Я хочу рассказать вам о деревенской свадьбе. Точнее, – поведать. Ибо об этом мероприятии можно только поведать… Мой друг по училищу, Володя, с которым я делил одну сигарету на двоих, стыренные торты на раздаче в столовой и все наши беды и победы в период нашего обучения на «помазков», решил связать себя и свою любимую девушку узами Гименея. Хотя, на самом деле, вряд ли он что-то такое решал. Все мы преотличнейше знаем, что в этом жизненном спектакле мужчина обычно играет роль статиста, ну да ладно, пусть будет – решил, и даже будем считать, что он сам до этого додумался.
На роль друга Володя безоговорочно назначил меня. У любого жениха на свадьбе обязательно должен быть друг или, как раньше говорили – дрУжка. Друг должен быть холостым. И это обязательно! Я немножко поразмышлял на эту тему на досуге и пришёл к выводу, что это правильно. В самом деле – мало ли чего можно ожидать от друга, уже вкусившего очарование и радости супружеской жизни... Он ведь может и брякнуть ненароком в подпитии: «Володька, в следующий раз быстро не женись!». Некрасиво получится. Нехорошо. Эдак и до мордобоя рукой подать. Да... В этом смысле у меня были сплошные плюсы: высок, умён, красив, как чёрт, и до неприличия холост. Минус был один, но зато существенный – я ни разу не проводил подобные мероприятия, тем более в деревне, где надо соблюдать кучу всевозможных условностей и обрядов, но на мои резоны Володя легкомысленно отмахнулся:
– Чего там соблюдать? Наливай да пей!
Возразить на такой железобетонный контраргумент было особо нечего, и, пошив несколько экзотическим образом новые клёши (о чём уже упоминал ранее), я отправился на свою Голгофу в деревню Ивантай, что в 100 километрах от Канска, целиком и полностью положившись на русский «авось».
Стоял конец лета, погода была солнечная, но не жаркая, как на заказ, и мы, небольшим составом, первым делом съездили в районный ЗАГС для оформления документов. Родители невесты, дед Филипп со стороны жениха (Володя рос без родителей и воспитывали его дед Филипп и баба Галя), молодые, друг жениха (это я, если что) и подружка невесты. Расписались во всех нужных местах и на этом официальная часть была закончена.
Далее все разошлись по своим домам для чистки пёрышек и подготовки к основной части Марлезонского балета. Здесь я хотел бы отметить некоторую непоследовательность в свадебных действиях, но прошу учесть топографическую оторванность Ивантая от районного очага цивилизации. Поэтому и расписались вначале, чтобы потом не отвлекаться, скажем так.
Через часик группа нарядных и слегка «подогретых» молодых парней и девчат с шутками-прибаутками отправилась на штурм цитадели невесты.
Цитадель находилась на противоположной стороне улицы – только дорогу перейти, и вид имела крайне неприступный: к осаде встречающая сторона подготовилась основательно. Ставни закрыты наглухо, калитка тоже, а на воротах, чуть ли не четырёхметровой высоты, демонстративно висел здоровенный амбарный замок. Попытки взять эту крепость наскоком не привели ни к чему: свободно бегающая по двору парочка здоровенных кобелей быстро поменяла ход мыслей некоторых горячих голов. Нужен был дипломатический подход и, отозвав своё воинство, я просто вежливо постучал в калитку несколько раз. Вышла подружка невесты, подмигнула мне, – не дрейфь, мол, чувак, и начала нараспев, огорошив, на мой взгляд, совершенно неуместными вопросами:
– Чего стучитя? Чего шумитя? Чего хотитя?
От неожиданности я чуть не забыл, зачем пришёл. Дык, ёлы-палы, мэм... Мы тут, это... Но нужно было что-то отвечать, и я завёл бодягу про товар, да про купца, про краснУ девицу, да дОбра молодцА, про нежную голубку и про сизого голубка, попутно размышляя: «Боже! Какую же ахинею я несу!». Подружка важно покивала, закусив губку, чтобы не рассмеяться, и высказалась в том плане, что, – да, это вы удачно зашли, да и попали как бы по адресу: как раз имеется голубка свободная и нежности исключительной, но вот незадача – сидит она в тереме высоком да под замком пудовым, а ключ от замка находится на дне вот этой банки. И вытащила из-за калитки здоровенную пятилитровую банку, наполненную до краёв молоком: доставайте, добры молодцы! Нырять нельзя, выливать молоко – тоже. Понятно… Иголка в яйце, яйцо – в утке... Мои сопровождающие притихли, что и понятно: молоко ведь не водка, столько не выпьешь. Это ж полведра, практически… Ну, ребятки, задачка-то для фраеров... Взял банку под дно левой рукой, правой вытащил у Володи из нагрудного кармашка белоснежный накрахмаленный носовой платочек, сложенный вчетверо, накрыл им банку и перевернул. Ключ упал в ладонь, и мне оставалось только прихватить его своими музыкальными пальцами через платок, и перевернуть банку назад, не пролив ни капли. Вуаля! Ловкость рук и золотой ключик в наших руках! Добры молодцы одобрительно загалдели, а подружка уважительно шепнула: «Ну, ты и змей!», и приглашающе указала на замок, – открывай! Я открыл замок, распахнул настежь ворота, и ратная дружина ввалилась во двор. Собак, естественно, уже не было, и мы беспрепятственно дошли аж до крыльца. Но здесь наше триумфальное шествие было приторможено, ибо из дома вышла мощная группа поддержки, основой состав и самые отрывные, в моём понимании. Эти уже торговались за каждую ступеньку, потребовав для начала совершенно неприличный выкуп за вход: по бутылке шампанского за каждую ступеньку, и ещё и по червонцу под каждую бутылку. А крыльцо-то высокое, не напасёшься... Я поёжился, но тут вступила в действие дружина, уже поймавшая кураж после первой и основной победы. Эти парни и девушки торговались умело и деловито, как маклаки на базаре, широко используя всё богатство великого и могучего, стихотворные и частушечные формы, и затрагивая в своих импровизациях иногда даже ненормативную лексику. Комиссия по встрече, слегка обескураженная неудачей с воротами, билась насмерть, в надежде на реванш, но и мои ребятки тоже оказались далеко не лыком шиты, и я, с некоторым даже удовольствием, наблюдал за этим буйством устного народного творчества. Противоборствующая сторона с негодованием отвергала попытки сбить цену, расписывая добродетели и прелести красной девицы и упирая на то, что негоже добру молодцу мелочиться в этом вопросе, на что официальные представители претендента приводили свои резоны, расписывая, что жених не менее добродетелен, не говоря уже о прочих достоинствах, явных и скрытых, и такого орла ещё поискать! Я с удивлением узнал о Вовке много нового, и он вырос в моих глазах сразу на несколько пунктов. Но всему прекрасному приходит конец, – закончилось и Великое Торжище. Договорённость между высокими сторонами была, в конце концов, достигнута, и нас пропустили за три бутылки шампанского и с предписанием сплясать чечётку. Ну, три бутылки – это, всё-таки, не десять, а чечётку мы с Вовкой с удовольствием сбацали прямо на крыльце, с переходами по ступенькам. Но наши инквизиторы на достигнутом останавливаться явно не собирались, и по их ехидным улыбкам я понял, что нас ожидает ещё много чего интересного и познавательного.
Зайдя в просторную прихожую, мы обнаружили установленный в ней небольшой стол – предполагалась всесторонняя и полноценная проверка кандидата в мужья на умение ведения домашнего хозяйства. На Володю и меня надели весёленькие фартучки с кружевными оборочками (уверен – это было сделано специально: на нас, обряженных в кружавчики, просто невозможно было смотреть без слёз умиления) и предложили первый тест:
– Коли есть тебе не лень, а слепи-ка ты пельмень!
Ну, нашли чем удивить! Уж это-то одной левой, не снимая пинжака с карманами… И за какие-то минуты мы налепили пельменей чуть ли не на всё голодающее Поволжье и заработали несомненный допуск к дальнейшим издевательствам. Надо сказать, что контроль за качеством соблюдался неукоснительно и весьма придирчиво, но здесь мы были на высоте.
Далее было несколько поинтересней:
– Вот тебе пелёнка, – запеленай мальчишку иль девчонку!
Володе выдали полноразмерного пупса, и он, для начала, просто завернул его в пелёнку, как колбасу. Я справился бы с этим заданием шутя, – опыт по пеленанию младшего брата, Серёжки, у меня был с детства, но тест предназначался исключительно для будущего папочки. Первая его попытка была забракована единогласно, равно как и две последующие, но инквизиция поступилась своими принципами, допустив моё участие в процессе. Пупс был упакован в считанные секунды в полном соответствии с канонами, и приёмная комиссия, не найдя, к чему придраться, перешла к следующему пункту, предварительно заставив Вову спеть несколько частушек в качестве штрафа. Вова, владеющий неистощимым запасом народных перлов, с удовольствием представил вниманию публики парочку весьма просоленных образцов, которые вызвали бы сомнение даже у самой снисходительно настроенной цензуры. И тут прозвучало роковое:
– А сшей-ка распашонку на мальчишку иль девчонку!
Это было уже по-настоящему плохо, и меня лично сие требование погрузило в устойчивое состояние грогги. А вот Вова, как ни странно, отнюдь не выглядел растерянным, даже оживился несколько. Положив пупса на предложенный кусок фланели, развёл ему ручки в стороны, обвёл мелом, быстро вЫрезал парочку заготовок, наложил их одну на другую и прошил по краям крупным стежком. Загляденье! Ну, красиво же, ну! Да не всякая швея так сумеет, что бы там ни говорили недоброжелатели!
Но преисполненные коварства оппоненты вовсе не собирались сдаваться так легко, и нам вынесли две форматные куклы. У одной нужно было заплести косичку, а второй – жизненно необходимо накрутить бигуди. Пока Вовка выстраивал в голове план действий, я быстренько взял на себя косичку. Володе достались бигуди... Со своим заданием я справился, на мой взгляд, вполне качественно, заплетя даже не одну, а целых две косички, торчащие в обе стороны. На концы косичек я привязал ещё и бантики, и получилось премиленько. С бигуди же что-то пошло не так. Бигуди были тоже кукольные, крохотные, непослушные и неотзывчивые на Вовины усилия, и я понял, что поступил очень мудро и предусмотрительно, выбрав косичку. Вова пыхтел, краснел, потел, явственно страдал и беззвучно шевелил губами. Слов слышно не было, но артикуляция была шибко матерная, а в глазах отчётливо читалось: «Да какой же идиот это придумал?!»
Здесь я должен ещё заметить, что во время выполнения означенных заданий, Володю, попутно, отвлекали вопросами. Исключительно дурацкими вопросами, да, сэр, некоторые из которых навсегда врезались в мою память, оставив в ней незаживающие рубцы...
– У кого длиннее борода: у Карла или у Маркса?
Ну что за детский сад, право слово… Ясно же, что у нашего деда Спиридона. У него-то борода – как отсюда до тудА, а оттуда – через сЮда, и потом опять тудА.
– Рост твоей невесты в миллиметрах?
Вова морщит лоб, высшая математика не его сильная сторона.
– Понятно… А вес?
Вовка ехидно бурчит в ответ, не прекращая битву с бигуди:
– В миллиграммах?
– Год и день вашего знакомства?
Вова лаконичен:
– Всегда!
Вот уж правда – на горшках рядом сидели. Аплодисменты с обеих сторон.
– Где раки зимуют?
Вова серьёзен и рассудителен:
– Так это кто как. Кто в тёплые края уползает, а иные – на Кудыкиной горе!
– Когда рак на горе свистнет?
Дались им эти раки... Но Володя выдаёт неожиданно:
– Когда свою тёщу там увидит!
Рискованно, конечно... Но, будущая тёща хохочет громче всех и Вова, справившись наконец с укладкой, со слезами счастья на глазах, переходит к следующим этапам большого пути…
Перед Володей лист ватмана со множеством помадных отпечатков дамских губ. Необходимо угадать отпечаток невесты. Сделать это несложно: он резко отличается от прочих цветом и чёткостью, но Вова не хочет упускать случай получить моральную компенсацию за свои нравственные страдания и мстительно начинает перечислять:
– Так... Это – Валька Комиссарова, это – Люба Старожилова, Наташа Фролова, Галя Детберидзе... Гм… Эту почему-то не помню... А, это же Оля из соседней Глазовки!
Я громко шепчу:
– Вовка! Народ начинает сильно сомневаться в твоих добродетелях!
Но вот, наконец, и заключительный этап нашего увлекательнейшего квеста: нас приглашают в соседнюю комнату, где кандидату предлагают сделать окончательный выбор. Комната перегорожена несколькими висящими простынями, за которыми прячется невеста с несколькими подружками. Требуется угадать, за какой простынкой сидит его избранница, она же красна девица, она же горлица сладкозвучная, она же голубка сизокрылая, она же свет в оконце, она же милая, дорогая, и на все времена любимая и единственная. Вова впадает в задумчивость, прохаживаясь по авансцене перед занавесом. Голубка вовсю шуршит за занавесом, водя ручками по простынке и всячески подталкивая добра мОлодца к принятию верного решения. МОлодец, однако ж, не торопится, напустив на себя вид тупой и придурковатый, и отчаявшаяся царица его грёз просовывает под простынкой ножку в изящной туфельке, – здесь я, идиот!
Далее тянуть резину в долгий ящик становится уже бессмысленно, Володя покоряется неизбежному, и спектакль переходит в заключительную стадию…
Ах, эта свадьба... Она и пела, и плясала, и частушки с пляской чередовались со звучанием Битлов и шейком, криками «Горько!» и попытками воровства невесты или хотя бы её туфельки, но эти поползновения пресекались на корню вашим покорным слугой и подружкой невесты, и пару раз дело даже чуть не дошло до мордобоя, и был ещё второй день, когда молодые пекли блины, и описание свадьбы может продолжаться так же долго, как еврейское изгнание, и длиться так же бесконечно, как это предложение... И я там был... И пел и пил...
В заключение послушайте знаменитую песню в тему:
Юрий Русяев. Редактировал Bond Voyage.
Все рассказы автора читайте здесь:
===================================================
Дамы и Господа! Если публикация понравилась, не забудьте поставить автору лайк, написать комментарий. Он старался для вас, порадуйте его тоже. Если есть друг или знакомый, не забудьте ему отправить ссылку. Спасибо за внимание.
===================================================
Желающим приобрести роман "Канал. Война на истощение" с авторской надписью обращаться aviator-vd@yandex.ru
======================================================
Желающим приобрести повесть "Две жизни офицера Де Бура" с авторской надписью обращаться dimgai@mail.ru
======================================================
