С.М. Егорову и его кошке
Санкт-Петербург. Район Лахта на берегу Финского залива. 2019г.
Поздним вечером усталая хозяйка несколько раздраженно, чтобы отвязаться от настойчивого гостя, сказала:
- Хочешь написать про кошку, так и напиши: человек умирал, у него была кошка…
Для удобства повествования назовем гостя сценаристом.
Лето напоминало промозглую осень с насыщенной влажной зеленью дерев и кустов. За окном раздирала в клочья грязные покрывала небес высоченная стеклянная башня, которую хозяин удачно назвал «амбициометром». Говорят, циклопическое сооружение заметно даже с Финляндии. Для того, видимо, и строилось. Для удовлетворения амбиций.
Уставшую за день, хозяйку можно было понять, в ее нежелании рассказывать дотошному сценаристу только о кошке.
В то тяжелое время в гостевом домике умирал от рака легких ее родной брат, Сергей, выдающийся спортсмен, тренер по парусному спорту.
Родные люди никогда не смогут пережить бесстрастно, без эмоций смерть любимых и близких. Любое воспоминание – ранит, заставляет вновь переживать трагедию.
Сергей долго боролся с неизлечимой болезнью. Он не собирался умирать в постели. Только его энергичность, деятельность, физическая выносливость, помимо дорогущих лекарств, продлили на несколько лет его активную жизнь. Он был настолько уважаемым, любимым человеком среди своих близких, родных, воспитанников яхт-клуба, коллег и знакомых, что те могли, например, собрать 600 тысяч рублей за неделю, чтоб заказать экспериментальное лекарство из Германии, которое позволяло прожить Сергею без болей… целый месяц. На тот момент этого было достаточно, чтобы неугомонный яхтсмен мог самостоятельно, за рулем вести мини-вэн по 10-20 часов к ряду, отправляясь со своими воспитанниками в очередную командировку на морскую парусную регату.
Когда настало самое тяжкое время для больного, сестре пришлось перевезти брата из городской квартиры в пригородный дом. На пятый этаж Сергей уже был не в состоянии подниматься по ступенькам крутой лестницы. Лифтами старые дома, «брежневской» постройки, так и не были оборудованы.
Залетного сценариста невероятно, до слез тронула история про кошку Масю. Пушистик стал хранителем гостевого домика.
Из-за оградки перил лестницы, ведущей на второй, спальный этаж, она осматривала гостя серьезным, проникновенным, испытующим взглядом, как бы сравнивая его облик и запах с любимым другом.
Скрывалась, отправлялась по своим кошачьим делам или восседала на ступеньках в позе пушистой статуэтки. Звать ее ужинать в хозяйский дом, было бесполезно. Мася сама могла прийти чуть позже, самостоятельная и независимая. Встать на задние лапки, молча, заглянуть со двора через стекло дверей «черного» входа в кухню, мол, пустите покушать.
Через преданных домашних животных порой истории про самих людей получаются более трогательными, щемящими, трагичными. Шерстяные друзья обостряют чувства, переживания, страдания через которые пришлось пройти близким, прежде чем расстаться навсегда со своими родными, будь то матери, отцы или братья.
Не только в названии известной пьесы, говорят, кошки гуляют сами по себе. Они, дескать, независимые, эгоистичные животные. Нечасто среди кошек встретишь невероятно преданных, способных преодолеть десятки километров, в поисках исчезнувшего хозяина.
Брат хозяйки умирал мужественно и тяжело. В гостевом домике на первом этаже ему оборудовали эргономичную постель. За Сергеем ухаживали все. Даже товарищ, который ночевал тут же, на втором этаже. Умирающий мог самостоятельно, с дистанционного пульта, не тревожа никого из родных по ночам из сострадания, приспособить сложные механизмы лежанки под любое положение своего неподвластного, болезненного тела. Тело высыхало. Грудная клетка некогда сильного мускулистого яхтсмена обнажилась беззащитными ребрами. Руки и ноги превратились в желто-зеленые косточки. Сергей уже не мог позволить, чтобы любимая кошка спала у него на ногах, тем более, на груди, куда Мася стремилась улечься, видимо, в желании облегчить участь умирающего и перенять часть боли на себя. Несмотря на обезболивающие лекарства, Сергею приходилось тяжко. Кошка Мася неотлучно сидела у кровати. Обессилевший от болезни, он гладил ее по жесткой шерстке, наделял крохотными сухариками корма, что хозяева досыпали каждый день в блюдечко на подоконнике.
Серым котенком с толстеньким барсучьим полосатым хвостиком, Сергей подобрал Масю шесть лет назад на лестничной площадке, когда вернулся из очередной командировки на Канары. Наиболее выдающихся спортсменов приглашали на спортивные сборы в этот райский уголок Заокеании. В качестве тренера вызывали на сборы и Сергея.
Через несколько лет заболели почти все: спортсмены и тренер. Знатоки говорят, в тех местах жуткая провальная энергетическая воронка, влияние которой пагубно сказалось на здоровье яхтсменов.
После смерти хозяина Мася недели две не покидала гостевого домика, обнюхивала все углы, не понимая, куда мог уйти и не вернуться кормилец.
На исходе второй недели кошка исчезла.
Через месяц, позвонил товарищ, который неотлучно, последние дни на земле Сергея, находился при нем. Он и сообщил, похоже, именно Мася сидит перед дверью квартиры Сергея, которую уже год как купили другие. Подкармливает кошку соседка по этажу. Как ни заманивали Масю теплой квартирой соседи, она ни разу не оставалась ночевать у чужих. Преданное животное терпеливо ждало хозяина.
Остается загадкой, каким образом кошка прошла такое огромное расстояние, от Финского залива на другой конец города, куда на машине, даже без пробок, можно добираться час с лишним, а то и больше. Как она находила ориентиры в каменном мегаполисе, когда один-единственный раз ее перевезли на машине с дальнего проспекта в пригород?
Невероятные, внеземные животные эти кошки с космическим навигатором в голове, с вибрисами-антеннами.
Кошку забрали в загородный дом. С тех пор Мася стережет гостевой банный домик, в надежде, что хозяин вернется.
Дружески обнюхивает любого из чужаков, но никому не позволяет стать ее другом.
Мася может зайти вместе с гостем на первый этаж гостевого, банного домика, осмотреть свое отражение в зеркале обратной стороны входной двери.
Может обнюхать неработающий холодильник с наклейкой кошачьей мордочки, пройти к душевой кабинке и унитазу, где на крышке так же красуется милая пушистая и ушастая мордень, сунуться в пахучую парную с печкой, тут же выйти во двор и опять скрыться по своим кошачьим делам в пределах подворья. Если гость остается ночевать на втором этаже домика, ночью Мася может настойчиво поскрестись в железную дверь, где при жизни Сергея специально для нее был прорезан лючок с откидной дверцей.
Может, даже негромко и требовательно мяукнуть. Приходится впускать в комнату хранительницу. Мася может деловито походить по спальне, сунуться в отделение с газовой плитой, умывальной раковиной и шкафчиками для одежды, тут же встать мордочкой ко входной двери с намерением уйти, мол, без любимого друга тут мне делать нечего.
В основной дом не удалось Масю заманить даже зимой. Когда уж слишком проголодается, кошка подходит, встает на задние лапки со стороны двора, перед узкой дверцей «черного» хода, заглядывает через стекло в кухню, терпеливо дожидается, пока ее пустят перекусить.
Специально для Маси стоят перед дверцей мисочки с кормом и водичкой.
У хозяев в доме проживает еще собака, черная кошка и кот.
Белый, ленивый, молчаливый кот, с желтыми глазами. За все время пребывания гостя у радушных хозяев от кота не было слышно ни мяуканья, ни лишнего шороха.
Мягко и лениво выползет шерстяное облако на лапках из своего стеганого гнезда-лежанки, похрустит сухариками у персональной мисочки и обратно завалится спать. Или выйдет во двор погреться на солнышке. Когда через стекло дверцы «черного» хода на кухню пробивается сквозь листву дерев солнечный луч, белый кот настороженно поднимает голову на «чужие» шорохи, смотрит в сторону возможной опасности круглыми глазищами. Зрачки суживаются до щелочек, превращая желтые глаза в змеиные, но добрые и пугливые.
Черная кошка самая взрослая из домашних животинок. Беспокойная и осторожная микро-патера. Чужим в руки не дается, гуляет как раз сама по себе. Может взобраться на угловой диванчик перед кухонным столом, составить компанию обедающим гостям, уснуть тут же, свернувшись калачиком. Порой слегка раздражает хозяйку: молча, попросится выйти во двор, встав перед дверцей «черного» хода на задние лапки, через минуту попросится со двора обратно негромким мяуканьем. Так может повториться ни один раз. Понятное дело, когда хозяйка при этом готовит ужин для мужа и гостей, это может вызвать легкое негодование. Черная кошка может похрустеть сухариками корма из миски кошки Маси у двери, стащить кусочек у собаки Пули, из железной миски, что возвышается на особом проволочном дереве-кормушке.
Грозная с виду, породистая пастушечья собака с громким, внушительным голосом, Пуля, на самом деле, трусливая девчонка. Облаяв, для порядка, непрошеного гостя, она прячется за кустами или за перилами лесенки, ведущей на второй этаж жилого дома. Пуля считает своей мамой и сестрой - хозяйку и ее дочь. С ними она навязчиво нежна и трогательная. Сует добрую ушастую морду подмышку избранным, пытается лизнуть в лицо.
Серая, с плотной шерстью, с толстенным полосатым будто бы барсучьим хвостом, кошка Мася, на взгляд сценариста, остается самым необыкновенным животным в этом приветливом и добродушной хозяйстве. Год она уже обитает под гостевым домиком, терпеливо ждет возвращения своего любимого друга. Она уверена, что он обязательно вернется.
Партнеры по кино купили сценаристу на обратную дорогу билет на верхнюю полку второго этажа двухэтажного купейного вагона скорого поезда. Минут за двадцать до отправления в купе вошел попутчик – мужчина лет сорока, под нижнюю полку он сунул в пакете пустую мягкую кошачью перевозку. В этой командировке к сценаристу так и липли котячьи истории.
В пути дальнобойщик поведает свою.
