нам не нужен!» - единственный гуманный для Моти вариант. Но…
Каждый раз, когда мысль эта пробиралась в голову готовой опустить руки девушки, перед мысленным её взором всплывали все понимающие, оранжевые, похожие на сочные шарики кумквата, Мотины глаза. И застывшая в этих глазах полная, пугающая Алиску своей фатальностью обреченность: давай, мол, неси, делай - убивай.
Все вы люди одинаковые…
И Алиса снова и снова трясла головой, выгоняя из нее все совершенно не добавляющие ей уверенности сомнения. И упорно, день за днем, продолжала бороться со всеми обнаружившимся у перса болячками.
Возила того на прописанные врачом капельницы. Колола по вечерам уколы, пряча в приготовленное, как искупление за доставленную мимолетную боль, лакомство: маленькие белые таблетки-витаминки.
И толи капельницы были какие-то волшебные, толи у назначенных врачом уколов был неведомый Алисе мощный, стимулирующий эффект…
А, может быть, упрямый, стойко переносящий все лечение, часами готовый сидеть на коленях гладящей его Алиски старичок Мотя просто хотел жить…
Но спустя месяц от линялого, тощего, похожего на старую, замызганную половую тряпку кота, коим и был Мотя в первый день его приезда сюда, не осталось и следа.
Вытащенный Алиской сегодня из переноски персидский кот Моисей напоминал круглый, пушистый, лоснящийся от собственной важности шоколадного цвета шар.
И горящие на плоской его мордочке оранжевые глазищи лучились таким довольством, такой кошачьей вальяжностью, что встретивший парочку доктор восхищенно присвистнул.
А на робкое Алискино: «Поживем?»
С уверенностью заявил: «Десяток лет точно!»
И лопнувшая где-то в самом сердце Алисы натянутая до предела струна вылилась в счастливый, колокольчиком зазвеневший по смотровому кабинету смех. Под который ловко спрыгнув с металлического стола, на секунду выпущенный из поля зрения людьми Моисей незамеченным выскользнул в неплотно прикрытую, ведущую в общий коридор дверь.
*****
Мандаринка сидела ни жива, ни мертва.
Взгляд испуганный направлен в пол. Уши повисли, хвост потерянно поджат.
С ухода женщины-хозяина (думать о Гале как о хозяйке у Мандаринки никак не получалось) прошло два часа. А противные, приправленные раздраженными, направленными в ее сторону взглядами, крики от которых Мандаринке хотелось провалиться сквозь землю, звенели в ушах до сих пор.
Гале было плевать, что никто не будет усыплять животное без показаний. Плевать на сдерживающегося из последних сил в ее присутствии, старающегося казаться вежливым, врача и прибежавший на шум остальной персонал.
Плевать на дрожащую «мне-все-равно-как-вы-это-сделаете-но-я-хочу-сейчас-же-от-нее-избавиться» Мандаринку.
Перед глазами Гали все еще стояла желанная, в пол, с отороченным мехом песца капюшоном, норковая шуба, которой женщина уже успела похвастаться всем…
И которую они с Володькой должны были купить еще полгода назад, сразу по приезду его из очередной командировки. Но вместо шубы Гале привезли это!
И сегодня, когда мужчина, поцеловав их обоих на прощанье и пообещав Гале, что с этой получки шуба непременно будет, вновь уехал на заработки, Галя твердо вознамерилась расставить все по своим местам.
А потому брошенное уставшим сопротивляться, с жалостью смотрящим на Мандаринку одетым в зеленую форму врачом: «Хорошо, подпишите…» - стало последней точкой в рухнувших надеждах все еще наивно верящей в хороший исход собаки.
Но довольная собой Галя ушла.
А перед привязанной к стулу, готовящейся к худшему Мандаринкой неожиданно появились две наполненные водой и едой миски.
И опустившаяся на голову собаки крепкая мужская ладонь вместо болезненного, способного прервать ее жизнь укола, на котором так сильно настаивала та, что ее сюда привела, лишь легко потрепала дрожащие в напряжении уши, вновь зарождая робкую надежду, что все еще может быть хорошо…
Мандаринка прикрыла глаза, лелея внутри этот робкий, маленький комочек уверенности.
И, удивившись, ощутила идущее от него согревающее, пушистое, почему-то пахнущее одновременно и лекарствами и сладкой, свежей выпечкой тепло.
Запах булочек заставил собачье сердце болезненно сжаться. Булочками пах хозяин - не мог удержаться и не заглянуть в маленькую, уютную пекарню, ведя домой довольную, набегавшуюся на прогулке в парке, преданно заглядывающую ему в глаза Мандаринку.
И показательно обиженно вздыхал, когда первый, еще теплый хрустящий кусочек без следа исчезал в раскрытой в ожидании угощения розовой собачьей пасти…
Поверить в то, что хозяин здесь, захотелось так сильно, что, не удержавшись Мандаринка открыла глаза и тут же ошарашено прикрыла их вновь.
У самых ее лап, практически обернувшись вокруг них полукругом, лежал внимательно смотрящий на нее кот. И мягкое, пушистое, с запахом выпечки тепло, разбавленное горчинкой остро - пахнувших лекарств, исходило от плюшевой, цвета молочного шоколада, блестящей его шерсти.
Алиса с приготовившим систему врачом, наконец заметившие пропажу главного действующего лица, или точнее - усатой морды, из кабинета выскочили в момент, когда растаявшая от кошачьего сочувствия Мандаринка, положив морду на лапы, блаженно закатила глаза под вылизывающим ее и без того мокрый нос горячим, шершавым языком.
Растекшийся сверху собачей морды, похожий на здоровенную летучую мышь Моисей громко мурчал и совершенно не обращал внимания на застывших над ним в изумлении людей.
А потом, все-таки оторванный от новой знакомой, долго возмущался. Мяукал скрипучим и каким-то на удивление похожим на беззлобное ворчание старика голосом.
*****
Решение забрать собаку домой Алиса приняла достаточно быстро.
Способствовал ли тому представленный живым воображением, в красках рассказанный доктором, произошедший двумя часами ранее инцидент? Или, может быть, дело было в неожиданно показавшем характер, несколько раз вырывающим иглу капельницы Моте, успокоившимся только после того, как в процедурную к нему завели беспрерывно скулящую, оставленную в коридоре подругу?
Алиса не знала.
Единственное, в чем была уверенна - разлучать так прикипевшую друг другу за короткое время парочку нельзя.
А потому, протянутый ей договор, к последней странице которого была прикреплена копия подписанной Галей, подсунутой вместо согласия на усыпление обычной отказной, собственной подписью заверила сразу.
И спустя полтора часа выходила из клиники обладательницей не только довольно притихшего в недрах переноски, оказавшегося полным сюрпризов Моисея, но и хозяйкой небольшой, ростом чуть выше колена, улыбчивой рыжей дворняги Маньки.
*****
К приезду Володьки Галя готовилась основательно.
Работавший вахтовым методом мужчина дома не был уже больше пяти месяцев. Отсутствие сотовой связи в месте бурения новой скважины сводило все общение к коротким смс - сообщениям со спутникового телефона, в которых Володя обычно спрашивал все ли у нее хорошо. А теперь еще и интересовался как дела у Мандаринки.
И каждый раз получая от Гали ответ: «У нас все просто замечательно!», отправлял вслед: «Сам тоже - жив, здоров».
А затем снова пропадал на пару недель, занятый врезанием в земную твердь, пытаясь вытащить из нее необходимые человечеству очередные ресурсы.
Позавчера Володя написал, что вечером вылетает и к полудню среды наконец-то приедет домой. А потом, не удержавшись, прислал вдогонку: «Соскучился!»
И довольная тем, что по-прежнему держит внимание мужчины на себе Галя принялась воплощать задуманный план.
Валяющиеся уже почти полгода в пакете на балконе Мандаринкины вещи были вынуты, постираны, намыты и аккуратно уложены в белую чистую коробку.
Поверх блестящих металлических мисок лег украденный Галей со стойки администратора ветеринарной клиники с логотипом бланк, на котором женщина, максимально постаравшись изменить свой почерк, написала подсмотренный ей в сети смертельный диагноз. И, довольно улыбаясь, от себя добавила рекомендацию срочной эвтаназии.
Дело оставалось за малым: разыграть на лице скорбь. Тихим, полным сожаления голосом поведать выдуманную заранее душещипательную историю о том, как она - Галя, буквально на руках носила собаку из клиники в клинику в надежде спасти верную подругу своего любимого мужчины.
Добавить, что там, «За радугой» - кто только придумал то чушь такую, плевалась Галя, читая о собачьем рае в интернете, куда отправилась Мандаринка, собака непременно счастлива. И меньше всего на свете хочет, чтобы Володя по ней горевал…
И вуаля!
Убитый горем, но тронутый её заботой Володька съест слезливую собачью сказочку, не подавившись. И все снова будут счастливы!
А Галя наконец утрет носы считающим ее обычной хвастухой коллегам по работе, придя на оную в новой, стоящей как половина подержанной машины, шубе…
Сказочку Володя действительно съел.
И больше часа, неподвижно смотря в одну точку, ронял скупые слезы на подсунутую ему Галей белую, наполненную Мандаринкиным скарбом коробку. Вспоминал.
Как нашел ее израненную, с раздробленной лапой и выдранными с тощих боков кусками мяса, абсолютно не понятно, как у скважины их очутившуюся. Мужики всю голову сломали - до ближайшей деревни больше ста километров!
Что с ней случилось? Откуда взялась?
Как возился с ней, а поняв, что не справляется, почти всю получку свою на её спасение истратил.
На вертолете с дежурной бригадой в город большой, где врачи звериные, оборудование хорошее отправил. На лечение, кормежку деньги по первому требованию переводил.
А потом встречал её обратно через два месяца с мужиками прилетевшую.
Худенькую такую, смешную. Из кабины выпрыгнула головой покрутила, на лапах своих тонких спружинила, и как олененок напуганный, дала стрекача.
Мужики захохотали на попрыгунью эту глядя, а она вокруг вертолета оббежала и к нему. На задние лапы встала, подпрыгивает. Язык как помело, лаем заходится от радости…
Любимицей их бригады стала. Всех суровых бурильщиков не хуже девицы -красавицы за день окрутила. Только и ходили за ней по пятам: рыжая то, да рыжая сё. Кто погладить, кто за ушами потрепать, у кого бутерброд в кармане лишний по чистой, конечно же, случайности завалялся.
Только она хозяина то себе уже выбрала. Тявкнет весело, вильнет хвостом улыбающимся вахтовикам и опять к нему, к Володьке, бежит.
И ничем её от него не переманишь.
А потом с большой земли продукты доставили. И пока туда-сюда ящики таскали из одного по дороге мандарин выпал. Ох что с ней было!
Мужики, кто в прошлый раз не насмеялся, в этот от души нахохотались. И так она его, и эдак. И лапой подденет, и подбросит, и за ним побежит…
А уж когда прокусила, бестолковая, да глазищи вытаращила от удивления, а потом зачавкала восторженно, - рыжей больше и не называл никто. Сама себе кличку новую выбрала. Мандаринкой стала.
Домой ее Володя без раздумий с собой повез. Прикипел к собаке, клещами не оторвать. Галя его, конечно, не сказать, что обрадовалась… Но все равно как - то зажили.
По утрам Володя с собакой парк бегали, на обратном пути обязательно булочки в маленькой пекарне за парком покупая.
Мандаринка до свежей выпечки не хуже самого Володьки охочей оказалась, так и приходилось ей всегда первый кусок отдавать. Вроде смотрит невинно глазищами своими преданными, а пасть уже, хитрюга, открыла…
Смотрела. Надо думать – смотрела. Потому что нет ее больше.
Все что осталось – вот, в коробке умещается. Еще бы сердце собственное в коробку эту засунуть и убрать подальше чтоб не болело так.
Третий день только и мыслей: как она без него там? Хорошо ли ей за этой их радугой? Не обижают ли? Простила ли его, что рядом, когда нужен был не оказался…
*****
Володя и сам не знал зачем утром четверга в парк пошел. Что ему одному теперь в этом парке делать? Вспоминать опять разве только, мучаться…
Но ноги все равно упорно вели по привычному маршруту.
Вот бревно поваленное. Мандаринка через него, как через трамплин, прыгала. Туда - обратно, да не по разу. Перескочит, встанет на той стороне, взвизгнет задорно и дальше отбегает - для обратного прыжка разгон берет...
А здесь вот по осени прошлой куча листьев была. Рыжая такая, прям как одна собака. Только что по черному носу да розовому, высунутому от удовольствия языку и поймешь, где лист в этой куче, а где кто другой хвостом от нетерпения молотящий притаился.
А вон за тем поворотом…
Мужчина присел на корточки и обхватил голову руками.
Хватит! Нет её больше!
Нечего душу понапрасну рвать, и без того болит, ежом колючим ворочается.
Домой надо возвращаться, Галя, наверное, проснулась уже - ждет. В магазин сегодня с ней собрались, за шубой.
Володя вышел из парка и бросив привычный взгляд на стоящую поодаль маленькую пекарню, грустно улыбнулся. Булочек без Мандаринки не хотелось совершенно. Хоть и витал в начинающем остывать осеннем воздухе одуряюще вкусный их аромат.
Дразнил рецепторы обоняния знакомым, будоражащим запахам. Точно так же, как дразнил не верящие в происходящее глаза непрерывно мотающийся из стороны в сторону до боли знакомый, длинный, рыжий хвост.
И если будучи убитым горем человеком Володька еще мог ошибиться…Мог выдать такое родное желаемое за действительное…
То наконец полностью показавшая из дверей пекарни небольшая собака, тут же навострившая уши и как-то беззащитно поведшая мордой, не сомневалась ни секунды.
Не прошло и пары минут, как на сочной, зеленной, напитанной последним теплом траве безудержно хохоча и повизгивая валялись двое.
А застывшая неподалеку с пакетом еще горячих круассанов в руках Алиска, не успевшая пристегнуть поводок к сорвавшейся с места, обезумевшей Маньке, совершенно не понимала, что происходит…
*****
К Алискиному дому подошли втроем. Володька не то, что бы в провожатые напрашивался, просто мечущаяся между двумя людьми, счастливо лающая дворняга не оставила другого выбора. Да и поговорить, откровенно было о чём…
Прикипевшая к Маньке - Мандаринке Алиска отдавать собаку, пусть бы даже и невиноватому бывшему хозяину была против категорически, хоть и прыгала Манька вокруг него, как ребенок вокруг новогодней сияющей огнями ёлки.
Но и Володька чудом с «того света» Мандаринку- Маньку назад вернувшуюся отпустить просто так был не готов.
Компромисс нашли следующий: жить собака останется у девушки, все же привыкла уже. А вот выгуливать будут по очереди: по утрам Алиса, ей до работы, часто с обеда начинающейся, как раз удобнее. А по вечерам - Володя, пока на вахту опять не уедет.
Да и с мнением Моисея, благодаря которому у собаки вторая жизнь началась, и ни на шаг теперь от неё не отходящего, как-никак считаться нужно.
Володька даже зарубку себе в мыслях сделал - отблагодарить усатого рыбкой какой или игрушкой, как только случай представится, а пока другие дела надо решить.
И лучше прямо сейчас, не откладывая.
От Гали Володя ушел тем же вечером. Съехал, вернее, в гостиницу временно. Вещи свои в спортивную сумку покидал, прихватил стоящую в коридоре коробку Мандаринкину и дал сроку две недели чтоб жилье себе подыскала. Все-таки квартира, как-никак, его. Объяснять ничего не стал. Денег только на первое время на столешнице оставил и ушел, не желая слушать набирающую обороты истерику.
А на следующий день, когда вечером, как договорились, пришел с Мандаринкой гулять и Моисея отблагодарить, случай представился.
Пока Алиска хвостом от радости молотящую собаку на прогулку собирала, Володя на кота из комнаты за ним наблюдающего только мельком взглянуть успел, а вот когда с прогулки вернулись, с пакетом выпечки свежей для Алиски и кошачьих деликатесов мешком, нагладился вышедшего встречать старичка - перса вдоволь.
А там как - то само собой и на ужин остался…
*****
Расписались они через год. Когда Володя с очередной вахты вернулся и решив, что без Алиски, Мандаринки и ворчуна Моти жизнь свою дальше не представляет.
Работу мужчина сменил, командировки теперь тоже в прошлом остались.
А как-то по осени, возвращаясь домой с работы, Володя встретил Галю. И пусть бы говорить с женщиной ему совершенно не хотелось, но на заданный ей вызывающим тоном вопрос: «Как ему без неё?»
- Хорошо! – ответил.
А потом широко улыбнувшись, сам себе удивляясь, добавил: «За радугой, Галя, как ты и говорила - жизнь замечательная! Счастья полный дом, и булочками вот еще вкусно пахнет!»
И оставив опешившую от его слов женщину недоуменно хлопать глазами, весело насвистывая, продолжил путь.
Стоило поторопиться, сегодня четверг, а по четвергам за их с Мандаринкой радугой, по традиции вечер хороших новостей. И мужчина, кажется, догадывался о ждущей его сегодня замечательной новости. Не даром Мотя с Мандаринкой с Алискиного животика глаз влюбленных не сводят!
Но об этом оставшейся за его спиной Гале знать совсем не обязательно…
Подписка, 👍 и ваши комментарии приветствуются и помогают автору стать лучше..))