Предыдущая глава
Толик уехал к матери, взяв на работе отгул. С Любой попрощался сухо, Яночку прижал к себе, поцеловал осторожно.
-Привет передавай Евгении Викторовне - переминаясь с ноги на ногу, произнесла Люба. Необъяснимая тревога поселилась внутри. Толик поднял глаза от личика Яны и, укоризненно посмотрев на жену, произнёс:
-А раньше мамой называла.
Люба покраснела. Да, ч#рт возьми, что за придирки! По имени-отчеству разве не уважительно к свекрови? Любу коробило постороннюю женщину называть мамой, когда у неё своя была! Тем более, что Евгения Викторовна удовольствия от того, что её мамой называла сноха, не испытывала.
-Ты поссориться хочешь? - в лоб спросила Люба. Толя иногда проделывал такой фокус. Ему так проще было к матери лететь. Обозлённым на жену и разругавшимся с ней. Поняв, что его раскусили, Толик отмяк.
-Прости, Любаш. Нервничаю просто. Мама у меня словно рентген-аппарат, насквозь меня видит. Боюсь, не смогу как надо притворяться.
-Тогда скажи ей. Но только часть правды - вздохнула Люба, забирая девочку из рук мужа.
-Так расспрашивать начнёт, что да как. Почему скрывали, молчали. Ты же её знаешь, Люб! - взмолился Толя.
Люба раздражённо закатила глаза. Малышка на её руках начала капризничать по-тихоньку, чувствуя настроение матери.
-Так зачем едешь? К новогодним праздникам вместе слетали бы к морю! Нет, тебе сейчас приспичило.
-Ну, ладно. Не кипятись - Толик поцеловал жену в лоб - постараюсь держать себя в руках. Как доберусь, позвоню. Люблю вас.
Закрыв за мужем дверь, Люба долго всматривалась в окно. Как он в такси садится, как отъезжает. От чего же сердце не на месте? Как бы не случилось чего? Эти самолёты ... Люба до ужаса их боялась, предпочитая добираться на автобусе или на поезде. Но только не летать.
-Тсс - прошептала Люба, успокаивая дочку - папка наш ненадолго уехал. Туда и обратно, хорошо? Не будешь без него плакать?
Девочка распахнула свои ярко-голубые глазёнки и вполне осознанно посмотрела Любе прямо в лицо. Сердце женщины запело от радости. Её это дочка, её ребёночек. Как же она любит свою Янинку, души в ней не чает, и плевать на косые взгляды соседей, когда Люба с коляской выезжает на прогулку. Она сама родила её, и точка. И никому ничего не обязана объяснять.
***
Света заболела. Температура под сорок, лежит пластом в кроватке. Ангелина металась по квартире и не знала, что делать. Нянька, как назло, не смогла прийти сегодня, Петя на службе.
-Ну что ты всё болеешь! - в сердцах произнесла Ангелина, раздражённо подойдя к кроватке и пощупав у девочки лоб. Он был очень горячим. Народное средство не помогло. А Олегу раньше помогало только так температуру сбить.
Вернувшись в гостиную, Ангелина вызвала скорую. Ну не было у неё печали! Ведь просила же Петю уходить на пенсию. Всё уже, возраст у него не тот. Они бы на дачу уехали из города, и воспитывалась бы Света там, вдали от городской суеты, шума и болячек всяких разных. Где только подцепить могла! Нянька, значит, недоглядела.
"Из зарплаты вычту" - зло сощурив глаза, подумала Ангелина, посматривая в окно.
-Валя! Я скорую вызвала, как приедут, проводи их в детскую. Я там буду - крикнула она помощнице по хозяйству и вернулась к внучке. Та уже даже не плакала, а лишь свои глазёнки еле открывала. Шевельнулось что-то внутри у Ангелины. Взяла она девочку из кроватки и к груди прижала. Господи, маленькая какая, беззащитная ... Слёзы на глаза навернулись. Как бы к матери Светы она не относилась, а всё же Олежкина кровь, родная.
В прихожей голоса послышались. Валентина проводила медиков в детскую комнату.
-Маленькая она у вас. В больницу везти надо. Что же вы сразу нас не вызвали? - врач со скорой укоризненно смотрела на Ангелину - вы кто? Мать?
-Нет, мама у девочки умерла, отец на стажировке во Франции ... Я бабушка - Ангелина как-то растерялась, на Валентину беспомощно оглядывалась - а что такое? Серьёзное что-то?
-Собирайтесь, повезём вас в приёмный покой. Там дежурный педиатр осмотрит.
Валентина бросилась собирать малышку, которая совсем уже никакая была.
-Позвони Петру Владимировичу, объясни всё. Пусть потом свяжется с кем нужно.
Подхватив внучку и документы, Ангелина спустилась к машине скорой помощи. Неизвестность пугала, а вдруг со Светочкой что-то серьёзное? Зла на эту няньку не хватало! Ребёнок был абсолютно здоров, где она могла подхватить заразу?
***
Полина Васильевна после смерти своего деда, совсем сдала. Шутка ли. Столько горя враз навалилось. Сначала дочь, потом муж. Жизнь потеряла всякий смысл для неё. Из-за запущенной астмы у Бориса Силантьевича развилась сердечная недостаточность. Да и жаловался он, что ещё тяжелее дышать ему стало и боли за грудиной не отпускали.
Чем могла мужу помочь Полина Васильевна? Сама мучилась, глядя на его страдания. Успела только батюшку местного пригласить, причастить деда. На следующий день его и не стало.
-Жизнь проклятущая, и что хорошего мы в ней видели? Труд да нищета - Полина Васильевна с трудом наклонившись, дёргала сорняки в палисаднике. Первый день лета. А у неё руки уже ни к чему не лежат. В конце апреля с дедом успели картошку посадить, а кому она нужна теперь? Валерке, что ли? Он вон который день подряд не просыхает. Всё кутит в притоне у местной самогонщицы Лидки Большаковой. Всю деревню споила, зараза.
-Бог в помощь, бабушка - раздался от калитки вежливый голос. Мужчина средних лет внимательно осматривал подворье, крепенький домишко.
-Благодарствую, мил человек - Полина выпрямилась. Незнакомец почему-то сразу не понравился ей. Взгляд близко посаженных глазёнок цепкий и недобрый, хоть и старался он выглядеть приветливо.
-Мне бы с Валерием переговорить. Дома он?
-Нету его - Полина подошла ближе, подозрительно осматривая нежданного гостя - а вы откель будете? Откуда Валерку моего знаете?
-Служили вместе. Сослуживец я, Семёном звать. Так дома он или нет? Я проездом в ваших краях. Про Валеру вспомнил, навестить решил, армейку вспомнить.
У Полины чуть отлегло от сердца. Сослуживец, значит.
-Ты в дом-то проходи - пригласила она - сейчас на стол соберу. Сытно не накормлю, уж не серчай. Чем богаты, как говорится. А Валерка он к вечеру обернётся только, по калыму ушёл.
Стыдно Полине было признаться сослуживцу сына, что пьёт он безбожно. Слабая надежда появилась, что Семён этот к добру приехал и будет хоть какая-то польза от него Валерке. Должен же кто-то повлиять на него? Ведь пить только бросил бы, глядишь, и жизнь наладится. Так-то он неплохой и по хозяйству кой-чего умеет. Пьянка сгубила.
-А я с гостинцами к вам - Семён кивнул на свою дорожную сумку - деликатесов вам из Приморского края привёз. В порту работаю, вот Семёна с собой позвать хотел.
У Полины сердце от радости зашлось. Это же такой шанс для Валерки. И ей хоть полегче будет, ежели уедет он. Ни ругани, ни пьяных дебошей не будет. Станет она потихоньку себе возиться в тишине, Бориса вспоминать, дочку. О внучке и подумать боялась. Молилась только, чтоб хорошо ей там было у Ворошиловых-то, хоть бы любили они её и берегли.
-Проходи, проходи в дом. На обстановку внимания не обращай. Старая я уборкой заниматься. Муж недавно умер, дочка. Навалилось всё на нас ...
Полина собрала по углам грязную одёжу Валерки, в таз бросила. Со стола крошки смахнула в тряпку, посудой загремела.
-Тяжело вам. Хозяйку бы в дом. Валера разве не женился? - Семён сумку свою на табурет поставил, стал гостинцы на стол складывать.
-Не женился. Видно, сердце никто его не задел. Мы с отцом ему не мешали, да только кому такой, как Валерка ... - Полина прикусила язык, чуть не ляпнув на сына "забулдыга". Семёну знать об том не надобно, а то не возьмёт Валерку к себе, и она добавила - упрямец и гордец нужен.
Семён всё понял, но виду не подал. Валерка ему в любом случае нужен был. Поэтому он помог его матери в кухне прибраться, воды ей из колодца натаскал. Стол к ужину собрали и сели Валерку ждать, который ближе к полуночи только пьяный ввалился в дом и, увидев Семёна, вдруг побледнел да малость протрезвел.