Традиционно, взаимоотношения между католическим Западом и Русью в XIII в. укладываются в две даты – 1240 и 1242 гг., но при более глубоком изучении, мы видим, что боевые столкновения происходили регулярно и самым масштабным среди них является Раковорская битва, которая произошла 18 февраля 1268 года. Мало кому из тех, кто не интересуется историей о ней известно. А между тем многие историки относят эту битву к числу самых крупных сражений в истории средневековой Европы, как по числу участников, так и по числу погибших в ней воинов. В ней принимали участие с одной стороны силы "коллективного запада" - Ливонского ордена, католических епископов восточной Прибалтики и датского короля, с другой объединенные войска Новгорода и Северо-Восточной Руси. Раковорский поход можно назвать общерусским, что делает его уникальным военным предприятием в череде событий того времени.
Как мы знаем, католической церковью не раз предпринимались попытки подчинить своему влиянию земли, лежащие восточнее Чудского озера и реки Нарва, то есть территории, занимаемой племенами ижора и водь, к тому времени, в основном, уже христианизированных по православному обряду, но каждый раз они заканчивались военным поражением крестоносцев. Поэтому очередная попытка продвинуть свое влияние на восток готовилась особенно хитро и тщательно. Исследователи считают, что в канцелярии Рижского архиепископа, а может и самого Римского папы, возник хитроумный план нанесения военного поражения Новгороду путем провокации его на конфликт с датчанами и последующим вмешательством в этот конфликт (ничего не напоминает?). Предположительно, суть плана заключалась в том, что датская сторона, как наиболее слабая в военном отношении провоцирует своими агрессивными действиями Новгород на военный поход в северную Ливонию. В Ливонии новгородцев будут поджидать объединенные силы анклава, следует неминуемый разгром новгородского войска, после чего, пока новгородская община приходит в себя и собирает новые силы, следует серия молниеносных захватов укрепленных пунктов на территории восточнее Нарвы и Чудского озера. Формальным поводом для конфликта послужили усилившиеся притеснения новгородских купцов в Ревеле (Таллинне), столице "земли короля". Имели место также пиратские нападения на торговые суда в финском заливе.
Для Новгорода торговля была одним из основных источников дохода, поэтому на подобные события новгородская община реагировала крайне болезненно. В 1267 году на вече решили наказать нарушителей торговых договоров и защитить своих купцов. Новгородцы стали готовиться к походу.
Великий князь Ярослав Ярославович попытался воспользоваться этими обстоятельствами и хотел повести собранное новгородцами войско на Полоцк, который планировал подчинить своему влиянию. Под командованием великокняжеского наместника, князя Юрия Андреевича, оно вышло в поход, но в нескольких днях пути от Новгорода новгородская дружина устроила стихийное вече. Новгородцы объявили наместнику великого князя, что на Полоцк или в Литву не пойдут. Новгородским воеводам удалось убедить его изменить маршрут движения. На том же вече были избраны, казалось бы, слабые и беззащитные в военном отношении Раковор и Ревель. Русские заглотили приманку, заботливо подброшенную им Орденом и Рижским архиепископом.
Русское войско опустошило окрестности и подступило к Раковору. Но оно не было подготовлено для штурма укрепленного каменного замка. При попытке взять крепость сходу, «изгоном», русские потеряли семь человек и отступили. Для успешного планомерного штурма необходимы были соответствующие осадные приспособления, которых в этом походе не было. Русское войско вернулось в Новгород.
Неожиданная смена направления похода, отсутствие обозов с осадной техникой и, как следствие, высокая скорость передвижения, а также то, что под Раковором русское войско практически не задержалось – все это сыграло для русских неожиданно спасительную роль – католики не успели перехватить русское войско.
В Новгороде стали готовиться к новому походу, который решено было повторить на следующий год. Усиленно ковалось оружие, во дворе новгородского архиепископа мастера монтировали осадную технику.
Новгородцам удалось убедить великого князя Ярослава Ярославовича в необходимости и выгоде похода именно в Ливонию. В походе также решили принять участие другие князья владимирской земли: Дмитрий Александрович Переяславский (сын Александра Невского), Святослав и Михаил Ярославичи (сыновья великого князя) с тверской дружиной, Юрий Андреевич (сын Андрея Ярославовича, брата Невского), а также князь Довмонт с псковской дружиной. Без непосредственного одобрения великого князя такая коалиция состояться, конечно, не могла. Кроме этого, как участники похода, в летописи упомянуты князья Константин и Ярополк, но с уверенностью об их происхождении можно говорить лишь то, что они были рюриковичами. Сила собиралась весьма внушительная. Новгородская летопись говорит:
И совкупившися вси князи в Новогороде: Дмитрии, Святеслав, братего Михаило, Костянтин, Юрьи, Ярополк, Довмонт Плесковскыи, и инех князи неколико…
От имевшихся в Новгороде постоянных торговых миссий в Ливонию стали поступать сообщения о готовящемся новом походе против Раковора и Ревеля. В разгар сборов прибыли послы от Рижского архиепископа и ландмейстера Ливонского ордена с просьбой о мире в обмен на неучастие в военных действиях.
И прислаша Немци послы своя, рижане, вельяжане, юрьевци, и изъ инех городовъ, с лестью глаголюще: "намъ с вами миръ, перемогаитеся съ колыванци и съ раковорци а мы к ним не приставаемъ, а крест целуемъ". И целоваша послы крестъ;
Чтобы удостовериться в честности их намерений в Ригу был послан полномочный представитель общины боярин Лазарь Моисеевич, который должен был привести высшее руководство Ордена и Рижского архиепископства к присяге, что он успешно проделал:
…а тамо ездивъ Лазорь Моисеевич водил всехъ ихъ къ кресту, пискуповъ и божьихъ дворянъ, яко не помогати имъ колыванцем и раковорцем;
23 января 1268 г. русское войско в полном составе с обозом и осадными приспособлениями вышло из Новгорода, командовал объединенным русским войском Дмитрий Александрович Переяславский, но многие исследователи полагают, что ему давал советы, как лучше поступить, более опытный полководец, псковский князь Довмонт.
Вскоре русские переправились через Нарву и вступили в ливонские владения датского короля. На этот раз русские не торопились, разделившись на три колонны, они планомерно и целенаправленно занимались разорением враждебной территории, медленно и неотвратимо приближаясь к первой цели своего похода – Раковору. Русское войско продвигалось по враждебной территории, не встречая большого сопротивления. В летописи описывается эпизод с обнаружением русскими пещеры, в которой укрылись местные жители.
И ту наехаша пещеру непроходну, в неиже бяше множество Чюди влезшее, и бяше нелзе их взятии, и стяша 3 дни; тогда мастер порочный хытростью пусти на ня воду, Чюдь же побегоша сами вон, и исекоша их, а товар новгородцы князю Дмитрию весь даща.
Стоял отряд у пещеры 3 дня, пока мастер осадный, "мастер порочный", не пустил туда воду. На территории северной Эстонии нет природных пещер, в которых могло бы поместиться много народа. Тот факт, что русское войско потратило на осаду и разграбление убежища, в котором могли скрываться едва ли два десятка "чюди", свидетельствует о том, что русские действительно никуда не торопились и подошли к процессу разграбления северной Ливонии весьма основательно.
Узнав о том, что вражеская армия вышла в поле и готовится дать бой, войско снова было собрано в единый кулак.
О том, где именно произошла битва, у историков общего мнения нет. В Новгородской летописи сказано, что встреча с объединенным католическим войском произошла на речке Кеголе:
…и яко быша на реце Кеголе, и ту усретоша стояще полки немецкыи;
Этот топоним до настоящего времени не сохранился. Ряд историков соотносят его с небольшой речкой Кунда поблизости от современного Раквере. Однако в ливонских хрониках указано, что сражение состоялось при "Магольмской церкви". Село Махольм (современный поселок Виру-Нигула) расположено на речке Пада в 9 км северо-восточнее Кунды. Именно там, на берегу Пады, находятся развалины одной из самых древних каменных церквей на территории северной Эстонии – капеллы св. Марии. По данным археологических исследований время ее основания – вторая половина XIII в. Возможно, у подножья холма, на котором была возведена церковь, и произошла битва.
Утром 18 февраля 1268 года, на западном берегу реки Пада, русские увидели многочисленное объединенное немецко-датское войско, явно превышающее возможности "колыванских немцев". По выражению русского летописца орденское войско стояло как лес:
…и бе видети якои лес: бе бо севкупилася вся земля Немецкая.
Рижский архиепископ и ландмейстер Ливонского ордена нарушили ими же самими предложенный мир.
Основу боевого порядка объединенное немецко-датского войска составляли рыцари Ливонского ордена, вышедшие на поле боя в своем излюбленном построении – клином или "свиньей", что свидетельствует о наступательном характере боя со стороны немцев. Правый фланг "свиньи" защищали датчане, слева выстроились войска архиепископа и ополчение под руководством Юрьевского (Дерптского) епископа Александра.
Русские полки перешли реку Паду и выстроились для битвы. На правом фланге встал псковский полк Довмонта. Еще правее – переяславский полк Дмитрия Александровича и его двоюродный брат Святослав Ярославич. На левом крыле встал тверской полк Михаила Ярославича. Новгородцы выстроились в центре "противу великои свиньи". Их возглавлял посадник Михаил.
Новгородци же не умедляче ни мало, поидоша к ним за реку, и начаша ставить полки: плесковичи же сташа по правои руце, а Дмитрий и Святеслав сташа по праву же выше, а по леву ста Михаило, новгородци же сташа в лице железному полку противу великой свиньи.
О численности участвовавших в раковорской битве войск достоверных сведений нет. В Ливонской рифмованной хронике говорится о 30 тысячах русских и в 60 раз меньшей (то есть 500 чел.) армии союзников.
Ведь каждый немец должен был сражаться
Против шестидесяти русских,
Это правда. Знаю я это наверняка, -
Как первая, так и вторая цифры вызывают более чем серьезные сомнения. О таком же перевесе русской армии автор хроники говорил, описывая и Ледовое побоище:
Русские имели такую рать (schar),
что каждого немца атаковало,
пожалуй, шестьдесят человек.
Но это – лишь поэтический оборот. Сведения Ливонской хроники весьма туманны. Если понимать текст буквально, то две-три сотни ливонцев встретились с тридцатитысячной русской армией. Однако, если читать хронику внимательно, обнаружим, что на каждого немецкого рыцаря приходится, как всегда, сотня простых бойцов-немцев. И конечно, многочисленные ополченцы из местных племен, но такую мелюзгу, как балты или эсты, германские хронисты обычно не упоминают из брезгливости или пренебрежения.
Оценивая возможности противников, исследователи считают, что как русское, так и немецкое войско насчитывало от 15 до 18 тысяч человек.
Битва началась. Новгородский летописец говорит:
…и яко съступишася, бысть страшно побоище, яко не видали ни отци, ни деди.
Рыцари "великой свиньи" пошли в атаку, сшиблись с новгородцами, и началась мясорубка. Ливонский хронист повествует:
С честью начали битву.
Братья, а также мужи их
во все стороны удары наносили.
Одновременно оба фланга немецкого войска были атакованы тверскими и переяславскими полками. Войско Дерптского епископа вступило в бой с псковским отрядом. Тяжелее всех пришлось новгородскому полку – бронированный клин рыцарской конницы при ударе накоротке развивал огромную силу. Судя по всему, новгородцы, знакомые с этим строем не понаслышке, глубоко эшелонировали свой боевой порядок, что придало ему дополнительную устойчивость. Тем не менее, давление на новгородский полк было настолько серьезным, что в какой-то момент строй полка распался, началась паника, князь Юрий Андреевич вместе со своей дружиной поддался паническому настроению и бежал с поля боя. Разгром новгородского полка казался неминуемым, но в этот момент "самым похвальным образом" проявил себя князь Дмитрий Александрович – он бросил преследование разбитого ливонского ополчения, собрал вокруг себя сколько смог воинов и, вместе с псковичами во главе с Довмонтом, произвел стремительную атаку во фланг наступающего немецкого клина. То, что такая атака оказалась возможной, учитывая первоначальное положение полков, говорит о том, что к этому моменту ополчение и епископский отряд были уже разгромлены и бежали с поля боя, освободив Дмитрию и Довмонту пространство для атаки. Косвенно о быстром разгроме епископского полка свидетельствует также автор Ливонской рифмованной хроники, упомянув о гибели его предводителя, епископа Александра в самом начале сражения. Вероятно, в атаке на "свинью" участвовала далеко не вся переяславская дружина, основная ее часть, по-видимому, увлеклась преследованием отступавших, князь Дмитрий смог собрать только небольшую часть плюс псковичи с Довмонтом, что и спасло "свинью" от полного уничтожения. Тем не менее, немецкий строй заколебался, что позволило новгородскому полку перегруппироваться и продолжить организованное сопротивление. Отразив атаку переяславской дружины, тевтонцы продолжили наступление на новгородский полк. Сражение стало приобретать затяжной характер, его эпицентр перемещался то в одну, то в другую сторону, кто-то бежал вперед, кто-то назад, атаки накатывались волнами одна на другую. Ливонский хронист пишет, что Довмонт маневрировал, возвращался, контратаковал, но все эти атаки закончились безуспешно.
Дрогнул и сбежал с поля боя датский отряд, тверская дружина бросилась его преследовать.
К концу светового дня через несколько часов после начала сражения новгородский полк окончательно рассыпался, однако, тевтонцы понесли огромные потери и были настолько утомлены, что о преследовании отступавших русских речи быть не могло. Враг был сломлен. Его опрокинули и гнали семь верст по 3 дорогам:
…и гониша их, бьюче, и до города, в 3 пути, на семи верст, ...
Скорее всего, увлекшись погоней, Дмитрий с Довмонтом утратили контроль над войском и недооценили противника. То ли немцы смогли перестроиться, то ли преследователи пропустили конный отряд, но, так или иначе ливонские кавалеристы выстроились свиньей и атаковали новгородский обоз. Ливонская хроника рисует со своей стороны этот эпизод как внезапную атаку 240 братьев и мужей ордена, которые выстояли против русских, хотя и понесли потери. Но зная ливонского хрониста, численность отряда можно смело увеличивать в 5 – 10 раз. Обоз был захвачен, а осадные приспособления, заготовленные для взятия крепостей, и походные припасы – уничтожены.
С наступлением сумерек вернулись дружины, преследуемые разбитого неприятеля. Дмитрию сообщили об уничтожении обоза и князь пожелал напасть на противника, но более опытные воины, включая, Довмонта, отговорили, чтобы в темноте не перебить своих, решили атаковать утром. Но ночью немцы бежали и укрылись в Раковоре, преследовать их русские не стали.
В бою погибли новгородский посадник Михаил Федорович, еще пятнадцать новгородских лучших "вятших мужей", перечисленных в летописи поименно, тысяцкий Кондрат пропал без вести.
Раковорская битва закончилась. Русское войско еще три дня, подчеркивая свою победу, стояло на поле боя – подбирали раненых, хоронили убитых, собирали трофеи. О количестве убитых с обеих сторон говорит летописец:
…яко же ни мочи ни коневи ступити трупием.,
то есть кони русских воинов не могли передвигаться из-за обилия лежавших на земле трупов.
Сколько погибло всего русичей, новгородский летописец не говорит. А вот ливонская хроника сообщает, что погибло 5000 русских, однако как могли они их посчитать, если поле боя осталось за русскими, которые покинули его не раньше, чем похоронили всех убитых? Так это или нет, но наши войска и вправду понесли большие потери. Ливонский хронист, подводя итог битвы, пишет:
Из-за того русские всё еще ненавидят братьев, что правда,
Такое длится многие годы.
Лишь "из-за того"! Как будто и не было захвата Прибалтики крестоносцами, нарушенных клятв, разорванных договоров, уничтоженных русских витязей. То есть кроме как за Раковор нам католиков ненавидеть было не за что?
Каждая из участвовавших в битве сторон приписывает победу себе. Но то, что в сражении победили русские, говорит тот факт, что поле битвы осталось за ними. Русские войска с поля боя под Раковором не бежали, чего нельзя сказать о большей части их противников. Правда, о продолжении похода речи, уже не шло, так как был разгромлен русский обоз, а вместе с этим были уничтожены необходимые для осады приспособления, восстановить которые на месте не представлялось возможным. Без штурма Раковора поход терял всякий смысл, превращался, фактически, в повторение осенней вылазки.
Не удовлетворился достигнутыми результатами только князь Довмонт, который со своей дружиной продолжил поход,
и плени землю их и до моря и повоева Поморие и паки возвратися, исполни землю свою полона.
__________________________________
Спасибо за внимание! Если Вам понравилась статья подписывайтесь на канал, читайте уже опубликованные и не пропускайте новые.