«Всё понимаю, но не могу». Люди довольно часто используют эту фразу. Обычно она не является правдивой, причём вовсе не потому, что люди врут.
Говоря о понимании своего процесса, который хочется изменить, человек обычно реально верит в то, что всё понимает. А всё потому, что непонимаемое неосознаваемо. Любое непонимание, которое осознанно, оно становится пониманием. Пониманием о существовании вот такого вот непонимания.
Если человек в действительности всё в своей ситуации понимает, у него не возникнет проблемы с дальнейшими действиями. Варианта будет всего два: понимать и действовать, двигаясь в направлении цели, либо понимать, признавать цель недостижимой и горевать. Оба варианта так или иначе прекращают страдание и закрывают ситуацию, освобождая человеку возможность переключиться на что-то ещё. Если нет движения в сторону цели и нет горевания, значит, есть что-то, что мешает и тому, и другому варианту, но не осознаётся.
Например, некий Иннокентий хочет пойти на курсы дрессировки крокодилов, но берут туда исключительно тех, кто раз в неделю играет в лапту. Такое вот странное правило. Странное, но обязательное. Иннокентий в лапту не играет. Например, не играет потому, что не умеет. Или потому, что не нравится игра. А может, потому, что не может выделить на это время и силы.Или же причиной является отсутствие других желающих — игра-то командная. Могут быть и другие варианты.
Какие у Иннокентия есть варианты? Их несколько: соврать, если достоверно известно, что никто не будет проверять, или научиться и начать играть, принять, отгоревав, тот факт, что дрессировка крокодилов сейчас недоступна. В зависимости от исходных обстоятельств Иннокентию придётся учиться играть, учиться как-то обходиться со своим «не нравится», искать или собирать команду или иметь дело с другими своими ограничениями.
Есть ещё вариант — так и остаться в подвешенном состоянии, когда пойти на курсы хочется, вроде как, начать регулярно играть в лапту можно, но что-то никак не получается. В этом случае и возникает эта прекрасная фраза про понимание, за которым следует «но». Понимает ли Иннокентий, зачем ему курсы дрессировки? Понимает. Понимает ли он, что ему нужно начать, например, искать команду или изучать правила игры? Понимает. Как же тогда так получается, что он и не отказывается от идеи с крокодилами, и ничего не делает?
Иннокентий вероятнее всего объяснит всё отсутствием мотивации, ленью, прокрастинацией, недостатком силы воли, неумением себя организовать должным образом и эффективно заставить. Возможно, он выберет какие-то иные формулировки, суть которых будет примерно та же. Эти формулировки приведут Иннокентия в тупик, выход из которого возможен через признание, что не всё ему, Иннокентию, ясно и понятно, причём не столько про ситуацию, сколько про себя. Есть, впрочем, и другой выход: Иннокентий признает себя ленивой зверушкой или неорганизованным человеком, которому не дано заставить себя, опустит руки и начнёт горевать о недоступности крокодилов. Минус такого варианта в том, что у Иннокентия сформируется стойкое убеждение о себе, например, как о ленивом. Это убеждение не раз потом может помешать даже задумываться о каких-то начинаниях.
Что же не понимает Иннокентий? А не понимает он настоящих причин, удерживающих его от движения, хоть к цели, хоть к гореванию.
Например, дрессировка крокодилов нужна Иннокентию, чтобы начать зарабатывать в несколько раз больше, чем сейчас, а у Иннокентия большие деньги ассоциируются с большой свободой, которая в свою очередь предполагает большую ответственность, а слово «ответственность» Иннокентия с малых лет пугает до остолбенения и невозможности дышать. И вот вся эта связка может Иннокентием не осознаваться в полной мере. Не осознаваться она может, например, потому, что отказ от больших денег сделает Иннокентия похожим на его дедушку, который в своё время, побоявшись не справиться, отказался от работы, где обещали большие деньги, а другую никакую найти не смог, потому стал дворником, а его трое детей вынуждены были голодать и носить обноски с чужого плеча. Быть как дедушка для Иннокентия недопустимо. Иннокентий помнит страдания своей мамы — дочери того самого дедушки. Быть тем, кто, погнавшись за своим комфортом, обрёк близких на страдание, для Иннокентия невыносимо. А вот быть лентяем, который никак не может собрать себя в кучу, — вполне нормально. В окружении Иннокентия каждый первый то и дело жалуется на свою лень. Он всего лишь один из многих. Самый обычный человек .
Это пример только одной цепочки. Цепочка может быть и другой. Может быть длинной или короткой. А может, это и не цепочка вовсе, а одно какое-то звено. Суть в том, что цепочка не осознаётся. И не осознаётся она не потому, что человек не хочет, а потому, что каждое звено — источник слишком неприятных переживаний. Невозможно к этим звеньям подобраться. Даже если звено одно — невозможно.
Например, если бы Иннокентий боялся летящего на него мячика, с которым легко встретиться, играя в лапту, ему для того, чтобы начать-таки учиться или отказаться от своей идеи, пришлось бы сначала иметь дело со своим страхом. Но если для Иннокентия чего-то бояться, значит, быть трусом, а быть трусом — невыносимо, гораздо легче будет назвать себя прокрастинатором или человеком, не умеющим на регулярной основе заниматься чем-то неинтересным даже ради большой цели.
Именно поэтому, кстати, так редко работают универсальные рецепты о том, как написать книгу за сто дней, легко и просто научиться играть в лапту, отказаться от никотина за три недели, побороть свою лень, перестать прокрастинировать и начать жить. Цепочки-то у каждого свои. И увидеть никто посторонний их не может.
Такие дела.
