Как и обещал Моша-эфенди, Айшель-хатун вскоре пришла в себя, а ещё через несколько дней стало понятно, что её рана заживает и угрозы здоровью не представляет.
Поступили во дворец и другие хорошие вести.
Бали-бей и его воины выследили покушавшегося на повелителя человека, но арестовывать не стали, решив выявить всю преступную группу во главе с Су-хатун. Вскоре им это удалось.
Внезапно они напали на небольшой домик на окраине Стамбула, в котором собрались все члены шайки, вероятно, затевавшие новое преступление, и отвезли их в темницу Топкапы.
Среди четверых злодеев во главе с Су-хатун не было её сына Увейса. Не застали его янычары, отправленные повелителем, и дома, в восточной провинции.
- Малкочоглу, допроси всех как следует. Необходимо узнать, куда подевался Увейс, вполне возможно, что он решил где-то отсидеться, чтобы с новыми силами продолжить борьбу за трон, - распорядился султан.
- Слушаюсь, повелитель, - ответил Бали-бей и вернулся в подземные казематы продолжить допрос.
Султан Сулейман не присутствовал на дознании, не желая видеть женщину, виновную в смерти своей валиде. Однако в один из дней всё же не выдержал и решил посмотреть на неё.
Су-хатун стояла посреди камеры, когда к решётке подошёл повелитель.
Услышав шаги, женщина повернулась к двери лицом, и султан смог разглядеть внешность бывшей наложницы отца.
Стройная, среднего роста женщина на вид лет сорока с небольшим, с пышной шевелюрой неухоженных волос, бледной кожей, уставшим взглядом, впалыми щеками всё же была красива.
- Повелитель?! Сулейман…Вот каким ты стал, - в голосе хатун прозвучали нотки восхищения, - настоящий государь…красивый…похож на свою валиде, змею. Отравила своим колдовским ядом моего Селима, приворожила своим змеиным взглядом…И моего Увейса хотела уничтожить. Что ж ты не послушался матушку? Не послал палачей к моему сыночку? – злорадно ехидничала заключённая.
Пока она изливала всю желчь, накопившуюся в ней, султан Сулейман не перебивал её.
Не дождавшись со стороны повелителя реакции на свою дерзость, женщина сникла и замолчала.
- Ты ошибаешься, хатун, - стал говорить султан суровым голосом, - я послушал свою валиде и, как оказалось, зря это сделал. Да прибудет её душа в раю!
Это она уговорила меня не казнить Увейса, а отправить в какую-нибудь дальнюю провинцию, посчитав, что мальчик ни в чём не виноват. Она поговорила с ним и сказала, что он разумный и добрый и не причинит мне вреда.
Одному Аллаху ведомо, с чего она это взяла, но, как оказалось, ошибалась моя бедная валиде и сама стала жертвой своей доброй и благородной души, - досадно поморщился султан.
Су-хатун подняла на него полный изумления взгляд и посмотрела во все глаза, затаив дыхание.
- Это правда? Всё, что ты сейчас сказал, правда? – прошептала она непослушными губами.
- Мне ни к чему тебе лгать, хатун. Повторяю ещё раз: моя валиде уговорила меня оставить в живых твоего сына, я согласился, и теперь глубоко сожалею об этом. Как только я найду его, сам отрублю ему голову, - ярость исказила лицо падишаха, он развернулся и сделал резкий шаг вперёд, однако вопль хатун остановил его.
- Стой, Сулейман! Умоляю, остановись! – что есть мочи крикнула она.
Султан задержался на месте и, не оборачиваясь, глухо произнёс:
- Что тебе, хатун? Что ты хочешь?
Женщина упала на колени, схватилась руками за решётку и, заикаясь, со слезами в голосе стала говорить:
- Подожди, Сулейман…я не знала…твоя валиде была права. Мой Увейс, мой мальчик добрый, очень добрый, не знаю, в кого он. Это всё я… Он не хотел…Когда я рассказала ему о своём плане убить тебя и возвести его на престол, он пришёл в ужас, он осудил меня, назвал жестокой. Он сказал, что матушка Сулеймана совсем не такая, за это её и любил отец…, - Су-хатун зажмурилась и с исступлением стукнула кулаком по железной решётке.
Несколько секунд она находилась в бешенстве и, наконец, устало продолжила:
- Тогда я приказала связать его и упрятать в подземелье до тех пор, пока трон не станет свободен. Увейс должен был взойти на него, а я бы стала великой валиде-султан. Теперь я понимаю, что это он, трусливый мальчишка, сумел как-то предупредить Айшель, ещё одну змею, которая спасла тебя. Казни меня, Сулейман, Увейса не трогай, он ни в чём не виноват, - закончила она свою речь и прислонилась лбом к холодной металлической решётке.
Султан повернулся к женщине лицом и сдержанно спросил:
- Где сейчас Увейс?
- Рядом с тем домом, в котором нас взяли, стоит полуразрушенный амбар, на полу под соломой крышка с большим металлическим кольцом, закрывающая вход в подпол, там спрятан мой сын, - безвольно покачивая головой, сказала женщина, - у него, наверное, и вода давно закончилась, - задумчиво проговорила она, остановив блуждающий взгляд на султане.
Тот развернулся и громко крикнул:
- Малкочоглу, срочно иди ко мне, это важно!
…Через час Бали-бей доставил Увейса со связанными руками в покои султана.
Худой, лохматый, с неопрятной щетиной на лице, с запавшими глазами задержанный представлял жалкое зрелище.
Султан оглядел его с ног до головы и приказал развязать ему руки.
Освободившись от пут, Увейс, морщась, потёр багровые запястья.
- Повелитель, простите, не дадите ли воды? – попросил он, еле шевеля сухими запёкшимися губами.
- Дайте ему пить, - распорядился султан, и один из слуг тотчас подал Увейсу бокал с водой, который тот вмиг выпил до дна.
- Повелитель, Вы меня казните? – спросил он, жадно облизывая мокрые губы.
- Почему ты не оправдываешься, Увейс? Ведь ты не виноват? - оценивающе посмотрел на него султан.
- Откуда Вы знаете, повелитель? – Увейс оживился и бросил удивлённый взгляд на падишаха.
- Твоя мать мне всё рассказала, - вздохнул султан и устало потёр лоб. – Она очень удивилась, узнав что это моя валиде уговорила меня не казнить тебя тогда, давно. Не знаю почему, но это произвело на неё сильное впечатление.
- Бедная моя матушка, она нездорова, повелитель. Там, в нашем доме в санджаке, она всем приказывала называть её валиде-султан. Если бы я знал, что всё зайдёт так далеко, я бы отправил её в лечебницу, - с горьким сожалением в голосе сказал Увейс.
- Ты можешь сейчас пойти к ней, ночь вы проведёте в Топкапы, а завтра мы отправим Су-хатун в Бурсу, в лечебницу. А ты, Увейс, вернёшься в свой санджак и продолжишь управлять им. Люди там довольны тобой, я знаю, - спокойно сказал султан.
- Спасибо, повелитель! Можете не сомневаться в моей преданности Вам. И знайте, я никогда не помышлял занять Ваше место. Я не смог бы поднять османскую империю на такой уровень, которого она достигла благодаря Вам, - искренне произнёс Увейс и склонил голову.
- Хорошо. Ты можешь идти, - махнул рукой падишах, и Увейс в сопровождении Бали-бея покинул султанские покои.
Су-хатун, увидев сына в сопровождении воина, подскочила к решётчатой двери каземата и испуганно приникла к железным прутьям.
- Сынок, почему ты здесь? Зачем тебя сюда привели? Тебя будут пытать? Тебя казнят? – возбуждённо бормотала она, тревожно поглядывая по сторонам. – Дай мне твою руку, - попросила она и протянула свою ладонь между стальными палками.
- Хатун, посторонись, дай открыть замок, - сказал Бали-бей, держа в руках ключ от темницы.
Женщина послушно отошла, и вскоре металлическая дверь со скрежетом распахнулась. Увейс подошёл к матери и вывел её наружу.
- Матушка, не волнуйтесь, султан Сулейман отпустил меня домой, - сказал он и улыбнулся.
- Домой? Ты не обманываешь меня? – насторожённо посмотрела хатун на сына.
- Конечно, не обманываю. Но прежде я отвезу Вас в Бурсу в лечебницу, где Вы поправите своё здоровье и вернётесь ко мне.
- Я поеду в лечебницу для умалишённых? – подняла она тяжёлый взгляд на сына.
- Ну почему же сразу для умалишённых? Там восстанавливают душевный покой, - возразил матери Увейс.
- Сынок, моя душа могла бы обрести покой только в одном случае, если бы я увидела тебя на троне и стала валиде-султан, - мечтательно промолвила Су-хатун.
- Матушка, да перестаньте Вы уже нести этот бред. Вы прекрасно знаете, что я никогда не стану султаном, а Вы – валиде-султан. И не надо в этом никого винить. Султан Селим почему-то не захотел вернуть Вас во дворец, он не захотел, чтобы я родился в стенах Топкапы, значит, на то у него были причины. Теперь поздно об этом говорить, - сорвался Увейс, но тут же взял себя в руки:
- Матушка, простите, я не должен был Вам это говорить.
Су-хатун как-то вся сжалась, плечи её опустились, лицо стало несчастным и растерянным.
- Что ты, сынок, не извиняйся. Ты прав. Поздно…Теперь поздно…- задумчиво промолвила она, словно соображая что-то важное.
- Сынок, дай, я тебя поцелую, бедный мой мальчик, - погладила она его по голове.
- Матушка, да почему же я бедный? У меня большой дом, я губернатор провинции, я живу в достатке, у меня есть любимые женщины, одна из которых скоро родит мне ребёнка. Ты хочешь сказать, что я несчастлив, потому что не взошёл на трон? Да он мне и не нужен! Я не променяю свою беззаботную жизнь на титул “султан”, меня вполне устраивает “паша”. Пойми меня, мама, - горячо произнёс Увейс.
- Да, сынок, я понимаю, - обняла его мать и похлопала по спине. – Будь счастлив, милый. Ты совсем не похож на своего отца, султана Селима, ты – копия Хасана-паши, который более десяти лет воспитывал тебя. У него тоже напрочь отсутствовало честолюбие.
- Он был хорошим человеком, мама, и я любил его, - с теплотой отозвался об отчиме Увейс.
- Хорошо. Идём в покои, которые выделил нам повелитель на эту ночь, - сказала Су-хатун и взяла сына под руку.
Попрощавшись в коридоре с Увейсом, женщина вошла в свою комнату, присела на диван, облокотилась на его спинку и просидела так всю ночь.
На рассвете, когда в коридорах дворца послышался тихий гомон голосов и лёгкие шаги слуг, Су-хатун выглянула за дверь и позвала одну из девушек-рабынь.
- Пойди к Айшель-хатун и скажи, что я хочу её видеть, - властно сказала она.
Служанка замешкалась, не зная, как ей быть, но всё же решила подчиниться.
Спустя полчаса дверь скрипнула, и в комнату вошла хазнедар.
- Ну, здравствуй, Айшель, - исподлобья посмотрела на неё Су-хатун.
Женщина в ответ промолчала.
- Не хочешь говорить со мной? Твоя бы воля, посадила бы меня в мешок и выкинула в Босфор, да? – рассмеялась гостья. – А я вот повиниться перед тобой хочу, не потащу с собой этот грех.
Это ведь я отправила твою малышку Исмихан на тот свет. Да! Не смотри на меня так, я не хотела, это случайно получилось. Я хотела шехзаде убрать, а его молоко твоей дочке отдали.
Ну Аллах меня наказал, не позволив мне родить сына во дворце. Зато тебе потом снова доченьку подарил, правда, и она умерла молодой. Несчастливые девочки у тебя, надо было мальчиков рожать, - снова рассмеялась хатун.
Айшель пошатнулась и схватилась за сердце.
- Замолчи! Не гневи Аллаха! Моя Виоланта жива, она мне внучку родила, - возмутилась Айшель-хатун.
- Знаю, что у тебя есть внучка. Я всё про тебя знаю, и про Хафсу всё знала. Подожди, а ты что же, и правда не знаешь, что твоя Виоланта умерла? – перестав смеяться, удивлённо подняла брови Су-хатун. – Внучку твою на воспитание взял её родной отец, говорят, хороший человек, знатный. О, Аллах! Айшель, ты меня слышишь? Ну как хочешь, молчи. Я надеюсь, ты простишь меня за Исмихан, столько лет прошло, - пожала она плечами.
Айшель-хатун попятилась к выходу, не найдя ручки, постучала, служанка открыла перед ней дверь, и женщина, вышла в коридор. Сделав несколько шагов, она остановилась и, как подкошенная, упала на пол.
- Айшель-хатун! Лекаря! – закричала служанка, но хазнедар он был уже не нужен.
Её бедное немолодое сердце не выдержало тяжких испытаний судьбы и разорвалось в клочья.
Су-хатун не вышла в коридор посмотреть, что случилось, она всё итак поняла. Достав из лифа платья пузырёк, женщина спокойно выпила его содержимое и легла на диван.
- И всё же я во дворце…- прошептала она и закрыла глаза.
Так, в один день покинули этот мир бывшие наложницы султана Селима Явуза Айшель-хатун и Су-хатун.
Единокровные братья султан Сулейман и Увейс-паша в один день понесли неожиданные утраты, которые были тяжелы для них обоих. Одна из почивших женщин была родной матерью, а другая – ставшей ею волею судьбы.