Продолжение. Начало здесь: Эмтегей 85’ Колыма реальная и мистическая
Идём по прямой дорожке, заросшей травой, и понимаем, что она явно не природного происхождения. Грунт под ногами твёрдый, и, скорее всего, это насыпь. Через пятнадцать минут становится ясно, что это была дорога на кладбище, которое тайга поглотила почти без остатка.
Мне уже не раз доводилось встречать захоронения заключённых, но то, что открылось нашему взору, потрясло до глубины души. Поле, размером с футбольное, заросло карликовой берёзкой и багульником вперемешку с кустами голубики. И мы даже не сразу поняли, где находимся, когда Вася обнаружил в кустике берёзы невысокий столбик, на котором была прибита двумя гвоздиками ржавая жестянка, вырезанная из консервной банки.
На прямоугольном кусочке рассыпающегося от коррозии металла гвоздём были пробиты отверстия, образующие цифры. Пять пяти- или семизначных номеров располагались в столбик. Нам всем известно, что это означает. Это значит, что прямо у нас под ногами, в вечной мерзлоте, покоятся друг на друге пять деревянных ящиков с замороженными телами погибших или умерших заключённых. Они лежат там в том виде, как их хоронили. Не тронутые гниением, потому что в мерзлоте трупы могут храниться в замороженном состоянии тысячелетиями.
А ещё я знал, что на руках и ногах у них длиннющие ногти, а на лице и голове волосы в несколько сантиметров длиной. Однажды приятель, который был старше меня лет на семь, рассказал мне потрясающую вещь. Оказывается, после смерти у человека ещё какое-то время продолжают расти волосы и ногти! У покойников! И у меня была возможность убедиться в этом лично. Я помню, с каким чувством мы вскрывали одну такую могилу. Это была безумная смесь ужаса и восторга. Потом пришло осознание, что мы были настоящими идиотами, когда тревожили прах покойников, но это было позже.
А тогда... Не забуду, как под крышкой деревянного ящика нам открылось тело мужчины примерно лет пятидесяти с виду. Одет он был в белую нательную фуфайку и серые рваные брюки. Босой, со сложенными на груди руками. На тыльной стороне левой ладони синела наколка в виде паука. Это значит — вор. Ногти на руках и ногах действительно были длинные. Не такие, что прям из ящика торчат, но очень длинные. Тёмно-русые волосы на голове были бы до плеч и лежали вокруг головы, словно водоросли, образуя что-то вроде птичьего гнезда. На щеках и подбородке — рыжеватая редкая бородка. Глаза закрыты, бледное лицо спокойное, даже умиротворённое, словно человек спит.
Мы огляделись по сторонам, и... Вот ещё столбик, рядом ещё, и ещё... Сколько же их тут! На некоторых выбито по три номера, на некоторых — один, иногда попадались пять или даже семь номеров на одной жестянке. Пять или семь тел, которые были когда-то живыми людьми. Ходили, разговаривали, ели, курили, читали газеты и книги... У них были родители, жёны и дети. Они мечтали о чём-то, к чему-то стремились. И наверняка не думали о том, что над их останками будет стоять только столбик с жестянкой и выбитым на ней гвоздиком номером. Ни имени-фамилии, ни дат рождения и смерти, ни эпитафии — просто номер!
Как это страшно. Я понимаю, они сами виноваты. Не нужно было совершать преступлений. Ведь почти все они здесь были урками. Убийцы, насильники, налётчики, воры, грабители, дезертиры, мародёры. У большинства из них руки были по локоть в крови, как говорится. Тем не менее, они всё-таки были люди.
— Да что за день-то сегодня тако-ой! — заскулил опять Вася. — Одни покойники с привидениями, сколько можно!
— Вась! Ты что, правда, их боишься?
— С детства! Помню, как бабушку в Туле хоронили, мне тогда лет пять было. И всё. С тех пор терпеть не могу оркестры с трубами и тарелками и гробы с покойниками.
Остальные покойников не боятся, тем не менее, дружно шагаем прочь с этого скорбного места.