оглавление канала
Голоса приближались. Вскоре я уже смогла разобрать некоторые слова. Их было двое. Увы, увидеть, кто это, я не могла. Уж больно узкая щель была в дверях, которая не давала достаточного угла обзора. Валька пыхтела у меня за спиной, пытаясь приблизиться к щели. Я на нее тихонько шикнула. Один, сипловатый мужской голос проворчал:
- Ну и зачем ты меня сюда привел? Могли бы вполне побеседовать где-нибудь в более подходящем месте.
Последовал короткий смешок, и чей-то скрипучий голос, показавшийся мне знакомым, проговорил:
- А чем тебя кладбище не устраивает? Тихо, благостно, а главное никаких свидетелей. Человек так устроен, что сторонится мертвых, наверное, предвидя свою собственную судьбу. – Потом последовала короткая пауза, и человек спросил уже ледяным голосом, от которого мороз пошел по шкуре: - Так, что ты мне хотел сообщить?
Второй собеседник молчал, наверное, собираясь с духом. Мы с Валькой приникли к щели, чуть не вытащив свои уши наружу из склепа, и, кажется, даже перестали дышать, чтобы не упустить из их разговора ни слова. Человек покряхтел, покашлял, и наконец выпалил:
- Ты… это… Стылому передай, пускай мою долю отдаст… Я уехать хочу…
Первый проскрипел насмешливо:
- И куда же ты собрался уехать?
Второй, видимо, достигнув того порога в собственном настрое, когда уже море по колено, зло выпалил:
- А куда подальше!! Здесь опасно оставаться. Менты уже повсюду шныряют. Во все щели втискиваются. Того и гляди, до правды докопаются. А мне еще пожить охота!
Интонации первого стали вкрадчиво-ласковыми. И я подумала, что если бы со мной так начали разговаривать, то я, пожалуй, взялась бы за ружье, а еще лучше, рванула бы куда глядят мои глаза, только бы пятки засверкали.
- Не думаю, что Стылому понравится твоя инициатива…
У второго, кажется, сорвало все тормоза, потому что он почти закричал:
- А мне плевать, что понравится Стылому, а что нет!! – «Скрипучий» тихо, но очень внятно проговорил:
- Чего разорался. Хочешь, чтобы сюда все твои «любимые» менты сбежались?
Второй, голос убавил, но эмоции так и остались, никуда не делись, и сейчас рвались из него наружу змеиным шипением:
- Я жить хочу!!! Вы зачем деда прибили?! Если бы не это, все бы так и продолжалось тихенько, да складненько. А теперь, что? Весь район на ушах! Участковый злой, как черт! На всех с прищуром смотрит, расспрашивает, кто, да что. А это же деревня. Тут скрыть что-то, ой как сложно. Да еще девки эти…! – При этих словах, мы с Валькой навострили уши, хотя они, в смысле, уши, и так были навострены – дальше некуда. Еще бы, речь, кажется, зашла теперь о нас. А мужик продолжал распаляться, все больше и больше, набирая обороты. – Что им известно?! Что им успел сказать старик?! Наверняка, что-то успел, иначе, чего бы менты тут так активно шнырять начали?! А ты обещал, что девки больше не потревожат! А они бодры и веселы, как мне стало известно, и по сию пору. Девки уж больно шустрые, того и гляди, докопаются до главного! – Тут он голос еще приглушил и перешел на вкрадчивый шепот: - А ты сам знаешь, если докопаются, нам не нары светят. Что нары…! И в тюрьме люди живут. Нас сразу к стенке поставят! А если меня возьмут, то я молчать не стану, всех за собой по цепочке потащу. Сам знаешь, мне сказать, есть что… Так Стылому и передай!
«Скрипучий» коротко хохотнул:
- А ты давно такой смелый стал?
Второй начал что-то возмущенно говорить:
- Ты что…
Но фразы не закончил. Раздался его хрип, какое-то шуршание, бульканье, словно он поперхнулся косточкой от вишни, и теперь пытался ее выкашлять. Затем наступила тишина. Мы с Валькой замерли, глядя друг на друга круглыми от ужаса глазами. Валентина, попыталась что-то сказать, но я ей поспешно зажала рот ладонью, и в самое ухо прошептала, едва шевеля губами:
- Уходим…
Подруга завращала глазами. Я без слов поняла ее вопрос, и прошептала коротко:
- Быстро вниз… - Отняла руку от ее рта, и тихонько подтолкнула в спину.
Она поспешно, мелко переступая, стала спускаться вниз по ступеням, то и дело, оглядываясь на меня. В глазах застыл страх, готовый выплеснуться наружу диким криком. Я прошипела, как совсем недавно тот мужик со скрипящим голосом:
- Только попробуй… Сама башку тебе сверну…
Спустившись вниз, я поспешно нажала на небольшой рычаг, который углядела здесь еще в прошлый раз, молясь мысленно всем богам, каких только знала, чтобы это и был тот механизм, который закрывает ход. Через несколько секунд, которые показались мне часами, ступени, с тихим скрежетом, стали медленно подниматься наверх. Короткий щелчок, означавший, что вход закрылся, и мы оказались в полнейшей темноте. Валентина нащупала мою руку и вцепилась в нее, словно это был ее последний шанс на спасение. От ее хватки у меня заломило все пальцы, и я невольно поморщилась, но руку высвобождать не стала. Мы прижались друг к дружке, как две зайки под кустом, прячущиеся от охотников. Валентина зашептала мне на ухо, обжигая своим дыханием:
- Полька… Так он же…
Я шикнула на нее:
- Тихо…! Еще ничего не кончилось.
Валентина замолчала, но еще сильнее сдавила мою ладонь. Не выдержав, я прошипела:
- Сломаешь…
Ее хватка немного ослабла, и она ответила мне, едва слышно:
- Прости…
Мы напряженно вслушивались в то, что происходило наверху. Если этот упырь сейчас решит воспользоваться ходом… О последствиях этого я думать не хотела. Просто слушала, словно вся превратилась в одно большое ухо, и ждала. От напряженного ожидания пот выступил на лбу, и щекотными струйками стал стекать вниз по вискам. Я торопливо вытерла его тыльной стороной руки, которая была свободной. Вдруг, сверху раздался шуршащий звук. Кто-то открыл дверь, ведущую в склеп. Нужно было немедленно уходить. Но нас будто приморозило к месту. Мою несчастную кисть опять сдавили Валькины пальцы. Момент был решающим. Если сейчас, тот, кто находится наверху вздумает открыть ход…. На несколько мгновений мы задержали дыхание, будто собираясь нырнуть в омут. От тишины, царящей вокруг, звенело в ушах, и мне казалось, что звук собственного сердца раздается громко как барабанная дробь на площади перед нашей казнью. И тот, кто стоял над нами просто не мог его не услышать. Чтобы не заорать, я сжала челюсти так, что у меня захрустели зубы. Толстый камень у нас над головой скрадывал все звуки, и я ожидала, что вот-вот, вот прямо сейчас, начнет расширяться щель над головой. Но послышалось опять шуршание закрываемой в склепе двери и наступила полная тишина. Тихонько, как стравливается пар под крышкой скороварки, я выдохнула. В темноте раздался Валькин шепот:
- Ушел?
Я пожала плечами. Потом, вспомнив, что в темноте Валентина моего жеста не увидит, ответила тем же шепотом:
- Хрен его знает… Вроде ушел. Но я бы еще переждала несколько минут, для верности.
Наверное, Валька кивнула, соглашаясь. Но я этого не видела. Просто, она, наконец-то, выпустила из своих тисков мою многострадальную кисть.
Не знаю, сколько мы так просидели в темноте, но никак не меньше двадцати минут. А может быть, мне так только казалось, хотя на самом деле прошло не больше минуты? Вряд ли сейчас кто-нибудь смог бы мне ответить на этот вопрос. Я зашарила по карманам, доставая фонарик. Накрыла его полой рубашки, чтобы свет не слепил, а был более рассеянным, и только тогда включила. Но и этого света оказалось более чем достаточно, чтобы мы крепко зажмурились. Валька зашипела:
- А вдруг ОН еще ТАМ? Увидит свет, и тогда…
Я пожала плечами.
- Не думаю. Я слышала, как он закрыл дверь в склеп, значит вышел. Ему сейчас сюда спускаться без надобности. Ему труп надо прятать.
Слово «труп» прозвучало так буднично, так обыденно, будто речь шла о какой-то обычной вещи. Валька округлила глаза:
- Ты думаешь… - Начала она.
Я не дала ей закончить.
- И ты, если подумаешь, тоже придешь к такому же выводу. По-моему, все очевидно. Кто-то стал шантажировать нашего Анатолия Сергеевича, и он его убил. Ты же слышала. А теперь, ему нужно скрыть следы своего преступления. Думаю, в прошлый раз, когда пытались убить дядю Славу, они просто не успели спрятать его тело. Мы появились не вовремя. Сейчас они этой ошибки не повторят. Так что, думаю, у нас в запасе есть минут тридцать, чтобы убраться отсюда подальше.
Валька даже попятилась от меня. Ткнув пальцем в потолок, она прошептала:
- Я ТУДА не пойду. Вдруг он еще там? А мы вот они, вылезем, как грибы после дождя!
Я тяжело вздохнула:
- А я тебе ТУДА и не предлагаю идти. Мы же хотели с тобой обследовать подземелье, вот и давай, будем обследовать