"Прямо месяц май за окном", - сказала дежурная врач в родильном. Погода в те первые дни декабря и правда была совсем не зимняя, в ту ночь, когда меня забрала скорая, снега на улице не было и плюс восемь.
В ночь на понедельник я снова оказалась в родильном, за окном тоже был уверенный плюс, но ещё и шел дождь, а ветер был такой силы, что то и дело врывался в коридор отделения, чтобы разметать и раскидать все бумаги и документы на столе у дежурного врача на медицинском посту.
Я снова оказалась в родильном, на этот раз не с кровотечением, а с подозрением на то что я рожаю… Немного околоплодных вод подтекло, в первую ночь моего нахождения в дородовом. Дежурная акушерка вызвала врачей из родильного, и они забрали меня обратно в родильное. Там сделали тест на воды, сказали что это не воды, какие-то непонятные розовые выделения. А сгустки, которые ночью начали отходить и напугали меня – отголоски пятничного кровотечения. В общем в родильном сказали нет, я не рожаю, но оставили до утра понаблюдать.
Пост и в этот раз находился рядом с моей палатой, и я могла слышать всё, о чем говорили врачи. Пожилая врач сказала, "Ну родит она в 24 недели, маленький шанс, но есть у ребёнка, потому что на этом сроке уже созревают фракции, которые отвечают за доразвитие органов вне утробы"...
"Но у неё же еще не 24 а только 23 недели",- сказала молодая ординатор. В этот момент за окном совершенно отчетливо сверкнуло и раздался короткий и неуверенный зимний раскат грома. Пожилой голос сказал "Слушайте, это прямо месяц май за окном, дождь, ветер, теперь ещё и гроза. Бывает же такое."
Я тоже слышала гром в декабре впервые…
Я лежала в огромной пустой родилке, рассчитанной на четверых, и покорно ждала утра, на краю этой неимоверной ночи и кажется самой жизни. Игорь Павлович подошёл ко мне, ещё раз измерил давление, осмотрел меня ещё раз, подтвердил, что родовой деятельности нет, воды не подтекают, выделения прекратились, я не рожаю.
Утром, когда пришла заведующая, она зашла в палату, дошла до окна, потом повернулась ко мне и сказала, “Не знаю, как у тебя всё пойдет дальше, сейчас вернем тебя обратно в дородовое, но состояние у тебя непонятное и непонятно, что будет завтра». Видимо, ей сказали, что всё-таки было подтекание вод, но потом всё прекратилось. «Теперь тебе остается только молиться». Когда я услышала такие слова от врача, я подумала, что ситуация моя больше не поддаётся лечению, и больше нельзя ничем помочь. В горле стал ком, слёзы опять предательски покатились по щекам, я ничего не могла с этим поделать. Но нужно было как-то взять себя в руки. За мной уже пришла ординатор, чтобы вернуть меня в дородовое. Наталья Леонидовна, заведующая, стояла рядом с девочкой, которую привезли по скорой утром, она лежала на кровати у окна, доктор начала дальше обсуждать с ней варианты родоразрешения. Да и другая кровать уже была не пустая, родильное отделение заполнялось новыми девочками, жизнь отделения кипела. А мне нужно было пересаживаться в кресло, ординатор уже пришла за мной, я пересела в кресло, и мы поехали в дородовое с надеждой на то, что роды не начнутся в ближайшее время, на коленях у меня лежала история болезни, Наталья Леонидовна сделала ещё какие-то назначения, добавила к лечению какие-то препараты. И сказала нам вслед “Постарайся больше к нам не попадать, до нужного срока.”
