Всплыла тут в телеграмме в ленте информация, которую я узнала против своей воли. Примерно так же, как узнаю все новости о застрявшей в шпагате Волочковой. Но как уж получилось.
Информация была о новом мерче: ароматизированной свечке. И ароматизирована эта свечка была не цитрусом, не ванилью, не хвоей, а, простите великодушно, якобы физиологической репродуктивной жидкостью актера Джейкоба Элроди.
Оказалось, его фанаты так вдохновились им самим, а заодно его ролью и сценой в фильме "Солтбёрн", что это вдохновение вылилось в... эмм... свечку.
В общем, мне стало любопытно, что могло вызвать вдохновение подобного рода и по какому поводу такие оргии, и посмотрела я этот фильм.
Мда...
Вооот...
Короче, хотите вы или нет, я буду делиться впечатлениями.
Главного героя в фильме сыграл ирландский актер Барри Кеоган, как две капли воды похожий на Аню Цуканову в молодости. Этакий Ань Цуканофф на минималках.
В общем, начинается все с того, что этот самый Ань Цуканофф (*в фильме его зовут Оливер Квик, но я буду называть его Анем) приезжает учиться в Оксфорд.
Все вокруг очень красивые и богатые. А Ань нет. Он стремный. Причем весь: от макушки до пяток. У него стремные очки на стремном носу, стремная стрижка, стремный шарфик, как у стремного Гарри Поттера, и вообще.
Короче, в Оксфорде он на последнем месте по красоте и на втором по звезданутости. А на первом месте по звезданутости и на предпоследнем по красоте - некто студент-математик по имени Майкл-задай-мне-задачку-на-вычисление-матьтвоютак!
Собственно, именно эту фразу проорал Майкл прямо в стремное лицо Аня при знакомстве. Ань задал задачу, после чего они с Майклом и стали общаться и местами дружить, сойдясь на том, что оба лошьё.
Но Ань хочет дружить местами совсем даже не с Майклом, а вовсе даже с Феликсом. Впрочем, с Феликсом все хотят: и мальчики, и девочки, и Ань Цуканофф. Ибо у Феликса какой-то там титул, огромная харизма и такой же величины состояние.
Но Феликс Аня в упор не замечает. А вот Ань его заметил в первый же день в окно и сразу спрятался под подоконник. И с тех пор... эмм... восхищается им издалека.
Но вот однажды судьба дала Аню шанс немного повосхищаться Феликсом вблизи.
Ань бодро едет на велике по кампусу и видит Феликса. Феликс, что характерно, тоже на велике. Но - увы! - не бодро едет, а сидит. Печальный. Рядом с печально валяющимся великом. У печально валяющегося велика спустило колесо, поэтому печальный Феликс не успевает на лекцию.
Восхищающийся Феликсом теперь уже вблизи Ань, восхищенно отдал ему свой велик, а заодно взялся оттащить сломанный Феликсов велик в гараж на собственном горбу, заявив к тому же, что за своим великом тоже сам же и зайдет. Ему несложно. Заодно, пользуясь случаем, он еще немного повосхищается Феликсом не из-под подоконника. В общем, Ань потряс Феликса своим великодушием до глубины души.
Так потряс, что вечером, когда Ань приходит в бар с Майклом-задай-мне-задачку-на-вычисление, Феликс зовет Аня в свою теплую компанию в тот момент, когда Майкл, движимый зовом природы, уходит на пару минут в комнату для мальчиков.
Восхищающийся Феликсом из-под подоконника Ань радостно бросил Майкла с его задачками на вычисление и психиатрическими диагнозами и снова начал восхищаться Феликсом вблизи.
В компании Феликса помимо девочек и мальчиков всех сортов постоянно ошивается мулат по имени Фарли, с которым у Аня конфликт на почве литературы.
Все потому, что Ань очень умный. И он знает разные умные слова, типа "посему", "ибо", "паки", "иже херувиме". А еще Ань прочитал весь список литературы на лето.
А мулат Фарли список не читал. Он читал в принципе. Поэтому Фарли тоже справился с ответом на вопросы преподавателя. Потому что он тоже умный и тоже знает умные и даже многосложные слова, типа "Честертон", "творчество", "валидность" и что-то там еще - не помню.
Кроме того, препод по литературе в молодости пускал слюнищи на маму Фарли, которая была его однокашницей, поэтому Ань, несмотря на прочитанный список, остался на литературе на вторых ролях. Ведь препод тоскует по первой любви, Фарли умный, саркастичный и напоминает о ней, а Ань занудно умный и... стремный. И он бесит.
И мулата Ань тоже бесит. По этой же причине. Ну и плюсом стремная стрижечка, шарфик и очочки...
Впрочем, это взаимно. Ань тоже испытывает к Фарли неприязненные чувства. Это видно, даже несмотря на то, что мордалица у Аня максимально кирпичом. Без эмоций вообще.
Кроме того, Фарли оказывается кузеном Феликса. Его мать - тетка Феликса, которая в молодости интенсивно выкидывала коленца: уехала из старой доброй Англии, из старого доброго английского поместья, в богопротивные Соединенные Штаты, где пролюбила наследство на афроамериканца, от которого и родила этого самого Фарли.
С тех пор Фарли тусуется у родственников, которые его содержат, подкидывают по мелочи деньжат и оплачивают ему Оксфорд.
В общем, в баре Фарли раскручивает Аня на спор, в результате которого тот должен купить бухла на всю компанию Феликса: на всю туеву хучу рыл.
Денег у Аня закономерно не хватает. Он просит, буквально умоляет бармена поверить ему в долг до завтра, но бармен упирается шейкером и говорит свое категоричное "Неа!", чем перекрывает Аню путь к очному восхищению Феликсом.
Кажется, что все пропало и придется возвращаться под подоконник. Ань расстраивается, но тут к стойке подходит Феликс, слышавший этот разговор и оплачивает бухло.
Потому что ему неудобно за провокацию мулата и он все еще благодарен Аню за велик. Вот такой он благородный!
С тех пор Ань крутится с Феликсом и его компанией, продолжает им восхищаться и совершенно забывает Майкла-задай-мне-задачку-на-вычисление.
Но Майкл не забывает Аня, поэтому как-то подкарауливает его в общежитии и немилосердно предсказывает, что Феликс рано или поздно его пнет, потому что Ань поздно или рано ему надоест.
Собственно, так и происходит. Ань надоедает. Потому что он стремный. А еще постоянно восхищающийся, занудный и липкий. Феликс очаровывает девочек своей большой харизмой - Ань чуть ли не стоит за дверью с презервативами и советами. Феликс пьет с мальчиками - Ань сидит рядом с алкозельцером и упреками. Феликс мусорит в комнате конфетными фантиками - Ань крутится рядом с веником, совком и лекциями о чистоте и гигиене. Потому что чистота - это очень важно.
В итоге Аня вежливо отшивают. Вроде бы не посылают прямым текстом, но и больше никуда с собой не зовут.
Одновременно с ним Феликс отшивает очередную девицу, которую до этого очаровал своей харизмой прямо до самого донышка.
Девица приходит к Аню с целью выплеснуть ему в уши свою тоску-печаль под рюмку крепкого чая. Чай был настолько крепким, что обпившаяся в слюни девица начинает обжиматься с Анем, попутно интересуясь:
- Думаешь, Феликс будет ревновать?
А Ань честно, но недальновидно ей отвечает:
- Думаю, ему наср@ть!
Чем полностью обламывает девице желание дружить организмами со стремным собой.
На следующее утро Феликс открывает дверь своей комнаты, а на пороге стоит плачущий Ань. Оказалось, ночью Аню звонила его мать и сообщила, что папка Аня погиб. И теперь Ань не хочет ехать домой на каникулы, потому что предки у него алкоголики, наркоманы, тунеядцы, душевной трепетности и близости с ними никакой и вообще все и скучно, и грустно, и некому руку подать.
Феликсу становится неудобно, что он жестоко и в такой неподходящий момент отшил Аня, который так восхищался им и из-под подоконника, и вблизи и так ему тогда помог с великом, что он пригласил Аня на лето к себе. В поместье Солтберн.
И вот весь из себя такой скромный Ань стоит со стремным чемоданом от Фикспрайса и стремным лицом от природы перед воротами поместья Солтберн.
А поместье все из себя такое старинное и солидное, что, кажется, еще чуть-чуть и оно вырастет в Виндзорский замок как минимум.
Дверь ему открывает актер с очень знакомой мордойлица, снимался много, но где в упор не помню дворецкий.
Феликс Аню показательно рад, поэтому с показательной радостью показывает ему дом, картинную галерею, библиотеку, вазы эпохи Минь, картины Рембрандта, спальню короля Генриха за каким-то там номером и лабиринт из высокого кустарника за окном. (*Лабиринт меня лично напрягает. Во всех фильмах висящий на стене лабиринт всегда стреляет!)
В поместье Аня селят в роскошной комнате рядом со спальней Феликса, а ванная у них общая.
В тот же день Ань знакомится со всей семьей. Это уже знакомый нам Феликс со своей харизмой; его сестра-нимфоманка по имени Венеция со своей булимией;
уже знакомый нам и Аню мулат Фарли, ошивающийся там на правах родственника; безумно радостный и эксцентричный папа со своими волосами, взлохмаченными так, будто он постоянно держит пальцы в розетке под напряжением;
и Розамунд Пайк в роли его мамы, бывшей модели, не знающей, где там у них в Англии Ливерпуль, со своей приживалкой Жанной Агузаровой Памелой.
Памелу все активно шпыняют, чморят и всячески намекают ей на то, что пора на выход.
Ибо Памела со своими жизненными сложностями уже всем порядком поднадоела. Кроме того, у них тут нарисовалась новая игрушка: сын алкоголиков и наркоманов, пробившийся в Оксфорд. А именно Ань Цуканофф.
Фарли тоже попинывают. Ибо он активно качает права, которых у него нет. Типа, вы тут в тепле и холе, кормите всяких левых Жанн Агузаровых и Аней Цуканоффых, а моя мамка, пролюбившая состояние на афроамериканцев, стоит чуть ли не на паперти.
А вот Аня пока никто не пинает. Его все жалеют. Примерно как взятую в дом дворняжку: пока дворняжка не гадит на персидские шелковые ковры, преданно смотрит и облизывает руки - ей дают миску и периодически чешут за ухом.
В общем, лето идет, солнце греет, болтунья взбивается, газон подстригается, мухи жужжат.
Все обитатели поместья то подставляют свои обнаженные тела солнцу, лежа на шезлонгах и попутно обсуждая кто, с кем и в каких позах в Поттериане,
то упаковывают эти тела в смокинги и вечерние платья и рассиживают в гостиной или столовой, беседуя о том, как, сколько и в каких позах Байрон со своей сестрой.
В общем, все высокодуховно и в высшей степени интеллектуально.
Ань усиленно восхищается владельцами Солтберна, попутно рассказывая о своей тяжелой жизни, и преданно смотрит, выражая им свою благодарность. А заодно пристально выслушивает все, что ему или не ему рассказывают, и внимательно за всеми наблюдает. И мотает все на ус. Впрочем, усов у него нет, поэтому мотает на то, на что придется.
А еще Ань, с целью восхищения, разумеется, подглядывает в дверную щель за тем, как Феликс принимает ванну: как он лежит в горячей воде, как вода окутывает его загоревшее в шезлонге тело, освобожденное от смокинга, как влажные кудри прилипают к его лицу, как Феликс дышит, спуская... эмм... пар после безумно тяжелого отдыха у пруда и в гостиной.
После того, как Феликс, спустив... эмм... пар, выдергивает пробку из ванны и уходит спать, Ань заходит в санузел и наводит там порядок доступным ему способом: начисто, простите, облизывая ванне сливное отверстие. Потому что вот такой Ань оригинал. А чистота - это очень важно.
Мы с ванной слегка офигевaeм, ибо жизнь нас к такому не готовила.
На следующий день Ань беседует с мамой Феликса о сестре Феликса.
Выясняется, что Венеция почти как сорока из русской народной сказки: этому дала, этому дала, этому дала...
В доказательство этих слов ночью Венеция в ночнушке приходит на террасу под окнами Аня и начинает фланировать туда-сюда, сюда-туда.
Ань понимает это как намек, выходит в сад и... начисто облизывает сливное отверстие уже Венеции, несмотря на то, что, простите, к ней приехали гости из Краснодара Ред Ривер на красных жигулях красном феррари. О чем Венеция Аня собственно и предупредила. Но это его не остановило, потому что вот такой Ань оригинал. А чистота - это очень важно.
Мы с Венецией слегка офигеваем, ибо нас жизнь к такому не готовила.
Мулат Фарли подглядывает за действом в окно, и на следующий день Феликс активно дуется на Аня. Примерно как мышь на крупу.
Ань: Что я сделал?
Феликс: Ты мой друг, а гигиенишь мою сестру!
Ань: Неправда!
Феликс: А Фарли сказал, что да!
Ань: Ты веришь мне или ему?
Феликс: Так ты не гигиенил?
Ань: Нет!
Феликс: Слава яйцам! А то это было бы не по-товарищески!
Ночью Венеция снова приходит на террасу к Аню, но Ань не выходит.
Потому что он сейчас в спальне Фарли. Убеждает его быть паинькой и не портить их с Феликсом великую и чистую дружбу своими грязными инсинуациями.
Убеждает единственным доступным ему способом. Примерно, как ванну и Венецию.
Мы с Фарли слегка офигеваем, ибо жизнь нас к такому не готовила. Но вот такой уж Ань оригинал. А чистота - это очень важно.
А утром мулата выгоняют из поместья. Но не за гигиену, а потому они там все расисты, а Фарли цветной. Шучу!
Они, конечно, расисты, а Фарли цветной, но выгоняют его за то, что он хотел толкнуть на Авито то ли вазу эпохи Минь, то ли Рембрандта.
А это совсем даже не его Минь и не его Рембрандт, а вовсе даже родителей Феликса. И им почему-то не понравилось, что их вещи распродают.
На закономерный вопрос Фарли "А зачем мне это делать, если вы мне все оплачиваете и я от вас завишу?", папа Феликса с еще больше наэлектризовавшимися волосами отвечает:
- У цветных америкашек тут вообще нет права голоса!
В общем, Фарли изгоняется с позором, а Аню решили закатить костюмированную вечеринку в стиле шекспировского "Сна в летнюю ночь" по случаю его грядущей днюхи. На двести poж. С бухлом, жратвой, дискотекой, звездами эстрады и финальным фейерверком.
Но утром перед вечеринкой Феликс посадил Аня в машинку и повез его куда-то. Куда? А сюрприз!
Сюрпризом оказался дом Аня. Феликс решил помирить Аня с мамкой-алкашкой. Тем более, что у Аня с мамкой-алкашкой общее горе: папка-наркоман помер.
На пороге дома Аня и Феликса встречают хлебом-солью именинным тортом и болоньезой мамка Аня и... его живехонький папка. Оба чистенькие, радостные, упитанные, явно интеллигентные, местами хорошо образованные и ни разу не балующиеся веществами, изменяющими сознание.
Мы с Феликсом слегка офигевaeм, ибо жизнь нас к такому не готовила. Но Феликс быстро выфигeвaeт обратно и, съев болоньезу с тортом, везет Аня взад в поместье. Ибо на вечеринку уже деньги трачены. Да и наэлектризованный папа, и Розамунд Пайк в роли мамы и бывшей модели расстроятся, что их благотворительность Аню на самом деле не нужна.
На костюмированной вечеринке Феликс ходит весь из себя кудрявый, с крылышками на спине, изображая, видимо, то ли купидончика, то ли самого короля Оберона.
Он, не обращая на именинника Аня никакого внимания, яростно буxaeт амброзию и активно пуляет романтическими стрелами во всех девиц в радиусе ста метров, добиваясь идеального сходства с персонажем.
А Ань ходит за Феликсом по пятам и смотрит на него печальными бембиными глазами. Почему бембиными? Потому что прибитые к его стремной голове рога какбэ намекают, что перед нами олень.
(*Хотя подозреваю, что задумка была сделать из Аня вакха. Или фея. Или эльфа).
Короче, Феликс уволакивает очередную девицу в лабиринт, чтобы предаться c ней там радостям плоти. А Ань грустным оленем тыгдычет за ними и лезет по традиции с презервативами и советами.
Девица, что характерно, психанула и тут же свалила в ночную тьму.
Они остаются в лабиринте одни: Феликс, Ань и бутылка вина, из которой они по очереди лакают.
Ань пытается прояснить с Феликсом все напряженные моменты. Говорит, что по-прежнему восхищается его огромной харизмой и любит Феликса, ведь тот его единственый (тут он громко всхлипывает) другх-гх-гх.
А Феликс не хочет ничего прояснять, потому что Ань лживый обманщик, стремный тип и вообще...
- Я не знаю, что ты такое, но у меня от тебя мороз по коже! - заявляет ему Феликс.
После чего Ань так расстраивается, что его выворачивает вином прям на ровно подстриженный лабиринт и он убегает, оставив Феликса допивать вино в одиночестве.
А на следующий день Ань просыпается поздно от криков и суеты.
Все бегают по заср@нному чуть более чем полностью поместью, орут и ищут пропавшего Феликса. И находят в лабиринте. Дохленьким. Висящий на стене лабиринт таки выстрелил.
Феликса скоренько закапывают на собственном поместьевском кладбище. Все плачут и горюют сначала над могилкой, а потом идут плакать и горевать в дом.
Ань остается на кладбище один. Сначала он тоже плачет. Потом ложится на могилку и обнимает ее.
Потом раздевается и начинает активно над этой могикой... эмм... надругиваться.
Мы с могилкой слегка офигевaeм, ибо жизнь нас к такому не готовила. Офигев, могилка уже не может выфигеть обратно, поэтому не оказывает сопротивления. И Ань медленно и печально продолжает свой... эмм... акт прощания с ушедшим другом.
Потом он идет в поместье, где ему начинают намекать на отъезд отсюда нафик. Намеков Ань не понимает, поэтому поднимается в комнату к Феликсу, где надевает его трусы и душится его туалетной водой. Потом он идет в ванную Феликса, где в горячей воде лежит Венеция.
Венеция начинает громко истерить, высказывая Аню, что он Феликса знал всего полгода, что ее родители думают, что Ань - человек-паук, оплетший все своей паутиной, что она сама думает, что Ань моль. И эта моль сожрала Феликса, как шубу, надела его трусы и душится его одеколоном. Ань пытается успокоить Венецию, яростно ее целуя.
Утром Венецию находят в ванне Феликса со вскрытыми венами. Бедняжка, видимо, не смогла смириться со смертью брата.
После похорон Венеции совсем наэлектризованный папа выгоняет Аня пинком, а спустя какое-то время Ань читает в газете, что наэлектризованный папа умер.
Еще через пару недель он случайно встречает в кафе маму Феликса. Мама Феликса его обнимает и вспоминает прошлое. Ань ей очень рад. И мама Феликса очень рада Аню, но радуется она недолго. Потому что следующем кадре она уже активно загибается, лежа на аппарате ИВЛ, возможно, даже в коме.
И Ань, который буквально пять секунд назад по кинохронометражу видел, как мама Феликса на радостях от встречи подписывала завещание в его пользу, рассказывает ей о том, что случайности, произошедшие с ее семьей, неслучайны.
Ибо это он, Ань, проткнул колесо велика Феликса, чтобы с ним познакомиться. И в баре, когда он ныл перед барменом по поводу оплаты выпивки, деньги у него на самом деле были. И это он кинул на Авито объявление о продаже Рембрандта с ноута Фарли. И в лабиринте с Феликсом он блевал не просто так, а по поводу: в бутылке с вином был яд. И Венеция не сама себе вены порезала. И ее, маму Феликса, он тоже не случайно встретил. И заболела она тоже, разумеется, не просто так.
Говоря все это, Ань залезает на койку мамы Феликса, садится на нее верхом и... вырывает у нее из носа дыхательный аппарат. Какие-то пять секунд мама Феликса пытается дышать ушами, после чего благополучно отправляется на встречу со своей семьей.
А поместье Солтберн переходит в собственность Аня.
В конце нам показывают, как Ань идет по поместью абсолютно голый, в танце переходя из комнаты в комнату под песню "Murder on the dancefloor" (*Убийца на танцполе).
КАНЕТС
