У профессии редактора, как у любой работы, конечно, есть свои плюсы и минусы. Но плюсов, мне кажется, больше. Читаешь "по работе" столько разных книг - среди них и те, до которых при других обстоятельствах твои руки не дошли бы "ни при какой погоде", как писал С. Есенин. Конечно, "разные" - они и по качеству разные. Выбирать не приходится. Но с другой-то стороны, деньги на эти "провальные" книжки не затрачены, напротив - тебе же и заплатили, чтобы ты их прочитал. Так что можно и потерпеть. Но все же интересных и умных книжек попадает больше.
Недавно довелось проверять большую научную книгу по мифологии. И в числе прочих попадается история о неком валлийце Гвионе Бахе. Он разгневал волшебницу (по другим источникам - богиню) Керидвен, в результате последовала длинная игра в догонялки в различных обличиях. А в результате Гвион в образе зерна был проглочен курицей, в которую обратилась волшебница. И был этой самой волшебницей "наново" рожден. После чего женщина уже не смогла его убить (что очень понятно), но и простить тоже, видимо, не могла - "она положила его в кожаный мешок и бросила в море на милость Бога".
Знакомый поворот, не правда ли? Нет, ну понятно, что сюжет со странствием младенца по волнам в самых разных предметах - корзине, бочке, сундуке и т. д. - очень и очень не нов, и обнаруживается в самых древних сказаниях начиная древнеегипетских. И пророка Моисея дочь фараона, как известно, нашла в ивовой корзине в прибрежном тростнике (собственно, его имя и означает "взятый из воды"). Но меня "зацепило" сходство имен. Гвион - ну это же совсем близко к Гвидон. Может ли это быть простым совпадением? К тому же героев роднит умение оборачиваться различными существами.
Конечно, Википедия называет источником имени пушкинского героя лубочный цикл о Бове-королевиче, являвшийся русской интерпретацией французского рыцарского романа. Гвидоном там зовется отец Бовы. Мол, происходит оно от итальянского имени Гвидо, означающее «вождь», «руководитель». Вот Пушкин и решил его использовать в качестве "говорящего имени" для сказочного князя.
Не знаю... Мне это не кажется убедительным. Тем более, что источником сюжета называется совсем другая сказка - "По колена ноги в золоте, по локоть руки в серебре". Но у нас-то и сюжет, и имя в одном сказании!
Однако мог ли Пушкин познакомиться с историей Гвиона Баха? Легенда о Гвион Бахе дошла до нас как часть сказаний «Талиесин» в «Мабиногионе», коллекции валлийских сказаний, переведенных на английский Леди Шарлоттой Гест и изданных в четырехтомнике с 1838 по 1849 г. То есть при жизни Пушкина эти легенды можно было прочитать только на валлийском, которым Александр Сергеевич вряд ли владел. Но может быть, владел кто-то из его знакомых, кто мог пересказать ему валлийскую легенду?