Это было лет так пять назад в славном городе Санкт-Петербурге. Я до сих пор с содроганием вспоминаю этот случай, который, быть может, и покажется кому-то смешным, но в тот момент мне было совсем не до смеха.
Санкт-Петербург - холодный город. Мне, южанке, всегда было неуютно от этого холодного влажного климата. Но его красота и прошлое завораживают. Мне кажется, красота Питера обусловлена именно климатом. Люди были вынуждены хоть как-то украсить свою жизнь и потому строили так, чтоб хоть улицы как-то радовали взгляд, если небо это практически не делает. Утилитаризм У. Бентама сделали бы этот город просто непригодным для проживания, а "новая вещественность" Г. Хартлауба не рождала бы в людях ничего, кроме суицидальных переживаний одиночества. И все наши светлые стремления, наполняющие наше существование, с тихим шипением железных опилок растворялись бы в свинцовой кислоте холодного питерского неба.
В тот день вечером я стояла около станции метро Купчино и дожидалась 286-й маршрутки, чтобы она отвезла меня от этой непогоды в Пушкино, в старую, но уютную квартиру, где время навсегда остановилось где-то в 50-х...
В это время остановки никогда не бывают пусты. Погруженные в свои мысли люди практически не присутствуют в процессе своих перемещений. Все отработано до автоматизма. День повторяет день.
И вдруг тяжелое небо расступилось, и редкое солнце коснулось лиц людей. Редкое питерское солнце.
Я стояла, повернув лицо к солнцу, закрыла глаза, и кожа хорошо ощущала тепло великого светила... Жаль, что это лишь мгновения.
- Здравствуйте! - услышала я чей-то громкий возглас, совершенно не вписывающийся своей беспричинной радостью в серую палитру дождливого дня. Погода не располагала к любопытству.
- Здравствуйте! - снова услышала я и даже ощутила некое раздражение от того, что в такой пасмурный день, когда я еще и не по погоде одета, кто-то так настойчиво и навязчиво радостен.
Я посмотрела в сторону источника этого неуместного позитива и увидела абсолютно черного человека, смотревшего на меня. Он махал мне руками, и белки его глаз соперничали в белизне с его улыбкой.
Вы меня помните? Я Вукомбе. Нгабэ Вукомбе. Ну? - он смотрел на меня с искренней радостью, вызывавшей неподдельный интерес людей, обнаруживших рядом с собой нечто, ставшее для них настолько важным, что, мне кажется, многие были готовы пропустить свою маршрутку.
- Простите. Вы меня, наверное, с кем то путаете, - сказала я, ощущая каждой клеткой тела два десятка пар глаз на себе, лихорадочно думая, что делать... Мне даже показалось, что люди, доселе спокойно стоявшие рядом, даже немного отступили от меня.
- Вы - Мила. Вы ведь Мила, да? Я вас помню. Вы меня не помните? Ну как Вы не помните меня? - сокрушался он на пристойном русском, правда, строя короткие предложения. И беспрестанно улыбаясь. Я понимала, что отпираться нет смысла. Иногда нужно что-то признать сразу, потому что это придется признать позже. Но позже будет только хуже. Только вот что признать?
- Да. Я Мила. Но я не понимаю, откуда Вы меня знаете? Мы встречались ранее? - спросила я, тут же поняв, какую грубую ошибку совершила. Кровь прилила к лицу и во рту пересохло. Я чувствовала, что хоронила себя каждой фразой...
Есть такой тип женщин, который не имеет какого-либо определенного термина в русском языке. И это странно, потому что это настоящее явление. Знаете таких женщин, кому хорошо за 60, но это не старушки? Они не сутулятся, они хорошо, модно и со вкусом одеваются, по своему элегантны и всегда надменны. Это такой оживленный артефакт, который еще красится тушью с комочками, может пользоваться синими тенями. Их волосы всегда серебро у корней, а выше искусственный цвет. Они в состоянии унизить даже приспустив ниже очки и посмотрев на вас из под бровей. Они никуда не спешат. Возрастные росомахи всегда и везде найдут свою жертву. Их высмеивают те кому 15, их ненавидят те кому 25. Но когда люди взрослеют и с сомнением размышляют о себе в их возрасте их посещает пессимизм по отношению к себе. Для них мы всегда будем поколение ЕГЭ, сколько бы нам не было и откуда бы мы не были.
Они все Фаины Раневские. Это не повторить: слегка запрокинув голову назад, повернуть ее к собеседнице наклоном через плечо и сказать что-то "изысканное".
- Это же надо! Встречаться с таким (пауза) импозантным мужчиной и не помнить. - с улыбкой гремучей змеи пронесла она (наверняка жена какого-то бывшего ответственного работника среднего звена, непонятно каким образом занесенная на остановку общественного транспорта).
- Ну а чего ты хочешь? Мила, Лика, Кристина, Снежана... Кто себя называет? - ответила кобре эфа, явно работавшая когда-то где-то в советском тресте или каком-то условном Ленинградстройснабсбыте, в канцелярии или приемной начальника.
Жуя жвачку, двое студентов с интересом меня рассматривали, и я до сих пор боюсь представить, что творилось на расстоянии десяти сантиметров за этими глазами. Какая-то дикая анимация с моим участием или воспоминания о "Тесаке" Марцинкевиче.
Но моя "дилемма" с лучезарной улыбкой Снуп Дога, бейсболкой 50 cent и очками Coolio был неумолим. Я хотела бы прямо здесь уйти дорогой Тупака, чтобы некто из широкого американского автомобиля пресек мой путь. Может, даже покачает гидравликой lowrider в стиле "kickin' booty". И накренит авто так, чтоб магниевые накладки, установленные сзади, высекли искры об асфальт. На изувеченном черными рэперами английском, ставшим специфическим сленгом, это называется "drive-by shootin". Пальба из проезжающего автомобиля.
Это же я. Вы помните мое общежитие? Вы же были у нас. Вы должны меня помнить! Я был там со всеми. Душ. Помните? - не унимался палач моей репутации. Внимательные рептилии переглянулись и на их лицах было полное понимание ситуации.
Вероятно, это был случай, когда самое глупое, что можно было сделать, это обратится к присутствующим и сморозить типа "Вы все не так поняли". Или "Это совсем не то, что вы подумали". Но я уже видела в русском кино Светлану Светличную и помню слова, которые знает любой россиянин.
Ва-банк.
И я, разлепив сухие губы, произношу:
- Что мы делали?
- Вы были, чтобы говорить про ремонт. Общежитие. Институт. Я Нгабэ. Студент. Мы все тогда были. Вы смотрели душ. Надо менять трубы. Вы хотели делать ремонт. Начальник АХО. Помните? Вы много говорили, и я там был. Я Вас помню! - радостно сообщал он.
В те минуты мне уже было неважны подробности, но с деланным интересом я спросила, чем все закончилось и кто взял подряд. Но друзья, я вообще не вникала, чем все в итоге закончилось. Мне было уже неважно. Сделали там ремонт в итоге или нет. Я хотела только того, чтобы это услышали все. Я видела, как подъезжает маршрутка, которая задерживалась из-за припаркованного около остановки автомобиля. Она явно тянула время для меня.
А он говорил, говорил, говорил. И улыбался. Моя реабилитация в глазах окружающих меня трудящихся и уже вышедших на пенсию масс одновременно убивала и мою популярность. И я была несказанно рада этому. Садилась в автобус я уже все той же серой массой, которой выплюнула меня на остановку электричка в Купчино.
Садилась спокойно, с грациозным достоинством пумы. Поймав на себе сероглазый взгляд студентов с остановки. Еще бы кожаную куртку. И можно было бы, как в каком-то старом фильме, произнести: "Ну? Кто еще хочет попробовать комиссарского тела?".
Как могла, я повторила этот взгляд.
Когда я прочла сообщение, что Россия готова принять 10 000 кенийских рабочих, я конечно, вспомнила об этом казусе. Но, честно говоря, эта новость вгоняет только в тоску. Такое впечатление, что российский олигархат готов хоть чертей из ада нанять на работу, оплачивая их работу душами россиян (в тех "епархиях" это всегда твердая валюта). Лишь бы не платить людям достойно. Видимо, совсем у них плохи дела, если, завезя в Россию миллионы азиатских гастарбайтеров, сегодня мы вынуждены завозить еще и африканских рабочих.
10 000 - это совсем немного. Германия "берет" 250 тыс. Даже Сербия "приютит у себя" 20 000 рабочих и это при её то консервативной политике! Есть и другие страны.
Но сам факт! Вероятно, это начало. Помните, я постоянно говорила, что если Вы обнаружили в мире (на Западе) какое-то явление, оно все равно скоро придет к нам.
Долго держались. Похоже, пришлось. Но о причинах - позже.
Ну что ж, раз уж это неизбежно, нужно попытаться поискать хоть какой-то позитив. Я так про себя прикинула "на бумажке".
1. Африканцы смогут составить конкуренцию избалованным и "зажравшимся" среднеазиатским работникам. Которую уже плитку кладут по 4 тыс. руб. за "квадрат".
2. Африканец не будет говорить: "Наша конница спасла вас от Наполеона, наш Алис Сюбхан-оглу Керемли построил Москву, Юрий Гагарин не русский, он наших кровей, вам все врут". У африканца нет истории в России, если не брать Александра Сергеевича Пушкина.
3. Африканец не несет в голове планов строительства "Великого Африкана."
4. Африканец (кениец) ничем не уступает азиатским (простите за, возможно, неправильный оборот) собратьям по уровню образования. Образование в Кении находится на высоком уровне. Кения - наиболее развитая страна Африки. Частные, государственные и церковные школы готовят достаточно сильных школьников, а университеты Найроби, Момбаса, Накуру (ох и название!) готовит сильные кадры. Страна христианская (85,5% - христиане).
5. Как следует из пункта 4, кениец никогда не скажет вам, что его вера истиннее.
6. Кениец никогда не ударит женщину на утренней пробежке в лицо, дабы "спасти ее душу".
7. Кенийский рабочий никогда не будет бесится, что его непосредственными руководителем может быть женщина. Они не считают, что мозг женщины лишь чуть более совершеннее, чем мозг ежа, что она не предназначена для образования и все, что она должна делать - это сидеть дома и вегетатировать.
8. Кениец никогда не будет говорить, что знает и умеет все, а будет учится. Вам не придется годами говорить ему с чувством тщеты и обреченности, что на стройке нет такой единицы измерения - сантиметр. Только Миллиметр и метр. Еще дюйм, если мы говорим о трубах. Нет! И не будет!
9. Кенийскому рабочему никто на Западе просто не сможет написать книгу, в которой будет изложено, что когда-то, в древние времена границы Кении простирались через Поволжье, Урал, охватывали Кубань, Ставрополье, Полуостров, Рязанскую, Тульскую, Брянскую обл.. Что кто-то "украл" у него историю.
10. Кенийцы не учили никого мыться, не изобретали металлургию, колеса, колбасы, штанов, кисломолочных продуктов. Они не являются потомками шумеров и не несут подобного бреда.
11. Кенийцы не приносили никому государственность и не считают, что русский язык - это деградировавший суахили.
12. В конце концов, у вас нет исторических долгов перед кенийцами, которые никогда не отдадите не вы, ни ваши потомки. Они не считают вас должниками.
Разве это не здорово! Оно как бы да. Но есть "но".
Я помню, как в школе подралась с мальчиком. Разбила нос, губу, уронила на пол. Меня выгнали. Был ноябрь, и я долго ходила по парку, пинала пожухлые листья и думала, что все сидят там, а я вот тут. Одна. Никому не нужна. А они там. На уроке. В тепле. Даже наши обидчики.
И спустя много лет снова стали как бы не нужны своей родной "школе".
И как бы ничего такого в этом нет. Что такое 10 000? Капля в море.
Если это не начало.
И если не вспоминать арканианца Гриффина.
Который, быть может, видит иное. И отметает кажущиеся нам логичными причины этому явлению. И видит тот вариант развития событий, когда в скором будущем очень многим государствам понадобятся очень много людей. Много молодых, сильных мужчин.
Если наступит этот вариант.
Спасибо за внимание, благодарю за "лайки". Буду благодарна за любой репост.
Традиционно: понедельник, среда, пятница, - дни публикации статей.
Заходите на "почитать". Не ждите сообщений о новых публикаций в ленте. Их не будет.
Подписывайтесь на канал. Оставайтесь с нами. Давайте размышлять вместе.
Проверяйте подписку на канал. Потери подписок (к сожалению) наблюдаются.
Особое спасибо тем читателям, которые поделятся моим трудом в соцсетях.
Не прощаемся.
Ваша Алич.
