Их дом на ферме Хампстед не отличался ничем от других заурядных жилищ фермеров графства Суссекс. Абсолютно неприметный, обычный, со скотным двором, конюшней и унылой равниной за окнами. А ведь здесь жили известные люди, модный фотограф Ли Миллер и искусствовед Роланд Пенроуз
Сам дом неопрятный, грязный и снаружи, и внутри. Неприглядно выглядели и обитатели дома. Хозяйка могла себе позволить надеть засаленное домашнее платье, не вынимала сигареты изо рта.
На ферме гостила Кэролайн Берк, известная писательница и искусствовед, с которой Ли познакомилась чуть больше месяца назад на лекции Роланда Пенроуза в Институте современных искусств, который он же сам и основал. Ли Миллер была кумиром Кэролайн, и неслучайно.
Богиня фоторепортажа
Именно так когда-то называли эту неопрятную женщину, которая теперь вечно курила и не заботилась о том, как выглядит. Кэролайн вспоминала Ли на фотоснимках, где она красивая, в красном вызывающем платье, с розой в прическе, сидит на коленях у Пикассо. Или еще одна фотография, которая запомнилась Кэролайн: Ли в военной одежде, с фотоаппаратурой в руках и на плечах. А позади них — разбомбленный Мюнхен. Эти фотографии Кэролайн видела на выставке в Лондоне.
Ли Миллер — популярная фотограф, которая снимала моменты освобождения узников концлагерей Дахау и Бухенвальда. Эти снимки облетели весь мир, и тогда Ли стали приглашать выставлять свои работы все европейские музеи. Теперь к 70-летней фотографу не так-то много внимания.
Нелегкое детство
Отец Ли Теодор Миллер родился в Швеции. Женившись, он с женой Флоренс уехал искать счастья в Америке. Там уже в семье родились трое детей: Ли и ее братья. Брак родителей Ли был не очень счастливым. Отец был либералом, причем не только в политике, но и в личной жизни. Поэтому постоянно от матери гулял, а она из-за этого очень страдала .
Одним из увлечений Теодора была фотография. В их дома была небольшая любительская фотостудия.
Когда Ли было семь лет, над ней надругался один из друзей отца, которых в доме было всегда много. После совершенного мужчина приказал ей молчать, и девочка молчала. Лишь когда она заболела гонореей, и боли стали нестерпимыми, Ли призналась во всем матери. Но женщина дочь не поддержала, она, наоборот, как будто возненавидела дочь. Врачебная помощь в то время была слабо развита, и лечили Ли промываниями химическими растворами. От боли девочка кричала на весь дом.
Что стало с тем типом, Ли не знала. Но, скорее всего, родители даже не пытались его искать. Эта тема в семье была закрыта, лишь только шла тихая неприязнь между дочерью и матерью. Во Флоренс, казалось, присутствовали все отрицательные чувства, которые только могли бы быть: ненависть, презрение, стыд.
Искусство в стиле «ню»
Спустя два года Теодор предложил Ли устроить фотосессию, будучи обнаженной. Ли переживала только об одном: чтобы и отец ее не разлюбил. Флоренс устроила мужу грандиозный скандал, но ничего не могла сделать. Теперь фотосессии проходили только в присутствии матери. Она всегда усаживалась в кресло в углу комнаты и доставала вязание. А на самом деле еле сдерживала ненависть, которую испытывала к дочери. Ли же чувствовала это и как будто бы мстила матери. А отец потом всегда покупал ей игрушки, мороженой или водил в кафе.
Однажды отец попросил Ли привести домой подружку. Если он их сфотографирует вместе, то потом сводит в цирк шапито, который приехал к ним в город на гастроли. Ли пригласила в дом девочку, которую жутко ненавидела: одноклассницу Мэри из богатой семьи. На следующий день в их дом заявилась мать Мэри. Как Теодору удалось не попасть за решетку, Ли до сих пор не знает, но ее из этой школы перевели в другую. А вот фотосессии продолжались. Но даже спустя годы Ли отца не осуждала. Она считала, что он делал это ради искусства, а не ради удовлетворения похоти. Тем более, став фотографом, Ли понимала, что и отец ее был талантливым фотографом.
Слишком взрослая жизнь
Ли выросла, как бы сейчас это назвали, трудным подростком. Уже в пятнадцать лет она вовсю курила, пила шампанское и материлась как сапожник. Учеба давалась ей сложно, но даже не из-за способностей, а из-за характера. Поэтому после школы мать с облегчением отправила дочь в Париж. Там девушка собиралась обучаться сценографии и декораторскому искусству.
Париж Ли сначала не понравился. Ей было здесь скучно, а хотелось ярких красок и праздника. Однажды, гуляя по городу, Ли набрела на бордель. Вдоль улицы Сен-Дени стояли девушки, вульгарно раскрашенные и одетые. Они все были облачены в короткие юбки и высокие сапоги. Ли стало интересно, и она вошла в бордель. Веселая музыка, запах крепких напитков и табака, развязные девицы настолько понравились Ли, что она осталась здесь на пять дней. Сутенерша разрешила ей пожить в борделе, потому что надеялась заполучить интересную американку в свой бордель. Через эти пять дней парижская жизнь и любовь к свободе для Ли закончилась: полиция вернула иностранку домой, к родителям.
В 1909 году Ли познакомилась с Эдуардом Стейхеном. Он был фотографом маленького нью-йоркского журнала, который купил Конде Наст, даже не представлявший, что «Vogue» станет первым в мире модным изданием. Впоследствии Наст вспоминал, как познакомился с Ли. Она чуть не попала под машину, летевшую на большой скорости, а издатель спас ее. Девушка ему очень понравилась, Ли была и в самом деле внешне прелестна: белокурая голубоглазая стройная девушка была воплощением ангельской красоты и нежности. Совсем скоро Ли стала любимой моделью Наста. Пятидесятитрехлетний издатель выводил ее в высший свет, познакомил со многими знаменитостями. Он очень гордился своей моделью, единственное, о чем Наст просил Ли — не открывать рот. Молчащая Ли была словно ангел: нежная, милая. Но стоило ей только заговорить, как она сразу же превращалась в бунтующего дерзкого сквернословящегося подростка.
Ли, как и ее отец, была слишком свободна во взглядах. Она с легкостью ложилась в постель мужчине, если ей этого хотелось. Девушка особо и не скрывала, что переспала со всеми знакомыми ей мужчинами. Исключением, пожалуй, Эдуард Стейхен. Она открыто предлагала ему постель, но фотограф только разочаровывался. В его голове сложился образ русалки, недосягаемой и холодной, но никак не легкодоступной. Его никак не возбуждало то, что Ли говорила об ЭТОМ, как о базовой потребности, словно это одно и то же, что в туалет сходить.
Но благодаря Эдуарду Ли стала фотографом. Наблюдая за ним, она сама стала интересоваться фотографией и взяла в руки фотокамеру. Карьеру модели она забросила не сразу и даже попала в скандал. Ли снялась в рекламе тампонов, что было верхом неприличия в то время. В результате многие известные дома объявили ее нежелательной персоной. Но Ли особо не расстроилась и решила дать себе второй шанс покорить Париж. Наст дал ей рекомендательное письмо, Стейхен — личную записку для художника Мана Рея.
Свободный Париж
В Париже Ли с головой окунулась в жизнь современного искусства. Параллельно же у нее закрутился роман с Реем, который был ее старше на пятнадцать лет, а внешне был полной противоположностью Ли: маленького роста, с огромным носом. Но девушку мужчина заинтересовал своей непомерной любовью к искусству, огнем в глазах. Это была странная дисгармоничная пара. Четыре года Ли жила в квартире рея на Монпарнасе, где они вместе проводили удивительные эксперименты и совершали открытия в области фотографии.
Рей ввел Ли в богемное общество Парижа. Художники, натурщицы, жрицы любви — это было то окружение, о котором Ли всегда мечтала. Она творила, фотографировала, сама позировала, а вечерами заливала в себя крепкие напитки в кафе «Ротонда», где собиралась вся богема. Каждый вечер заканчивался скандалом, потасовкой или ночными забавами с каким-либо из мужчин. И Ли, и Рей провозглашали свободную любовь. Только, если Ли относилась спокойно к увлечениям Рея, то он ее дико ревновал. Закончилось тем, что он однажды чуть не пристрелил ее. Ли собрала вещи и села на пароход, отплывающий в Нью-Йорк.
Бесконечные поиски себя
В 1933 году Ли открыла в Нью-Йорке собственную фотостудию, которая вскоре стала популярной. Образ жизни, который вела Ли, ничем не отличался от ее парижской жизни. Ли все чаще чувствовала, как ей все надоело.
А затем был странный брак с египтянином. Бизнесмен Азиз Элуи Бей влюбился в нее и сделал ей предложение. А Ли вдруг поставила ему условие: она выйдет за него замуж, но брак должен быть без "кекса" (цензура). То ли это была причуда Ли, то ли ей, действительно, захотелось отдохнуть от своей развратной жизни.
С Азизом Ли уехала в Каир, египетскую жизнь она впоследствии вспоминала с большим удовольствием. Она ездила на машине по Африке, каталась на верблюдах, очень много фотографировала. От мужа Ли гуляла, но делала это скрыто, тихо. А однажды она сбила на машине человека, и это словно отрезвило женщину. Ли поняла, что вся ее жизнь искусственная, у нее нет ничего, нет любви.
Ли бросила Азиза, замявшего преступление, и умчалась опять в Париж. Там судьба ее свела с Роландом Пенроузом, богатым англичанином. Он влюбился в Ли. Жизнь в Париже была уже совсем другой: вот-вот начнутся военные действия, вокруг нищета, бывшие богемные друзья спивались. Ли было уже 35 лет, у нее были проблемы с "зеленым змием". Женщина предпринимала несколько попыток суицида. Поэтому она и согласилась, когда Роланд позвал ее с собой в Лондон. Ли боялась за себя, ей нужен был рядом кто-то надежный.
Чистая любовь
В Лондоне Ли настигла депрессия. В этом сером городе она поняла, что пресыщена жизнью, что несчастлива. Ей даже фотография была уже неинтересна. Именно тогда в ее жизни появился Дэвид Шерман, тоже американец, молодой фотограф. Их познакомил Роланд, в надежде как-то развлечь Ли. Дэвид был благородным, чистым, загадочным и влюбленным в Ли безнадежно. А женщине впервые в жизни не захотелось его соблазнять. Они много общались, гуляли, просто смотрели друг на друга. Пожалуй, это был единственный мужчина, в которого ли по-настоящему влюбилась.
Дэвид ушел на фронт работать корреспондентом. Ли осталась в Европе, хотя американское посольство предлагало помощь в эвакуации. Лондон стал подвергаться бомбежкам. И Ли, вместо того, чтобы прятаться в бомбоубежищах, снова взяла в руки камеру. Через американское посольство Ли устроилась в американскую армию фотокорреспондентом. Начались годы мытарств по блиндажам, машинам, танкам, товарных поездов. Снимки женщин и детей в бомбоубежищах, разрушенных городов, лагерей.
Уже в конце 45-го Ли встретилась с Дэйвом. Он прошел немецкий плен, сбежал оттуда. Встретились они по пути в Мюнхен: оба истерзанные, изможденные. Чуть позднее Дэвид сделал самый, пожалуй, знаменитый снимок: нагая Ли лежит в ванной Гитлера.
После заключения Мира Ли вышла замуж за Роланда, в 40 лет родила сына Энтони. Фотографией она заниматься бросила, считая, что теперь это пустое развлечение. Казалось бы, теперь она вела жизнь ту, о какой мечтают все женщины: семья, дом, муж, ребенок. Но, как вспоминал сын, Ли их не любила. Он не понимал вообще, почему мать столько лет жила с ними. Возможно, потому что знала, что все равно в жизни ее больше не будет.