Продолжение. Начало здесь: Эмтегей 85’ Колыма реальная и мистическая
Вот миновали нашу делянку и продолжили путь по горному серпантину вверх, на вершину перевала. Местами прижим размыт, и пройти можно только пешком, прижимаясь к скале, чтоб не скатиться по крутому склону вниз. А несколько раз дорогу нам преграждает завал из покрытых разноцветными лишайниками каменных пластин с острыми краями. Помнится, когда-то я на спор срубил таким камнем, как топором, лиственницу диаметром сантиметров тридцать.
Но эти преграды для нас не преграды. Это обычный путь, других мы просто не видели в своей жизни. И вскоре мы оказываемся на вершине перевала. Здесь, на абсолютно «лысой» каменистой макушке сопки, нет ничего, кроме базальтовых замшелых камней. Ни единой травинки на продуваемой всеми ветрами площадке. Только ржавая тренога высотой чуть более двух метров. В центре забит в камень ржавый штырь, на срезе которого отчётливо виднеются штампованные буквы, смысл которых для нас доступен в такой же степени, как иероглифы на обёртке японской жевательной резинки. Вероятно, какая-то геодезическая аббревиатура, и год установки: 1945. Год Великой Победы советского народа над фашистской Германией.
Это триангуляционный знак. Они повсюду на вершинах высоких сопок, находящихся в прямой видимости друг от друга. Когда-то с их помощью составлялись точные карты местности. А рядом с треногой высится столб, сложенный их плоских каменных глыб. Не знаю, кто и для чего их выкладывал, но, судя по всем приметам, делалось это очень давно, и такие столбы встречаются на многих сопках, даже на тех, которые не интересовали картографов и геодезистов. Скорее всего, это творения местных аборигенов, о мировоззрении и культуре которых люди судят только по анекдотам и по выступлениям танцевального ансамбля «Эргырон».
Ошеломлённые открывшейся с вершины панорамой, мы стоим с идиотскими улыбками на лицах и глотаем полными лёгкими порывы ветра, разносящие запах кедровой смолы, хвои и горячего камня. До самого горизонта видны сплошные скалистые сопки, обступившие долину Аян-Юряха. Где-то там, далеко внизу, блестит серебром извилистая лента реки. А прямо у нас под ногами летают по кругу два огромных чёрных стервятника с белыми шеями.
Картина настолько фантастическая, что начинаешь теряться, приходится сосредотачиваться, чтобы оставаться в здравом уме, потому что мозг настойчиво подаёт сигналы о том, что это всё во сне. На Земле такого не бывает. Но нет, бывает. И вон на соседней сопке появилось стадо оленей. Штук семь, поднимаются цепочкой по крутому склону, следуя за крупным самцом. На вершине одновременно, как строй солдат по команде «Стой! Раз-два», замерли и повернули морды в нашу сторону. У них чутьё фантастическое. Между нами не меньше километра, и два стада с любопытством изучает друг друга. Стадо оленей и стадо человеков.
От этой картины у меня сердце зашлось от восторга. Кажется, что олени с нами разговаривают. Они нас не воспринимают как угрозу, им только хочется узнать, отчего это мы не на четырёх ногах ходим, как все нормальные, а только на двух? Больные, что ли? А мы и вправду больные. Не понимаем их вопросов и ответить не в силах. Для них мы явно ущербные, глупые животные, к тому же совершенно бесполезные. И вожак продолжает путь, гордо закинув ветвистые рога на спину. Ну, вылитый вождь апачей!
Ну что? В путь! Теперь только спускаться и спускаться вниз, вон к той пологой сопочке, за которой и хоронится от взора заброшенный прииск Хатынгнах. По пути мы болтаем о всякой всячине, а у меня снова в памяти возникли ископаемые дракончики. И только меня эта мысль посетила, как о динозавриках заговорил и Лось. Словно мои мысли прочитал!