Словно вернулась из небытия. Моргнула, и взор обрёл ясность. Осматриваю помещение. Одна комната, явно в общежитии. Прямо передо мной во всю длину комнаты старая советская стенка, заставленная книгами по программированию, учебниками за одиннадцатый класс, старыми тетрадями и дисками с компьютерными играми.
Слева компьютерный стол на металлических ножках. Потертая и поцарапанная поверхность говорит о его древности. Но клавиатура блестит новизной, а на широком мониторе нет ни одной пылинки.
Напротив компьютерного ещё один, на этот раз обеденный. Он приютился между стенкой и холодильником с верхней морозилкой. Над столом даже подсветка есть. Сам он заставлен грязными тарелками, кружками и упаковками от “бомжовки”. В воздухе тоже еле уловимо пахнет то ли ролтоном, то ли дошиком. Не могу разобрать чем именно.
Я сижу на стареньком продавленном диване, покрытом потрёпанным, выцветшим покрывалом. Кажется, пошевелюсь, и он развалится.
Перевожу взгляд. Рядом парень. Он держит меня за запястье и что-то рисует. Движения чёрной гелевой ручки чёткие, уверенные и какие-то правильные. Всё вообще ощущается правильно. Пальца парня держат крепко, но нежно. И от них исходит тепло, поднимающееся по венам, расчищающее разум и растапливающее сердце, разбитое на кровавые куски.
Кто это парень? На вид не больше восемнадцати. А сколько мне? Двадцать два или двадцать три. Не помню. Он кажется смутно знакомым. И вообще, всё прошлое какое-то смутное, словно не настоящее, словно сквозь сон.
Моргаю. В первый раз, как очнулась. До этого боялась, что такая яркая, режущая глаза, реальность размоется, и я снова погружусь в то смутное небытие.
- Ир, тебе нравится? - Из-за плеча парня, чьё имя смутно маячит на краю сознания, выглядывает девушка. У неё рыжее каре, узкое, длинное лицо с острым подбородком и большим, таким же острым носом. Глаза узкие, какие-то кошачьи. И веснушки по щекам. Я бы назвала её некрасивой, но уже давно бросила привычку оценивать людей только по внешности.
- Нравится. - Голос звучит хрипло.
Парень ставит последний штрих. На запястье красивыми объёмными буквами написано слово “Amatory” и раскинула крылья большая птица. Колпачок с щелчком встал на место. Парень поднял глаза, и я впервые увидела его лицо чётко и ясно. Длинная светлая чёлка, закрывающая половину лица, непослушно завивается на концах. Глаза такие прозрачные, что кажутся бесконечными штурмующими морями. И улыбка, чуть коснувшаяся тонких губ… Она сверкнула. И сердце пропустило удар. Раз.
- Нравится, — говорю уже уверенно. И это правда. Нравится. Но рисунок ли?
Вечер проходит в уюте и шутках. Я не могу надышаться и всё ещё боюсь моргнуть лишний раз. Но с каждой секундой становлюсь уверенней. Это настоящее, оно не исчезнет. Но уходить и маленькой комнаты страшно.
- Можно, я приду ещё? - Спрашиваю, опасаясь услышать отказ. Но улыбка сверкает снова, и я понимаю: мне будут рады.
*** ****
На улице темно. Звёзд не видно. Они далеко. Близко только звёзды уличных фонарей. Но даже они не кажутся фальшивыми. Фальшивая только я. Была. Или есть. Я есть.
- Мама, я дома.
Ключи с грохотом ложатся на тумбочку, что стоит посредине длинного, в шесть метров, коридора. Белая кошка вальяжно выходит встречать, помахивая хвостом. Глажу её на автомате.
Из кухни, вытирая руки, выходит мама. Она хмурится. А я не верю увиденному. Моя мама постарела лет на десять. В какой-то один миг. Вокруг глаз и губ прибавилось морщинок, в волосах — седины. Я помнила её другой, улыбающейся и жизнерадостной. Вот только женщина передо мной не отличалась позитивностью.
Мы смотрим друг на друга. И я повторяю:
- Я дома.
Мама чуть улыбается, самыми кончиками губ, словно осторожно, не веря, боясь спугнуть. Спугнуть? Меня?
- Я очень голодная.
И слышу робкое приглашение на поздний ужин. Давно забытый вкус, словно я и не ела ничего очень долгое время. Мама сидит рядом, подперев подбородок руками, и наблюдает, как я подношу ложку к губам. Она напряжена, разговор не клеится. И нам обеим неловко. Понимаю, что причина кроется в том, что я так старательно забыла.
Благодарю и целую маму в щеку. Такой привычный жест для меня, а идёт со скрипом, как у старой телеги. Мама прижимает ладонь к щеке и провожает взглядом спину.
Я в комнате. Она незнакома, словно не моя. Но тот же шкаф, стол и кровать. Так почему эта комната не моя?
Раздеваюсь и смотрюсь в зеркало. Изображение не моргает. И это не я. Измождённая, прозрачная, с сухой потрескавшейся кожей, чёрными кругами. Я словно высохла. Осматриваю руки. На них розовые полоски. На правой три. На левой много. Я сбилась со счёта после десятой. Это я сделала?
Тонкий халатик нашёлся в шкафу. Он повис на фигуре, как на вешалке. А ведь я помню, как он еле застёгивался на молнию. Когда-то.
Ложусь на кровать. Кошка протиснулась в прикрытую дверь, запрыгнула и устроилась клубком на животе, заведя мурлыкающую песню. Запустила пальцы в густую шерсть.
Что я помню последнее? Карие глаза, полные губы и тела, переплетённые в страсти. На нашей постели. Я была зависима от него, приручившего, заполнившего целиком, ставшего смыслом существования. Лишившаяся всего в одно мгновение.
Я даже уйти красиво не смогла. Так и стояла, пока меня не заметили, не облили грязью и не смешали с землёй колкими насмешками.
Помню, как купила таблетки. Помню, как выпила их. Боль ушла. Я нашла способ спрятаться от неё. И когда она возвращалась, заполняя до краёв, появлялись порезы, тонкие, длинные или короткие, глубокие и не очень. Мои шрамы, те, что на душе, переносила на тело.
Воспоминания сквозь толщу льда, размытые, всплывают с неохотой. Пролетел пятый курс и практика в школе. Написала и защитила диплом. Нашла работу почти по специальности. С кем-то встречалась, куда-то ходила. Но это не было настоящим. Не для меня.
Мой мир дал трещину, и только сейчас она начала зарастать.
*** ***
- Ир, купи литров пять пенного! - В телефоне весёлый голос. Я подсчитываю финансы и соглашаюсь. Моя зарплата крошечная, её еле хватает на проезд и простое питание. Но я покупаю по запросу обозначенный литраж и добавляю кое-что от себя. Голодная.
Домой не собираюсь, поэтому в сумочке зубная щётка, дезодорант, тушь для ресниц и запасное бельё. Мне предлагали оставить всё в маленькой комнате в общаге, но я не согласилась.
За дверью шумно. Я открываю её с удовольствием.
- Привет! - Это место, эти люди. С ними я чувствую себя живой. Мне двадцать три. Между нами разница в возрасте в пять лет, а в опыте — целая бесконечность. Но именно здесь и сейчас я живу. Знаю, что мы напьёмся, будем пошло шутить, пошло флиртовать, будет играть в игры на выпивку, строить глазки. Но дальше не зайдёт. Их шестеро, а я одна. Опасно? Да. Страшно? Нет. Я не в первый раз здесь и не в последний. Знаю, что мы заснём под утро вповалку на стареньком диване, раскладном кресте и на полу, укрывшись тонким одеялом. На не будет тесно, не будет обидно. Нам хорошо. Мы вместе.
- Ирака, да ты своя в доску! - Сашка поглаживает коротко стриженную голову и поднимает пластиковый стакан. Последнюю кружку мы разбили на прошлой неделе. А новые не купили: хозяину всё равно, а мне ещё не пришла зарплата. - Выпью за тебя, которая перепьёт любого!
И мы пили. Да, много, не стесняясь в объёмах так же, как и выражениях. Много шутили. Моя броня таяла, обнажая скрытую боль, что забирали эти ребята. Они стали моим болеутоляющим.
Все подняли бокалы.
Очередная игра. На этот раз на желание. Я уже плохо скоординирована, попасть теннисным мячиком в стакан сложно. Но я не хочу сдаваться. Приходит мысль воспользоваться тем, что наградила природа. За последние два месяца я отъелась и перестала напоминать бледную, умирающую моль, что безмерно радовало маму.
Натягиваю пониже зелёный топ с мультяшным мышонком, сильнее выделяя верхние прелести, и чуть наклоняюсь вперёд. Встряхнуть волосами, поднять затуманенные глаза и облизнуть губы.
Бац! Промах! В комнате тишина. Только музыка грохочет в динамике. И мой победный вопль! Я ещё не проиграла! Ещё есть шанс. Да!
Вовка залпом выпил свой стакан, Сашка отвернулся, Макс покраснел, Серёжка уткнулся носом в телефон, Лёха посвистывал в потолок. И только Влад смотрел пристально, задумчиво и оценивающе.
Я не выиграла. А жаль. Но проснувшаяся женственность требовала выхода, который негде найти.
- Проиграла! - Лёха хлопнул по плечу, я покачнулась. - Ну, что, пацаны, какое желание?
Его рука грела плечо, давая опору вращающемуся миру.
- А пусть танцует! - Это Вовка такой оригинальный.
- На столе, — добавляет Сашка.
- Голой, — хихикает в кулак Серёжка. И я грожу ему пальцем. А сама залезаю на стол.
Он высокий, я почти касаюсь макушкой потолка. Так лучше, есть опора, ибо я не уверена, что смогу удержать равновесие. Прошу включить “Куклу Вуду” группы “Слот”. Это самая эротичная песня, которую я слышала когда-либо. Женственность прёт. Я вспоминаю, что это такое. Она робко понимает голову под взглядами шести парней. Они горячи, из них льётся жажда, которую я подогреваю каждым движением, гибким, плавным, дерзким.
Музыка заканчивается слишком быстро. Я застываю, переводя дыхание, и плавно сажусь на столешницу, свесив ноги. Макс совсем рядом. У него самый лучший обзор. Рот открыт. И я ловко закрываю, щёлкнув чужой челюстью.
Капелька пота стекает по шее. Смахиваю её под ещё более жадные взоры. Что-то изменилось неуловимо.
- В следующий раз танцевать будет кто-то из вас, — обещаю. И это меняет атмосферу, разряжая и снимая напряжённость.
Я по-прежнему не боялась. Не этих людей.
*** ***
Я делю свою жизнь на три. Дом, работа и та маленькая комнатка в старой общаге. Дома общаюсь с мамой, пытаюсь снова найти интересное занятие и достаю из шкафа незаконченную вышивку крестиком. На работе по-настоящему знакомлюсь с детьми и стараюсь сделать их пребывание на продлёнке интересным и продуктивным.
Но на самом деле это не то, что я хочу.
Я бы поселилась там, где получаю комфорт и эмоциональную разгрузку. Я знаю, Влад ждёт. Мы не всегда собираемся всеми. Иногда я прихожу одна. Всегда спрашиваю, не будет ли ревновать Наташа, с которой Влад встречается уже несколько лет. Он отмахивается и говорит, что она не настолько глупа. Я не понимаю, но и понимать не хочу. Мы рядом, вместе, вдвоём.
Такие вечера несут спокойствие, умиротворение и защиту. В них я набираюсь сил противостоять той всё ещё не утихшей боли. Больше не появляется полосок лезвием на руках. Влад просто как-то взял запястье, провёл подушечками пальцем и просто сказал:
- Не делай так больше.
И я послушалась. Кажется, я всегда его слушалась. Да и очнулась только благодаря его прикосновению, его магии.
- Пойдём, покурим? - Влад предлагает не в первый раз. И в этот я почему-то соглашаюсь. Я не знаю почему, обычно они все ходят курить без меня, плохо переносящей табачный дым. Но это же Влад. Он попросил.
Лестничная клетка обшарпанная, грязная, заставленная банками с окурками. Из старых деревянных рам тянет холодным воздухом. Он обжигает поясницу огнём, но плечо рядом согревает. Мы смеёмся, ботаем о чём-то незначительном, просто рядом, просто друзья. Да?
Пора возвращаться. Я иду вперёд. Дорогу смогу найти даже с закрытыми глазами. Но меня ловят и прижимают к стене.
Эти прозрачные глаза и бездна обаяния. Во всём виноваты они. Владу хватает секунды, чтобы решиться. А мне целой вечности, чтобы ответить. Губы накрывают губы. Они жаркие, как и поцелуй. Особенно когда я отвечаю. Я не хотела, видит Бог. Даже не думала никогда об этом.
Но та секунда изменила всё! Разбитые куски сердца притянулись магнитом друг к другу, слепились в нелепый кусок и обмотались нитками для большей надёжности. И когда поцелуй прервался, они не рассыпались.
- Прости, — сказал Вадим. - Я…
Недоговорил, зашагал прочь. А я сползла по стене и осталась сидеть.
Между нами ничего не может быть. Он не мой и никогда не будет. Я знала это. И сердце знало, впервые за долгое время застучав равномерно и спокойно.
*** ***
Это не ошибка. Не для меня. Проснувшаяся ранее женственность напомнила, что у меня тоже есть вполне конкретные потребности. Они бурлили в крови и искрили, когда рядом показывался Влад. Не знаю, заметили ли это остальные, но для нас всё очевидно.
Физическое влечение притягивало магнитом, проявляя самые потаённые тёмные стороны. И нет, мне не стыдно. Ни капельки. Ни сейчас, ни по прошествии многих лет.
И я не ненавидела себя, просто удивлялась, как могла стать той, кого обычно призирала. Третья лишняя, как на той известной картинке, которая часто попадалась в интернете.
Но плевать. Я точно знала чего хочу. Или кого. Оставаясь вместе, засыпая на узком диване рядом, я молила Бога, чтобы тела случайно коснулись друг друга, захимичили, засверкали и взорвали к чёртовой матери эту вселенную! Но мы лежали спиной друг к другу и делали вид, что ничего не происходит.
Все делали вид. Но я ловила брошенный украдкой взгляд Макса и не обращала внимание на пробегающие мурашки.
Мной овладело желание, которое никак не удавалось обуздать. Дикие поцелуи по углам, на лестничной клетке. Я даже научилась курить. Я хотела больше, чего мне не могли дать взамен. Эгоистка, знаю. Но тогда я в первый и в последний раз была ею.
Стала одержимой. Стихи, рассказы, песни — я выплёскивала из себя избытки жажды, которую так и не смогла утолить. Увы. И этот упущенный шанс вспоминался сквозь годы горьким сожалением о потерянном мужчине, который подходил мне идеально с физической точки зрения.
Сердцем и мыслями завладел другой. И я очень не хотела повторения прошлого, той боли, что испытала однажды, сумевшей выбить из жизни более чем на год. Яд нужно подавить. Желание убить. И начала с того, что бросила курить.
Следующим шагом стала вторая работа. Она позволяла найти отговорки об общих встреч. И заработать деньги. Постепенно, очень медленно, зависимость таяла. Но не проходила окончательно.
- Пойдёшь со мной на свидание? - Максим подсел рядом. Он самый спокойный, уравновешенный, надёжный в нашей компании. В нём внутренний стержень и какая-то мужественность, скрытая за слегка по-детски припухшими чертами лица. Она быстро уйдёт, но я этого не увижу.
О чувствах парня я знала. Нельзя не знать, когда заботятся ненавязчиво, но настойчиво. Мы слишком разные, чтобы быть вместе. Что взять с первокурсника?
Однако, свидание — это хорошо. Для меня, как возможность избавиться от потребности в другом человеке. Да, я не щадила чувства других. Плевать, лишь бы излечиться.
Мы встречаемся даже. Но всё реже и реже. Я работаю днём и ночью. И это оказывается лучшим лекарством, чем ненужные отношения.
Макс иногда звонит. Но перестаёт и он, просто однажды написав в сообщении, что он уходит в армию и предложил расстаться. Согласилась.
Мне больше не нужно лекарство. Я вылечилась.
Жизнь не крутила на резких поворотах. Их избегала всеми силами. Как и избегала сильных чувств и привязанностей. И больше не любила. Никогда. Нашла надёжного мужчину, которому позволила себя любить. Живу.
Только иногда, проходя мимо общежития, где находится та комната, вспоминаю момент, когда жизнь началась заново. Он навсегда в моей памяти. Как и тот восемнадцатилетний мальчишка, что чёрной гелевой ручкой рисовал на коже птицу, раскинувшие крылья. Крылья, которые я позаимствовала, чтобы снова научиться летать.
PS. К сожалению, это не "Кукла", которую все так ждут. Но этой истории дано появиться на свет здесь и сейчас, или навсегда остаться похороненной. В ней нет счастливого конца и не может быть. Всего лишь мимолётное, запечатлённое самой жизнью. Оставлю ее для вас. И надеюсь на вашу реакцию.
