С проклятым коронавирусом мы боролись третью неделю. Он то признавал своё поражение и отступал, то пробовал взять реванш и набрасывался на меня с новой силой. Совершенно неугомонный тип. Хотя вовсе не обязательно, что я боролся именно с ним отстаивая собственное здоровье. Мало ли бродит вокруг заразы. Однако кем бы он ни был этот противник он меня окончательно доконал. Сил на спорт совсем не оставил. Во время последней пробежки в зале ноги сделались деревянными. И это на двадцатой минуте бега, когда раньше я спокойно пробегал целый час! Пришлось снизить темп. На какое-то время помогло, а потом та же напасть. Бегу, а ноги не слушаются. Неуклюже переставляю по полотну два негнущихся костыля и вот-вот упаду у всех на глазах.
Другие тренажёры также меня отвергли. Не солоно хлебавши я поехал домой, а по дороге завернул магазин, где к удивлению, застал своего Пятницу. Пятница стоял за прилавком выставив вперёд декоративные элементы и задвинув назад естественные. Лицо его было маленьким и далёким, словно смотришь не с той стороны бинокля, а вид на ярко-синие волосы и на кольцо в носу был как из первого ряда. Я сдержанно поздоровался, но мой приход отчего-то не произвёл на него впечатления. Ни разу не взглянув на меня и не произнеся при этом ни слова Сергей снял с полки сувенир и стал возиться со сканером. Тогда я решил его хоть как-то расшевелить и сказал, что мне нужен не один, а два сувенира. С опущенными глаза, он молча добавил второй. Держа в каждой руке по сувениру, я вышел из магазина и поднявшись к себе наверх незамедлительно выдул оба, а после небольшой паузы спустился к нему же за новой партией. Третий, четвёртый и пятый сувениры постигла та же судьба, что и первые два. Их мне также подали в молчании не поднимая глаз. Начало было положено. Но я худо-бедно ещё держался. Однако покупки выдали меня с головой и тот, кто отправляет людей в кругосветные запои снова стал присматриваться ко мне.
Во время утренней поездки в метро у пассажира позади меня случайно включился звук в телефоне и заиграла cover-версия песни “Время Колокольчиков” в исполнении Ревякина.
Долго шли зноем и морозами.
Всё снесли и остались вольными.
Жрали снег с кашею березовой.
И росли вровень с колокольнями.
Если плач - не жалели соли мы.
Если пир - сахарного пряника.
Звонари черными мозолями
Рвали нерв медного динамика.
Я оглянулся и увидел длиннобородого мужчину под пятьдесят в лоснящейся от дождя косухе. Не в новоделе, а в той самой благородной кожанке из 90-х. Косуха с того времени натерпелась, но сохранила на удивление приличный вид, а в чём-то даже превосходила свою раннюю версию. Кожаные вещи, как и их носители, рокеры, стареют красиво. Правда, хозяину куртки в силу возрастной необходимости пришлось проститься с длинными волосами из-за проредившей лоб и затылок лысины. Та безжалостно выпалывала остатки его волос. Клочки с претензией на длину сохранились лишь по бокам, а обриться на сто процентов ему видимо не хватало смелости, но в утешение он разжился огромной как у пожилого волшебника бородой. И её, эту бороду куда не просочился ни единый волосок седины, словно витую пару стягивало внизу массивное металлическое кольцо. Борода свисала чуть ли не до пупа и с лихвой возмещала своему обладателю катастрофические потери на голове.
Плешивый, но бородатый рокер ехал в наушниках, но иногда так бывает, что звук идёт не только внутрь, но и вовне. Он не подозревал, что навязывает окружающим свои тяжёлые музыкальные предпочтения. Впрочем, как ни надрывался Ревякин, а песня Башлачёва была доступна лишь ограниченному числу слушателей. Минуту назад на пересадочном узле большинство пассажиров образовав множество свободных мест вышло, а оставшиеся разбрелись по вагону в поисках лучшей доли. Кроме меня музыку из телефона теоретически могли слышать два-три человека, но все они были в наушниках, а я не стал доводить до сведения рокера, что не он один слушает песню. А тот слушал её сосредоточено, вдумчиво, будто бы не слушал вовсе, а читал серьёзную умную книгу.
Но с каждым днем времена меняются.
Купола растеряли золото.
Звонари по миру слоняются.
Колокола сбиты и расколоты.
Что ж теперь ходим круг-да около
На своем поле - как подпольщики?
Если нам не отлили колокол,
Значит, здесь - время колокольчиков.
“Время Колокольчиков”. Песня, которая постоянно звучала у меня в голове все последующие десять дней, которые я провёл на “орбите”, и ставшая своего рода предвестником моего запоя, в который громкий смех этих самых колокольчиков сманил меня. Этот текст не отчёт о последнем запое, а скорее, аналитический материал. Вернее, фрагмент материала, а на их совокупности (собрав всё, что я написал на эту же тему раньше) можно смело писать диссертацию.
Вернувшись из своей десятидневной экскурсии по тем местам, где сильный взрослый мужчина больше напоминает маленького ребёнка по уровню своей беспомощности и одновременно одинокого старика по величине тоски; где разумный теряет разум, свободный свободу, а смелый отвагу и храбрость; где сигнал из прежнего мира принимается с искажениями; где ты то живой, то мёртвый, но чаще ни то, ни другое, а нечто среднее; так вот вернувшись оттуда, я понял, что алкоголизм носит характер опасного и доступного хобби. Он гарантирует те самые острые ощущения, за которыми экстремалы идут в горы или ради которых они же прыгают с парашютом с малых высот, спускаются на глубину под воду, сплавляются на байдарках при бурном течении, скользят по воде на досках в шторм, участвуют в родео. Алкоголик – это тот же экстремал. Он никогда не знает заранее найдёт ли выход из лабиринта очередного запоя куда загнал сам себя или нет. А если найдёт, то обратный путь будет долгим и будет лежать через ад.
Продолжение следует...