Читать первую часть
Во время возведения Дворца культуры химиков студенты техникума механической обработки древесины оказывали посильную помощь строителям — убирали мусор, клали кирпичи. В целях безопасности им разрешалось находиться только в зрительном зале, где были голые стены и земляной пол. В числе студентов помогала и Елена Мартьянова. Своими воспоминаниями она поделилась с нами.
Начало промышленного города
— Вокруг строящегося здания находились маленькие частные деревянные домики, разделенные узкими улочками, — рассказывает Елена Николаевна. — А где сейчас расположен ковидный госпиталь, в то время было большое чистое озеро, в котором мужчины и ребятишки ловили рыбу, а женщины полоскали белье.
На месте современного Дворца культуры и спорта олеумного завода рос густой лес, чуть дальше вместо привычного нам трамвайного парка находилась опушка, на которой проходили все городские мероприятия.
Строительство первых кирпичных домов в этом районе на улице Социалистической и дало название участку — первый. В двух первых зданиях находилось заводоуправление химкомбината, который еще строился. В это же время возводился и центр научной работы — АНИИХТ.
Город был маленьким. Поднимать химическую промышленность приезжали специалисты, в том числе и научные сотрудники с высшими учеными степенями из ведущих городов.
— В Бийск я приехала из Омска, а у нас там троллейбусы и трамваи ходили. И мне смешно было видеть, когда в Бийске пустили первый трамвай и люди побежали за ним. Они никогда не видели такой вид транспорта, и это вызывало удивление. Первые вагоны отличались от привычных нам. Городишко еще только строился, обрастал производством, и электрический общественный транспорт был большим событием.
Так становилась жизнь советского города.
Расцвет коллективов
В 1963 году, когда Дворец открылся, Елена Николаевна, тогда еще студентка, пришла заниматься в танцевальный коллектив.
— Отстроенный дворец был серого цвета, мне не нравился, сейчас он красивее — вспоминает она, — а внутри — шикарный, великолепный, настоящий дворец. Фойе встречало посетителей большими светлыми окнами, не заставленными, как сейчас, кассами. В легендарном фильме „Карнавальная ночь“ есть фрагмент, где парни и девушки катаются с горки в фойе. Там точно передано то наше настроение, веселье, которое было во Дворце. Всем хотелось что‑то делать, к чему‑то стремились.
Это было время расцвета коллективов. Специально для академического хора пригласили трех руководителей. Слава эстрадного коллектива тогда гремела по всему городу. Богатое предприятие не жалело денег на развитие творческих студий. Строили просторные квартиры для сотрудников, в том числе и в новом районе, на Зеленом клине, которые раздавали нуждающимся бесплатно.
В советское время на ступенях Дворца химиков лежали ковровые дорожки, и все обязательно переобувались. Также нельзя было выходить на сцену в сапогах, это считалось бескультурьем, даже на репетициях.
— Я была на открытии Дворца, и у меня сохранилась фотография, — продолжает моя собеседница, — на ней изображены в зеркальном зале мы с подругой и знакомым парнем. Директор химкомбината Николай Васильевич Пешкин и первый директор Дворца Николай Павлович Дуванов в торжественной обстановке перерезали красную ленточку. Пришло много народа, играл духовой оркестр. Праздник после официальной части продолжился танцами. На открытии присутствовал заведующий отделом культуры города Анатолий Андронов. Хотелось бы упомянуть, что это был умный человек, преданный своей работе. Он посещал все концерты, знал в лицо не только руководителей коллективов, но и всех участников, причем поименно. Всегда оказывал поддержку.
Жизнь артиста
— Творческая жизнь дворца увлекла меня настолько, что после окончания танцевальной студии я возглавила взрослый танцевальный коллектив, — продолжает вспоминать Елена Мартьянова, — и плюс еще у меня была детская балетная студия. Потом в филармонии Барнаула организовался ансамбль „Огоньки“, и меня пригласили туда.
Вот все думают, что танцовщицы — это поскакала и все, делать нечего. А мы тренировались по 4 часа в день. Ну‑ка, попрыгай столько времени. Потом мы с девочками спускались от училища по Комсомольской площади в Барнауле в студенческую столовую. Брали там обязательно салат какой‑нибудь и большую порцию первого. Потом второе и компот или кисель, плюс беляш или пирог. Это девчонки в 17 лет, с талией в 43 см, представляете, сколько я съедала! Потом пойдешь в гостиницу, ноги забросишь кверху, час-полтора полежишь и опять в филармонию. Там автобусы стоят, за два часа надо доехать до какого‑нибудь села. Больше часа сидишь гримируешься, мажешься, утюжишь себе костюм. Концерт два часа. Вот такая жизнь была, но мне нравилось. Безостановочные переезды в разные города и села. Постоянно дороги, гостиницы. Вот так я провела свою молодость.
Работа во дворце
В 1972 году Елена Николаевна вернулась в Бийск. В родном Дворце культуры химиков вакансий не было, поэтому работать устроилась в Дом культуры котельщиков. Несколько лет вела три детских танцевальных коллектива.
Со временем вернулась работать во Дворец культуры химиков. Здесь было очень много кружков. В штате трудилось 150 человек. Карьерный рост складывался удачно.
— Сначала я была руководителем хореографических коллективов, — вспоминает Елена Мартьянова, — затем стала замом детского отдела. У меня в отделе было 11 или 12 руководителей — это не считая руководителей педагогов музыкальной студии. Человек 25, у меня трудились точно. Программы тогда делали большие. Но не было как такового режиссера в детском отделе, только методист и я. Собирались всем коллективом и решали, как лучше программу составить, и каждый помогал советом. Бывало спорили, но никогда не было ругани, скандалов и сплетен. Спорили по‑хорошему, по‑дружески — мне это запомнилось. Друг другу все помогали, зависти не было, нас окружала теплая, душевная атмосфера.
В то время обязательно в хоровом и хореографическом коллективе должны были быть три группы — старшая рабочая группа, которая принимала участие в концертах, средняя, она меньше принимала участие в концертах, и младшая группа, куда брали только после 1‑го класса, так как обучение шло на французском языке, и малыши не понимали. Соответственно, коллективы были большие. В музыкальной студии работали человек 15 педагогов: по классу фортепиано, гитаре, вокалу. Ставили оперы, оперетты под чутким руководством Сусанны Зиновьевны.
Артистов полностью обеспечивали бесплатно костюмами для выступления, включая обувь, инструменты, и оплачивали гастрольные поездки. Богатое предприятие давало такую возможность своим подопечным.
В 1962 году была гастрольная поездка в Ленинград, куда поехали на поезде 120 с лишним человек (полностью оркестр — 60 человек, хоровой ансамбль — 30 человек, танцевальный коллектив и музыканты). Дорога, питание, денег не жалели.
Звезда танцпола
— На танцплощадке Дворца я была звездой, — улыбается моя собеседница. — Танцевали твист, чарльстон, когда пришла мода — просто вихлялись. Моим партнером был Володя Исаев, он потом уехал учиться в Воронежское хореографическое училище, закончил его. Работал в Одесском оперном театре. Затем оказался в Москве, где женился на внучке князя Голицына. И уехал в Венесуэлу. Через много лет он приезжал в Россию, чтобы из оперных театров набрать в свой театр артистов.
Когда мы с Володей выходили танцевать, вокруг все останавливались и смотрели на нас. На эту площадку собиралась молодежь со всего города, из‑за реки приезжали, из центра. Знакомились. Возле танцплощадки был скверик, где мы гуляли после танцев.
С будущим мужем познакомилась в Новосибирске. Он творческий человек, до сих пор поет и играет на гитаре. Репертуар его состоит из современных эстрадных песен, отдает особое предпочтение произведениям, которые исполнял Михаил Евдокимов.
Вспоминает Юрий Бушко
Юрий Николаевич, руководитель Музея истории городского Дворца культуры, родился в большой семье. По стечению обстоятельств воспитывать пятерых детей выпало на плечи одной мамы. Было тяжело. Поэтому троих старших детей отправила учиться в интернат № 3, забирая на выходные и каникулы домой.
— Сейчас из трех корпусов интерната один занимает кадетская школа, — рассказывает Юрий Бушко, — в то время директором образовательного заведения с круглосуточным содержанием был Александр Зислин, он очень помог нашей семье. Мы с братом и сестрой учились там с 5‑го класса, брат даже немного раньше. Остались хорошие воспоминания, мы стали лучше учиться, чувствовали себя одной большой семьей. Никаких страшных историй не было. Одевали нас за казенный счет, кормили. Днем учились, а вечером в классе делали домашнюю работу. С пятницы на все выходные отпускали домой. Все было хорошо.
Как‑то друзья позвали юного Юрия с собой во Дворец культуры химиков в изостудию. Преподавал ее азы Юрий Константинович Козлов, которого, к сожалению, уже нет. Заниматься рисованием пришло очень много ребятишек, всем нравилось. В студии имелся богатый фонд подручных средств, из которых Юрий Константинович сочинял натюрморты, а юные художники изображали на мольбертах. Серьезная профессиональная изостудия продолжает работать и сейчас, руководит ею Ольга Дмитриевна Сажина.
— Так постепенно я начал вживаться в творческую атмосферу, — продолжает Юрий Николаевич, — далее увлекся фотографией. Благодаря урокам в фотостудии Владимира Медведева научился фотографировать и снимать кино. Мы занимались в лаборатории, по тем временам хорошо оборудованной. Серьезно увлекся фотографией — это полезно для художника. Затем стал посещать танцевальный кружок „Ручеек“ руководителя Галины Андреевны Малининой. Ее, к сожалению, в живых нет. И практически после занятий в школе все свое время проводил во Дворце.
Мне кажется, сейчас работает больше кружков и различных направлений. Раньше был драматический, изостудия, фотостудия, танцевальный коллектив. А в настоящее время только танцевальных коллективов четыре.
Дворец был другим
— Помню, как в первый раз пришел во Дворец культуры химиков, — продолжает мой собеседник, — перед тем как зайти, долго стоял, с восхищением рассматривая его лепнину, массивные колонны, необычные окна. Любовался. Кстати, тот дворец мне нравился больше. Он был построен строго по архитектуре того времени — все было выдержано в едином стиле. А потом я не знаю, что за бригада работала. На мой взгляд, все испортили — например, этот холодный бирюзовый цвет в зеркальном зале, а раньше стены были окрашены в теплые тона цвета охрит (золотистый, ближе к персиковому). Как снаружи был покрашен, так и внутри. Но в самом Дворце цвета имели более благородные оттенки. Дворец выглядел теплым и уютным.
Цвет кардинально поменяли, и я до сих пор не могу привыкнуть. Похоже, что делали ремонт восточные люди в своем стиле, если можно его так назвать.
Музыкальный светящийся фонтан увидел как‑то в Сочи или Адлере Анатолий Карпов и привез оттуда чертежи и фотографии. И в 1975 году перед Дворцом культуры химиков запустили свой фонтан. Это был большой праздник для горожан. Отмечали с большим концертом коллективов Дворца, с духовым оркестром, танцами и песнями.
Сложное время для Дворца
Когда бывший химкомбинат, ставший АО „Полиэкс“, прекратил свою работу в 1990‑х, дворец практически умер. Чтобы как‑то выживать, площади сдавались под магазины, торговые лавки, а вечером все это закрывалось и дворец погружался во мрак.
— Я помню свое состояние, — вздыхает с болью Юрий Николаевич. — Когда, прогуливаясь вечером, увидел его — стоит темный, как саркофаг, без единой лампочки. Раньше Дворец культуры светился, кипел жизнью. И мне стало так жутко, что на глазах умирает такое красивое здание.
Когда руководство сменилось и пришла Инна Рязанова, как‑то все засияло, зазвучало. Она живет этим. Дворец перешел в муниципалитет и получил вторую жизнь.
Достаточно часто приезжают сюда известные артисты с концертами. Одно время здесь даже драмтеатр спектакль „Цыган“ ставил, из МХАТа приезжали его оценивать.
Встреча со знаменитыми земляками
В 70‑х годах во Дворце работал большой специалист-осветитель и монтажер Алексей Дорофеевич Дегтярев. Помимо основных занятий он занимался с ребятишками в киностудии. Учил тонкостям своего любимого дела.
— Мне было 15 лет, когда я пришел в киностудию, — вспоминает Юрий Бушко. — Она располагалась на третьем этаже, где сейчас муниципальный оркестр проводит репетиции. Стояли большие прожекторы, все оформлено было на высшем уровне. Алексей Дорофеевич закончил ВГИК в Москве. Учился в одном потоке с Василием Шукшиным, только на разных факультетах. Он на техническом, а Шукшин на актерско-режиссерском. Они общались как земляки, дружили. После Дегтярев работал во Дворце культуры, а Василий Макарович приехал со съемочной группой снимать фильм „Печки-лавочки“. Снимали на Ае и в Сростках. Потом приехали в Бийск, снимали известную сцену на вокзале. Затем Алексей Дорофеевич пригласил знаменитого друга в киностудию Дворца. Мы детьми собрались, сидели и слушали, что рассказывал Василий Макарович. Знали, что он известный человек, но тогда не понимали, с какой величиной общаемся. Обычный, простой человек, веселый. Недолго поговорили. Рассказал немножко о съемках, и расстались, но запомнил эту встречу на всю жизнь.
Также к нам приходил в киностудию известный бийский оператор и режиссер Владислав Ковердяев, друг Василия Шукшина и Алексея Дегтярева. О Владиславе Александровиче запомнил, что он был очень изможденным, курил постоянно одну за другой сигареты. Но интересный человек. К сожалению, я с ним мало общался.
Встреча с Михаилом Евдокимовым
В 1990‑х годах наш земляк из Верх-Обского Михаил Евдокимов стал известным артистом. Старался в родном селе проводить как можно больше концертов, привозил знаменитостей. Несколько раз приезжал в команде популярной программы „Аншлаг“.
— Был концерт Михаила Евдокимова с „Аншлагом“ в 90‑х годах во Дворце культуры химиков, — рассказывает Юрий Бушко. — Они приезжали на Шукшинские чтения и попутно выступили в Бийске. Михаил Евдокимов в антракте вышел с заднего крыльца, немножко пообщались. Но больше с его братом Константином, делал ему афишу для типографии. Он пригласил в гости, мы хорошо посидели, поговорили, угощал пельменями и водочкой. Тоже артист, вдруг неожиданно посреди разговора он начал говорить голосом брата, я даже вздрогнул — голос один в один Михаила.
Что судьбой намечено
После окончания школы Юрий Николаевич поступил с другом в училище № 34 на электросварщика, но на практике в ЖБИ выяснилось, что заниматься физическим трудом по состоянию здоровья нельзя — травма позвоночника дала о себе знать. Пришлось оставить училище. Пригодилось умение рисовать, так как во Дворце культуры химиков требовался художник-оформитель, и Юрия с удовольствием взяли на работу.
— Принимал на работу директор Николай Егорович Емельянов. Я занимался в основном декорациями, оформлением к праздникам Дворца. Помогал Зайцеву — главному художнику. Он на „Ровесник“ работал, и я ему помогал. Несколько спектаклей совместно с ним оформили. Еще с нами сотрудничал художник Владимир Романов. С ним решили поступить в Новоалтайское художественное училище. Ездили к Юрию Егоровичу Бралгину, он тогда работал на олеумном заводе, где у него имелась мастерская. Он нас подготовил.
После первого курса Романов бросил училище и уехал во Владивосток, там поступил в художественный институт. А Юрий Николаевич продолжил учебу. Когда вернулся в Бийск, во Дворце вакансий не было, место художника-оформителя оказалось занятым. Трудовая дорога привела на котельный завод в бюро эстетики. Откуда отправили в Харьков на повышение квалификации, вернувшись, возглавил бюро эстетики.
— Затем Юрий Бралгин пригласил меня в Бийский художественный фонд, тут и зарплата в три раза больше, и работа интересней — творческая и разнообразная. Что на заводе — портреты Ленина, лозунги рисовал, к демонстрациям в то время было принято машины наряжать. А на новом месте настолько все интересно показалось, и я остался работать.
Подвалы Дворца
По разным сведениям, фундамент под Дворец строили 10 лет до того, как начали возводить само здание. Строили его как бомбоубежище — огромные толстые стены со множеством закутков и различных комнат.
— Сколько я там был и на чердаке, и в подвале, облазил Дворец вдоль и поперек, но до сих пор в некоторые места по каким‑то причинам не смог попасть. В молодости на спор я проходил весь подвал с завязанными глазами. Мальчишкам все интересно. Вообще Дворец разделен на секции — правое и левое крыло, много помещений. Когда‑то перед сценой была оркестровая яма, за ненадобностью ее закрыли.
Другая молодежь
Местом притяжения молодежи Бийска была танцплощадка за Дворцом.
— Строили ее, похоже, в одно время со стадионом „Прогресс“, потому что все в одном стиле, те же квадратные колонны. В мою молодость народу туда ходило очень много, просто не вмещались все, было тесно. Играла живая музыка, исполняя современные в то время хиты. Стояла касса, вход был платным, но недорого, какие‑то копейки. Открывалась танцплощадка с приходом тепла в мае. Работала три дня в неделю.
По словам Юрия Николаевича, случались драки — куда без этого. Когда закрывалась площадка в 11 часов вечера, все шли на „пятак“ и гуляли часов до двух ночи. На площади 9 Января стояли автоматы с вкусной газированной водой.
— Чтобы спиртное кто‑то пил, я не помню. Мы с друзьями не пили, может, кто‑то иногда вино приносил. Ходили дружинники, следили за порядком. Не принято было выражаться нецензурно, тем более если в компании присутствовали девушки. От того, что слышу сейчас от молодежи, и девушек, и парней, просто уши вянут. Если бы в то время девушка материлась — к ней бы вообще никто не подошел. Время было замечательное, приятно вспоминать.
Зимой танцы проходили в зеркальном зале Дворца. Играла та же знаменитая группа Герасимова.
Многие люди, когда приезжают из‑за границы к нам, видят Дворец и восхищаются, говорят, что это алмаз.
Всего в стране 4 подобных Дворца, пятый сейчас на Украине. Директор Инна Владимировна была во всех. Но говорит, что наш Дворец лучше всех. И я с ней согласен. С тех времен, когда он стоял мрачный, темный, так все изменилось! Он стал мощным — все работает, живет.
Елена Коржева