Привет всем на канале Птица-муха!
Хочу сегодня рассказать вам удивительную историю по мотивам реальных событий.
Нину вырастила бабушка. Никого из своих других родственников она не помнила. Мама умерла ещё при родах, а про отца Нина вообще ничего не знала. Девочка росла в небольшой деревушке и после окончания школы уехала в областной центр поступать в педагогический университет.
Поскольку в деревне заниматься было особо нечем, Нина хорошо училась и лишь немного не дотянула до золотой медали, но это ей не помешало успешно поступить в вуз. Пока училась, жила в университетском общежитии, а закончив, и устроившись на работу, первое время снимала комнату у пожилой женщины.
Так уж получилось, что вскоре Нина удачно вышла замуж за мужчину старше её на десять лет и уже вполне себе обеспеченного. Николай уже пять лет работал директором соседней школы, у него была в ипотеке трёхкомнатная квартира, в которой и обосновалась молодая семья после свадьбы.
Нина с Николаем жили дружно, относились друг к другу с уважением и действительно любили друг друга. Прошёл почти год после свадьбы, и Нина забеременела. Пара была счастлива и с удовольствием готовились стать родителями.
Бабушка Дуся, конечно, не молодела. Нина с Николаем частенько её навещали, даже звали с собой в город, но бабушка отказывалась, ссылаясь на то, что её место там, где она родилась и прожила всю свою жизнь. К слову сказать, бабушка, несмотря на то, что ей исполнилось девяносто лет, была весьма крепкой и здоровой старушкой.
Несмотря на свой возраст сама управлялась по дому, вот только огород перестала сажать пару лет назад. Это никак не сказалось на благополучии старушки, поскольку всем необходимым её обеспечивала внучка с супругом, к которому бабушка Дуся относилась с трепетным уважением.
Однажды, накануне своего девяносто первого дня рождения, бабушка Дуся неожиданно явилась к внучке в гости. Хоть и была она очень крепкой старушкой, Нина никак не ожидала от неё такой прыти и была весьма удивлена, увидев её на пороге.
– Ба, ну как ты могла, не предупредив, ни сказав, ни слова? – удивлялась Нина. – А вдруг бы нас дома не оказалось? А вдруг бы мы не завтра к тебе собрались, а сегодня? Представляешь, ты – сюда, а мы – туда? У тебя ведь завтра День рождения. Мы к тебе собирались.
– Ну, Ниночка, ничего же не случилось. Так надо, детка, поверь, ласково ответила бабушка, обнимая свою любимую внучку.
– Ба, зачем тебе такая большая сумка? Как ты её вообще дотащила? – удивлялась Нина.
– Ничего, внуча, не бери в голову. Она нетяжёлая, отмахивалась бабушка.
В самом деле, сумка оказалась лёгкой, поскольку была, практически, пустой. Вернее, на дне лежала какая-то подстилка, и кроме неё там ничего не было.
Нина ничего не понимала, но видя, что бабушка избегает этой темы, списала это на старческие причуды. Бабушка погостила всего пару дней и засобиралась назад, в деревню. На Нинины уговоры остаться, она только махала рукой и отрицательно качала головой.
Нина с Николаем проводили старушку на вокзал, посадили в автобус и на всякий случай дали водителю свой номер телефона. Мало ли, что в дороге.
Перед самым отправлением автобуса, бабушка подозвала к себе Нину и тихонько ей сказала:
– Внуча, ты только не подумай, что твоя бабушка свихнулась на старости лет, но в этой большой сумке я к вам привезла своего Ванечку. Помнишь его?
Нина давно уже забыла про Ванечку, но при его упоминании по её телу поползли мурашки. Не то чтобы она его боялась, но где-то на подсознании у неё осталось это чувство тревоги, которое она испытывала в детстве, наблюдая, как её бабушка общается с пустотой, называет её «хозяином», кланяется, ставит блюдечко с молоком, приглашая отужинать.
– Ба, ну, что ты говоришь? Какого ещё Ванечку?
– А то ты не помнишь, какого? – гладя с упрёком на внучку, спросила бабушка. –Век мой, внуча, подходит к концу. Я это отчётливо чую. Надысь Петровна приходила за мной, говорит, мол, готовься, раба божия Авдотья преставиться перед богом. Негоже, внуча, Ванечке оставаться в пустом доме, загибнет он там. Обещай мне, что будешь его уважать, а когда сегодня домой воротишься, скажи ему, что ты ему рада, попроси за хатой смотреть, да за домочадцами присматривать. Он ведь нам ни один десяток лет верой-правдой. Обещай мне, внучка, это очень важно. С лёгкой душой я хочу покинуть этот мир. За тебя я спокойна, вон, какой муж-то у тебя надёжный. А за Ванечку у меня душа болит, ноет. Обещай, что примешь его в своём доме, как родного.
– Обещаю, бабушка, – утирая слёзы, ответила Нина. – Только и ты обещай мне, что помирать пока не будешь.
– Вот этого, детка, пообещать тебе не могу. Не от меня это зависит, не от меня.
С тяжёлой душой Нина возвращалась домой, бабушкины слова про близкую смерть не давали ей покоя. Хоть и не отнеслась она к бабушкиным словам про Ванечку серьёзно, всё же, помня данное ей обещание, Нина, когда супруг уснул, поклонилась в пол, как когда-то её бабушка, пригласила Ванечку быть хозяином в её доме, попросила его покровительства и заботы. В уголок за холодильником, чтобы Николай ничего не заметил, поставила блюдце с молоком и положила рядышком печенюшку.
На этом все Нинины думки о Ванечке закончились. Жизнь пошла своим чередом. Спустя неделю, Нина ночью проснулась от того, что ей показалось, в доме кто-то плачет, тихо, с подвываниями. Николай мирно спал рядом, Нина подняла голову от подушки, прислушалась. Наверное, приснилось.
А утром пришла весть о том, что бабушка умерла. Что ж. Жизнь есть жизнь. Старушка прожила хоть и нелёгкую, но долгую жизнь и ушла в ладу сама с собой. Хоронили бабушку в деревне. На похоронах к Нине подошла бабушкина соседка, баба Нюра, на глазах которой Нина выросла. Соседка иногда помогала присматривать бабушке за внучкой, поэтому она для Нины была, как родная. Бабушка Нюра была моложе Нининой бабушки, ей только что исполнилось восемьдесят шесть лет, но особым здоровьем она не могла похвастаться, поэтому Нину не удивили её слова о том, что и ей, бабушке Нюре, не долго этот свет топтать осталось.
– Ниночка, детка, ты же знаешь, что родственников-то у меня нет, так что дом мой после смерти тебе отойдёт. Не ахти, какие деньги, да всё же. Пообещай только одно мне, помнишь мой немецкий сервиз, ну, тот, на который ты всегда так любовалась, с мадонной?
– Помню, баб Нюр.
– Так вот. Со всем остальным делай, что хочешь, а этот сервиз себе забери. Обещаешь? Он в катухе будет стоять, под лавкой в большой коробке. Ты его прямо в этой коробке домой и забери, обещаешь?
– Ну, что ты, баб Нюр, куда ты собралась, рано ещё, поживи, мы к тебе приезжать будем с Николаем.
– Поживу ещё, детка, поживу, – обещала баба Нюра. – Да только обещай, что сервиз в коробке заберёшь.
– Обещаю. Конечно же, обещаю, баба Нюра.
***
Время шло своим чередом, про Ванечку Нина и думать забыла, только всегда удивлялась, насколько же им тепло и хорошо в их доме, стоит только переступить порог, как все тревоги и огорчения уходят.
Спустя положенный срок, Нина родила крепенькую девочку. Светочка была настолько беспроблемным младенцем, что Нина про неё иногда забывала. Светочка спокойно лежала в кроватке, сучила ножками и ручками, гугукая только на ей понятном языке, и лишь, когда хотела кушать, казалось, вспоминала, что у неё есть мать, и начинала хныкать.
Баба Нюра, хоть и сдала в последнее время, но хорохорилась. Нина и Николай не забывали про неё, частенько приезжали навестить, благо, до деревни было всего пятьдесят километров, привозили гостинцы и лекарства. Каждый раз, когда они уезжали от бабушки Нюры, та напоминала Нине про её обещание забрать сервиз. Нина про это помнила.
Светочка росла и развивалась своим чередом. Когда она села, Нина впервые заметила одну странность. Светочка сидела в своей кроватке и напряжённо вглядывалась в пустоту вокруг себя, как будто следила за кем. Иногда улыбалась, показывая пальчиком в какой-нибудь угол, иногда заливалась смехом.
– Смотри, Коля, – бывало, говорила Нина. – Как будто следит она за кем-то. Будто её кто развлекает.
– Ребёнок, – пожимал плечами Николай. – Главное, что не плачет.
– Это точно, не ребёнок, а подарок судьбы. Даже страшно.
– Радоваться надо, – поднимая указательный палец, говорил супруг.
А, когда Светочка начала говорить, началось. Начать с того, что первое слово, которое сказала Светочка, было не «мама», не «папа», а «Ваня»! Поначалу Нина была в замешательстве, а потом до неё стало кое-что доходить. С Николаем она даже подумать не могла поговорить на эту тему. Он явно бы счёл её ненормальной. Нина только пожимала плечами, когда Николай недоумевал, откуда Светочка взяла это слово – «Ваня».
– Может, у нас завёлся домовой? – однажды робко предположила Нина. – И его зовут Ваней?
– Ой, Нинка, брось, – отмахивался Николай.
– Но, говорят же, что дети видят, пока маленькие, гораздо больше, чем мы, взрослые? Смотри, она показывает пальчиком в угол и корчит рожицы, как будто кого-то дразнит?
– Засиделась, ты, Ниночка дома, – говорил Николай. – Развеяться тебе надо. А давай съездим на море? Снимем коттеджик в лесочке, недалеко от моря. Мне Василич рассказывал о таком местечке. Они с Юлькой там отдыхали, говорит, рай на земле.
– Как здорово! – с восторгом приняла это предложение Нина.
Но их планам не суждено было сбыться в это лето. Умерла бабушка Нюра. Сначала хлопотали о похоронах, потом надо было что-то делать с домом, который им оставила бабушка Нюра. Так прошло время. Нина перевезла, как и обещала, бабушки Нюрин сервиз домой. Выкладывать из коробки не стала, так она и стояла в кладовке.
Светочке уже было около двух лет, когда умерла бабушка Нюра. Говорить она умела хорошо, но была немногословной. Нина постепенно начала замечать некоторые изменения в поведении дочери. Если раньше, она показывая пальчиком в пустоту, в основном, смеялась, то теперь могла долго и напряжённо смотреть в угол, а потом кому-то грозила пальчиком.
– Светочка, кого ты всё ругаешь? – однажды спросила Нина дочку. И была шокирована ответом.
– Манечку!
– Светочка. Какую ещё Манечку?
– Ванину Манечку! – ответила дочка, и как ни в чём не бывало, занялась своей куклой.
У Нины зашевелились волосы на затылке от догадки. Неужели, помимо, бабушкиного Ванечки, у них в доме появилась какая-то Маня? Нина сложила два и два: бабушкина сумка, в которой та привезла Ваню, как догадывалась Нина, и коробка с сервизом бабы Нюры, которую так настойчиво ей сосватали. Неужели и бабушка Нюра таким образом пристроила своего домового, а он оказался девочкой? Маней?
Несколько раз Нина пыталась рассказать о своих догадках супругу, но он каждый раз назидательно ей объяснял, мол, конечно, нам бы всем хотелось верить в чудеса, но, к сожалению, для них в нашей жизни места нет. Тем не менее, Нина всё чаще слышала от Светочки призыв к Мане, не ругать Ванечку.
Однажды Нина так размечталась, что, как наяву, представила семейную сцену своих домовушек. Ванечка в очередной раз провинился перед Манечкой и та его отчитывает. Она явно представила, как маленькая, полненькая, почему-то, лохматая женщина, грозит бородатому мужичку с виноватым взглядом тефлоновой сковородкой, мол, ещё раз и ты получишь по полной программе.
Нина, не удержавшись, захихикала.
– Не смешно, мамочка! – укоризненно посмотрев на мать, выдала Светочка, как будто бы могла проникнуть в материнские фантазии.
Но Нина не успела даже удивиться, как на кухне послышался грохот. Она вышла на кухню и увидела лежащую на полу лёгкую тефлоновою блинницу.
Постепенно в доме стало как-то неуютно и тревожно. Но это ощущали только Нина и Светочка. Николай, как будто ничего не замечал. Для него ничего не изменилось. Нина, пугаясь собственных мыслей, всё чаще думала о том, что, притащив в коробке с сервизом в свой дом бабы Нюрину домовушку, сама того не желая, испортила безмятежную жизнь бабушкиному Ванечке.
***
Время неумолимо бежало вперёд, наступило очередное лето и время отпусков. Наконец, сбылась мечта Николая и Нины. Они на десять дней выкупили тот коттедж, про который им рассказали коллеги, и отправились к морю. Нина наказала невидимой семейной паре не ссориться в их отсутствие, и семья отбыла на летний отдых.
Первые два дня семья наслаждалась природой, которая окружала коттеджи у моря, самим морем и покоем. Вечером к коттеджу приходила семья енотов, Светочка с рук кормила малышей орехами и изюмом, их родители получали по кусочку курочки, а потом устраивали небольшое представление, кувыркаясь в зелёной траве. Особенный восторг у Светочки вызывали хождения зверьков на задних лапах. Показывая на главу семейства пальчиком, Светочка кричала восторженно: «Как Ванечка!»
Одно только пугало Нину, что Светочка иногда, показывая пальчиком в пустоту, говорила: «Плоня». Нина добивалась от неё, что за Проня, и однажды, устав от маминых приставаний, Светочка разъяснила матери ситуацию.
– Мамочка, как ты не понимаешь, как Ванечка, только Плоня.
И Нина поняла, что в коттедже тоже есть свой домовушка, только зовут его Проня. Конечно, это были только догадки, но другого объяснения Нина не могла найти.
На четвёртый день отдыха Светочка ранним утром разбудила всех своим криком.
– Мамочка, Ванечка с Маней пиехали! У-л-л-л-а-а-а!
– Этого только нам не хватало, – пробурчала Нина, вставая с постели.
А Николай перевернулся на другой бок и только засопел с удвоенной силой.
А чем дальше, тем было интереснее. Похоже, в невидимом мире не на шутку разворачивалась семейная драма. Нина об этом делала выводы, исходя из обрывочных откровений дочери. Однажды Светочка загрустила.
– Светочка, что с тобой, почему ты грустная? – спросила как-то дочь Нина.
– Ванечка глустит.
– Почему он грустит? – участливо спросила Нина.
– Манечка с Плоней ушли, а Ванечке глустно.
– А куда они ушли?
– Куда, куда! На моле!
– Ах, на море! Ну, так скажи Ванечке, чтобы не грустил. Сейчас позавтракаем и тоже пойдём на море. Пусть Ванечка идёт с нами, – в шутку предложила Нина.
А потом, на море, с тревогой наблюдала за тем, как Светочка плещется на мелководье, катая кого-то невидимого на своём надувном круге.
– Коль, глянь, Светочка, как будто кого-то катает, как будто у неё кто-то сидит на круге.
– Да всё нормально. Просто ей скучно, детишек её возраста нет, вот она себе и придумывает развлечения.
Однажды вечером, когда Николай уже ушёл отдыхать, Нина со Светочкой сидели на порожке коттеджа и наслаждались летним вечером. Тут пришла стайка енотов и после привычного ритуала кормления они опять устроили небольшое представление.
Малыши кувыркались отдельно, а их родители совершали какой-то ритуальный танец вокруг пустоты. Они вставали на задние лапки, отводили свои пушистые хвостики в сторону и, раскинув в стороны передние лапки, кружились вокруг кого-то невидимого, иногда пытаясь схватить лапками пустоту.
Светочка заливалась звонким, как колокольчик, смехом.
– Смотли, мамочка, Ванечка иглается с енотиками.
– А Манечка и Проня? – решила поинтересоваться Нина.
– А они ушли.
– Куда?
– Куда, куда? В кино!
– В кино? Без Ванечки? А ему не грустно?
– Не-а. Ванечка больше не глустит.
– А что случилось? Раньше же грустил?
– Глустил, – вздохнув, согласилась Светочка. – А типель не глустит. Его Манечка больше не лугает!
– О как! – подумала Нина. – Ну, всё, как у людей! Манечка переключилась на Проню и Ванечку оставила в покое, а он и рад. Значит, не в радость ему была бабы Нюрина домовушка. Как всё хорошо складывается.
Время прошло незаметно, и настала пора возвращаться домой из этого благодатного места. Всем было немного грустно, но дома ждали дела. Когда машина отъезжала от коттеджа, Светочка помахала рукой в открытое окошко.
– Пока Манечка. Пока Плоня! Мы к вам плиедем!
– Светочка, а Ванечка? – шёпотом спросила Нина дочку.
– А он вот он. Тоже машет лукой,– так же шёпотом ответила дочка, показывая пальчиком на место рядом с собой. – Он ладуется, что Манечка осталась с Плоней и что он едет домой. Он скучает по дому.
– Ф-у-у-у-х! – облегчённо вздохнула Нина, радуясь, что всё так хорошо заканчивается для Ванечки, и сама себе удивилась, что так близко к сердцу принимает судьбу вполне себе, может быть, несуществующего в реальной жизни персонажа.
Но ей так было спокойнее. Ведь это всё, что ей осталось от её любимой бабушки. Ванечка и светлая память.
Спасибо, что прочитали.
Все материалы канала здесь.
Мистические рассказы здесь.
Мой телеграмм канал туточки!
Делитесь в комментариях своими историями! Всем добра!