В стихах Аглаи Родницкой и Светланы Костиной появляется городской пейзаж и картины городских дворов и окон. Это примеры “городской лирики”.
Для “городской лирики” традиционна система образов, создающих "портрет города": дворы, (освещённые) окна, фигуры в окнах, соседи, подворотни, улочки-переулочки, мостовые, площади, бульвары, памятники, машины, трамваи и т.п. Однако характер города и его настроение зависят от характера лирического героя/героини поэтов, задающего пафос.
#LiterMort #БугаёваНН #ДеньПоэзии #стихивРостове #Ростов #ростовскаяпубличнаябиблиотека #читаемстихи #рецензия #современныепоэты
Один пример “городской лирики” — стихи и “оды Москве” Булата Окуджавы. Булат Шалвович воспевал то “маленький дворик арбатский”, то “двор с человечьей душой”, то “теплые камни” Москвы.
В знаменитой песне “Живописцы, окуните ваши кисти...” сформировался образный ряд: дворы — заря — кучи осенних листьев — Тверская улица — мостовая — зима, лето, весна — противопоставление “наше — чужое”.
В “Песенке об Арбате” образный ряд такой: асфальт — Арбат — пешеходы — мостовые — Отечество. Пафос при почти одинаковом образном ряду играет первую скрипку: здесь Окуджава сочетает религиозный пафос с гражданским.
А другой яркий пример городской лирики — “Адище города” Маяковского:
“Адище города окна разбили
на крохотные, сосущие светами адки.”
Вроде бы есть и тёплые освещённые вечером окошки, и фонари, и трамвайчик, а настроение гнетущее, безысходное. Почему? У Маяковского образно трансформировано художественное пространство. Метафорический ряд диктует угол взгляда. Весь город — это целое “адище” (большое), отдельные окна квартир — “адки” (маленькие). Более того — “крохотные”. И это вновь о чём? О душераздирающей “маленькости” человека в огромном жестоком мире.
И вот уже тёплый свет окон превращается в “сосущие светом адки”: окна не дают свет, а, наоборот, “сосут” его. Тревожный образ, даже страшный. Целая жизнь, целый город “разбит” на тысячи отдельных жизней. Это мотив разрушения, потери целостности. Одиночества, разобщённости. Ощущается лиризм — глубочайшее лично-субъективное восприятие поэтом жизни.
И вот Маяковский рисует образ города-ада, состоящего из тысяч личных трагедий. За каждым освещённым окном — “маленькая трагедия” одной отдельной семьи. В каждой квартирке, в каждой коммуналке — свой собственный ад. Люди с работы возвращаются не домой, а в ад. Ад в кухне, ад в спальне. Обывательство, пошлость, грубость, хамство, ненависть — это адище городской жизни, и лирический герой Маяковского невыносимо страдает, гибнет в этом городе, посреди этой нечистоплотности бытия, где за каждым окном толкутся сварливые и гневливые людишки, где старичка равнодушно давят трамваем, а луной пользуются, как продажной девицей...
Аглая Родницкая: поэт, балансирующий на цыпочках между земным и небесным мирами
Городской образный ряд Аглаи Родницкой таков: “уютный” двор — силуэты за окнами — дома — “нежные” машины — дороги — карнизы домов — небо — флюгер — луна (небо) — дом.
Аглая формирует подчёркнуто, как сейчас сказали бы, “комфортный” образный ряд. Пафос местами сентиментальный, местами романтический. Лиризм пассивно-созерцательный, возвышенно-растроганный. Малочисленные эпитеты “уютный” и “нежный” задают настроение.
Из уютной двора полутьмы
Силуэты я вижу за окнами.
Налетев, ветер щёки умыл
Мне, как в детстве, своими потоками.
Лирическая героиня Аглаи одновременно и любит свой город, с каждым безликим силуэтом, каждой машиной на дороге, и — противопоставляет себя городу через мотив одиночества. Лирическая героиня внутри пространства стихов ни с кем, кроме небес, не вступает в общение: она гуляет по городу молча, лаская свою причастность к городской жизни. Её восприятие напряжённо, торжественно: как герой Блока, она словно входит в “тёмные храмы” своего города, “справляет бедный обряд”.
Город и связь личности с ним у Аглаи Родницкой сопряжены с мотивом чистоты (ветер “умывает” героиню). Сравнение “как в детстве” создаёт акцент на детской чистоте восприятия бытия. Как Лермонтов в стихотворении “Небо и звёзды”, Аглая устремлена взглядом к небесному, но, в отличие от Лермонтова, вполне удовлетворена своей духовной связью с небесами и миром, не требуя большего.
За домами машины шумят,
Нежно гладя дороги колёсами.
По карнизам поднялся мой взгляд -
Утонул в облаков бледных россыпи.
Почему машины гладят дороги “нежно”? Потому что нежен взгляд наблюдателя, потому что нежно лично-субъективное восприятие поэтом жизни.
Образ нежной персоны, вставшей на носочки на флюгере крыши и целующей рожки месяца, формирует образную кульминацию миниатюры. Положение напряжённое, как струна, но при этом шаткое, хрупкое, уязвимое. Через метаметафору формируется вертикаль связи поэта с небесами: поэт балансирует на цыпочках между земным и небесным мирами. Уста (возвышенный пафос) поэта и небес соединены, хоть эта связь тайна и остальным неочевидна.
На носочки на флюгере встав,
Поцелую я кончики месяца.
След прохладный домой на устах
Принесу – только бы не заметили.
Тем же лирическим стилем умилённой нежности к целому миру проникнуто стихотворение “Вечерами осенними...”. Городская лирика — блюдечко для подачи темы любви.
Фонари, выгнув шеи, нам в лица глядели,
Я не знала, о чём говорить.
Из дворов доносился скрип ржавых качелей,
Был отрывист шагов Ваших ритм.
Тема небесного звучит через “облака”, и равнодушный земной кавалер после расставания переходит в области метафизики — улетучивается:
С облаками смешал разыгравшийся ветер
Аромат Ваших мягких волос.
Светлана Костина: поэт простоты, отвергающий фальшь
Стихи Светланы Костиной объединяет простодушный народный пафос. Лирическая героиня — непосредственная натура, превыше всего ценящая простоту. По сути, в основе образа героини лежит “естественный” человек, противопоставленный неестественности — “вымученности” — цивилизации.
Мы помним, что "естественному" герою свойственна природная тяга к прекрасному и врождённое понимание искусства. Это выражено в стихотворении "Ты играешь на скрипке - я плачу". Простая душа противопоставлена классической музыке, явлению "просвещённому". И музыка метафорически проникает в лирического субъекта, происходит слияние:
С моих глаз ЛЬЁТСЯ МУЗЫКА СОЛЬЮ...
Городскую лирику Светланы пронизывает пафос бытия. Её образный ряд формируют образы: домов — двора — соседей — освещённых окон — фигур в соседских окнах — “маленького человека”. Как и Маяковский, Светлана изображает город, состоящий их множества отдельных судеб-окон, — но какая разница в пафосе и лиризме! Стихи Светланы пронизывает добродушный пафос гуманизма, принятия людей в их несовершенстве и естестве.
Вырисовывается картина бытия, мира, в котором люди, забавные и трогательные, любят и ждут, трудятся и устают, заботятся и томятся: “Устал и спит прям в рубашке”. Светлана Костина, призывая учиться у самой жизни, упомянула Достоевского как свой ориентир. Однако Достоевскому свойственно изображение червоточины, разврата — зла, которое в дружелюбном дворе Светланы не видно и нивелируется общей приливной волной сочувствия человеку. Проблема определения жизни. Жизнь кроется в бытовых деталях.
Светлана Костина отдельно коснулась темы поэта и поэзии: “Не вымучиваю стихов своих”. Поэтесса обращается напрямую к толпе и задаёт вопрос, подкреплённый пылким риторическим восклицанием: “Почему не писать вам просто о сложном?/ Кто сказал, что нельзя, если это можно?!” Так вопрос становится криком, появляется динамичный пафос, однако сама поэтесса читала стихотворение спокойно, противореча собственной пунктуации.
Когда-то Гоголь в знаменитом лирическом отступлении “Мёртвых душ” “Счастлив путник...” противопоставил фальшивого писателя, обласканного людьми, честному реалисту, терпящему незаслуженные придирки. Светлана Костина через моральный пафос противопоставляет поэта фальшивого и громкогласного — простому, предпочитающему простую лексику.
Эту народность поэтесса выражает через просторечный синтаксис и изменённую орфографию. Например, “корпеть” превращается в “карпеть”, “мучить” — в разговорное “мучать”, “навороченный” — в “новороченный”, “из моих глаз” — в “с моих глаз”, “корёжить” — в “карёжить” (”аж карёжит”). Светлана Костина меняет склонение существительного, и “фальшь” оборачивается в “фальш”. Просторечие позволяет голосу поэтического “я” зазвучать народно: возможно, неказисто, сниженно, зато без претензий на “красивость”. По сути, такой поэт не начёсывает буфом волосики строчек, на обклеивает фальшивыми ресничками косенькие глаза слов. Земной поэт принимает себя таким, какой он есть, не стремясь к небесам или совершенству.
Однако в “Не вымучиваю...” содержится подсказка почему. “Голос” небес лирическая героиня Светланы Костиной слышит в самой себе: “дарю бумаге, что "Голос" скажет...” Это значит, что поэту не нужно стремиться к небесам: “голос небес” сам спускается к нему. Не земное тянется к небесному в попытке достичь, стать достойным, — а небеса снисходят до человека: “Всё, что я пишу, мне дано кем-то свыше”. Небеса дают — поэт берёт. Конечно, пройдя сквозь несовершенного земного человека, истинное небесное Слово слегка искажается и превращается в “фальш” и “карёжит”, однако это не меняет его высокого происхождения.
Литературоведение вообще выделяет 2 категории писателей: подверженных бурному вдохновению и пишущих во власти порыва и тех, кто долго и старательно создаёт произведение по крупицам. Причём по конечному результату невозможно сказать, каким был метод: лёгкими и воздушными могут зазвучать долго и терпеливо созидаемые строки, неповоротливыми и избыточными — продиктованные вспышкой вдохновения. Важны и талант, и мастерство, и техника, и вкус.
Поэму “12” Блок писал стремительно и самозабвенно, ведомый воодушевлением. Блок — гений, и в этой поэме его творческая самоорганизация показала, на что способна. Такая работа ума и духа изнурила Блока, и он ушёл молодым. А Пушкин днями и неделями мучился над своими записями (”над экспромптами неделями сидел”), десятки раз переписывал слова, грыз перья, хмурил лоб... И что же? Это работа, но — Пушкин её не вымучивал. Он ею жил. Работа — это не только прилив вдохновения, всплеск идей. Работа — это филология, работа над словом, формой и содержанием. Без труда не выловишь и рыбки из пруда.
А если в конечном результате видна та “нехорошая работа”, о которой писала Светлана Костина (”Я прям чувствую фальш, и меня аж карёжит,/ Ощущаю РАБОТУ в стихах всей кожей”), то, значит, несовершенна техника поэта, его владение словом. Стихосложение, как правильнописание у Винни Пуха, хромает.
Например, если после того, как плотник поработал ножовкой и полировальным аппаратом, поверхность дерева всё равно шероховата, то проблема в мастерстве плотника. Полировал, полировал — а его работа всё равно оставляет занозы. Значит, неумелый плотник. Не мастер. Ему ещё учиться, учиться и учиться. Или менять профессию. Или ждать, когда отполирует Муза.
Светлана Костина говорит о Музе, диктующей поэту, как Бог продиктовал Моисею. Тема избранности поэта, как в “Пророке” Пушкина. И, как и Пушкин, поэтесса “не требует венца”: “Мне не нужно оваций, мне не нужно аншлагов.”
Я пишу свой текст целиком и сразу,
Я люблю ИДЕИ, а не громкие фразы.
Анафора “я” подчёркивает внимание лирической героини к своему “я”. Местоимения “я” и “свой” противопоставляют лирическое “я” другим людям, потерявшим идеи за “громкими фразами”. Лирическая героиня горда своей избранностью и уважает “голос” в себе: “Только голос с небес, что звучит беспрестанно”. Однако тройной повтор “пусть” указывает на непризнанность “небесного избранника” толпой: “Пусть пишу я "в стол", пусть мой стих не читают,/ Пусть о текстах моих никогда не узнают...”. Это уже напоминает положение “пророка” Лермонтова.
Так, идейное содержание, ядро, выражено через проблему истинной и мнимой поэзии. Себя как носителя истинного искусства (правдивого) поэтесса противопоставляет носителям псевдоискусства (фальшивого), “ляпающим новороченные слова”, как “стразы”. Истинная красота, как некрасивая девочка Заболоцкого, противостоит пустой красивости. Звучит мысль, что если человек честен и избран небесами, то ему незачем “причёсывать” рождающуюся поэзию. А если человек лжив и пуст, то никакой орфографией не скрыть его безыдейность.
Но орфография и красота слов — не “стразы”. Просторечие не тождественно простоте. Часто оно глумливо, угловато, шершаво и оставляет занозы. Здоровая, крепкая, цветущая лексика и синтаксис красивы. Так что — почему бы не совмещать? Поверьте, блистательно-честная орфография часто дружила и дружит и с небесами, и с поэтами, и с талантом.
✅ Дорогие подписчики, алгоритм Яндекс Дзена таков, что даже если статья полезная, а лайков мало, то она не показывается и уходит в "серую зону". Благодарю всех, кто нажимает на "палец вверх", это помогает LiterMort становиться лучше!
✅ Знак человека! Текст этой статьи написан без использования ИИ.
Благодарю за прочтение!
Уважаемые читатели, прошу оставаться вежливыми при обсуждении.