Лена сидела на кровати, разложив перед собой подарки: шелковый шарф от учителя литературы, дорогие духи от одноклассника-мечтателя, серебряный браслет от тренера по плаванию. Она смеялась, перебирая их пальцами. Подружки ей всегда завидовали. Им мальчишки дарили разве что шоколадки.
В коридоре послышались шаги, и девушка быстрым движением попыталась сгрести свои сокровища под подушку, но дверь была не заперта и резко распахнулась. Вошла мама, не дав Лене возможности скрыть свои трофеи.
— Опять?! — Светлана Ивановна стояла в дверях, краснея от злости. — Ты что, торгуешь собой?
Лена закатила глаза, невинно сложив руки на коленях, как первоклассница:
— Мам, ну не выдумывай ерунды! Опять слушала сплетни Баб Люси. У неё все, кто красивее обезьяны, - гулящие.
- Что-то не припоминаю, чтобы школьницам дарили такие подарки! В моё время за такое бы…
- Мам! Что я могу поделать, если мальчики сами несут! Я пыталась не брать, но они обижаются. Лучше пусть в мусорку выкинут, чем мне отдадут? Так что ли?
- Чтобы завтра же всё вернула!
Мать развернулась и вышла, хлопнув дверью. Лена беззаботно рассмеялась.
- Просто я знаю, как управлять мужчинами. Они всегда будут делать, как я хочу, - сказала она, поднимаясь. На тумбочке у зеркала взяла расческу. Роскошные каштановые волосы от отца – единственная ценность, доставшаяся от него. Любуясь, Лена провела по прядям гребнем раз, другой.
- Что это?
На зубчиках остался клок волос.
Она посмотрел в зеркало снова. Когда-то гладкие, как шелк, пряди потускнели, стали топорщиться. Может, кто-то другой бы и не заметил, но у Лены в груди защемило. Она стала разглядывать себя со стороны, пытаясь найти другие изъяны и, о ужас, отыскала.
- Нет! Нет! Нет!
Шелушилась кожа на носу, на лбу покраснел, собираясь выскочить на всеобщее обозрение прыщ.
На следующий день в школу Лена явилась с выстриженной чёлкой.
Ей показалось, что все вокруг смотрят на неё как-то недобро.
- Ой, челка? Тебе не идёт, - заметила одноклассница.
Парни, ещё вчера писавшие ей признания, теперь отворачивались. Даже учитель литературы попросил её пересесть за предпоследнюю парту.
Сначала Лена всё так же вела себя, будто королева: смотрела на всех свысока. Но во время перемены, вставая из-за парты, сломала ноготь, потом поцарапалась об уголок учебника, споткнулась о чужой рюкзак – и всё за один день. А когда на парте заметила несколько своих волос, уже озиралась, как затравленная лиса.
Оставался последний урок.
Учитель химии рисовала на доске новую формулу. Лена записывала её в тетрадь, когда почувствовала неладное. Внутренности будто сдавила невидимая рука. Первые пятнадцать минут она терпела, не желая привлекать к себе внимание. Она любила, когда на ней сосредоточены все взгляды, но только если она – звезда, а тут кишечник крутит. Боль всё усиливалась. Лена посмотрела на часы. До конца урока оставалось совсем немного. Терпела до последнего. Но за пять минут до звонка рухнула на пол, скрючившись от дикой боли в животе.
- Марк, сходи за медсестрой, быстрее! – взволнованно выкрикнула химичка, набирая в телефоне номер экстренной службы.
Через три минуты в класс вбежала медсестра.
- Нужно что-то от живота! – всполошились одноклассницы.
- Нельзя! Смажется клиническая картина! – рявкнула медсестра на девчонку, что лезла под руку. – Нужна скорая.
- Я вызвала! – сообщила учительница.
Женщина в белом халате, склонившись над девушкой, спросила:
- Как тебя зовут?
- Лена.
- Лена, ляг ровно, мне нужно пальпировать живот.
- Не могу-у-у-у!
- Постарайся.
- Тут болит?
- Да.
- А тут? – она нажала в другом месте.
- Ай! Везде болит.
- Ну что там? – вмешалась химичка.
- Похоже на аппендицит. А может, и перитонит. Нужно в больницу её срочно.
Скорая приехала быстро.
Лену загрузили и увезли. Но уже по дороге ей вдруг стало легче.
В больнице у нее взяли анализы, осмотрели и оставили на ночь для контроля.
- Врачи говорят гормональный сбой или стресс, — шептала мать, гладя ее по голове. - Ой, что у тебя с волосами? Рукой провела и целый клок сняла. Видимо, правда гормоны.
Несколько дней после произошедшего всё было хорошо. Но потом начались обмороки, опускалось давление, поднималась температура – всё время что-то новое.
И Лену положили на обследование.
Навещать её можно было только в приёмные часы.
Светлана Ивановна, как человек ответственный, всегда приходила немного заранее. Садилась напротив регистратуры, ждала, когда позволят войти.
- Вы к дочке? – спросила старушка, подсаживаясь рядом.
Мама Лены кивнула.
- А я к внучке, - сказала она, доставая спицы и пряжу. – Ох, глаза и руки уже не те, но потихоньку, потихоньку…
- Что с вашей внучкой?
- После операции восстанавливается. Киста была, вовремя заметили.
- А нам никак диагноз не могут поставить. То одно, то другое. Уже думаю деньги собирать, за границу везти. Может, там что найдут, раз тут всё никак…
- То одно, то другое, -задумчиво протянула старушка. – Будь мы в моей деревне, сказала бы, что порча это. Но сейчас в городе в это не особо-то верят.
Светлана, до того слушавшая болтовню бабушки отстраненно, повернулась к ней.
- Порча?
- А как же. Она, родимая. Пока по врачам ходят, она и разрастается, а потом уж не снять…
Света почувствовала, как к горлу подступает комок.
- Так и что делать? Если порча?
- К ведунье ехать надо. Да поскорее.
- Мне бы адрес где-то узнать. Лену завтра выписывают…
- Так это я подскажу…
***
Хмурые тучи опускались всё ниже, никак не желая пролиться дождём. В лесу было неуютно и сыро. С еловых веток сорвались капли и упали Светлане Ивановне за шиворот. Она поёжилась от холода. Бесконечная тропа всё бежала и бежала вперёд. Позади плелась недовольная дочь. Если бы не ребёнок, давно бы уже развернулась и потопала назад. Избушка, о которой говорила бабка, всё не показывалась, и Света начала подозревать, что перепутала место. «Мало ли сколько в округе скрученных сосен, лесных озёр и деревянных мостков через ручей. Что уж говорить о зарослях шиповника! Без листвы все кусты – одинаковые».
Светлана Ивановна опустила голову, размышляя, не будет ли вернее уйти сейчас, пока не зашли слишком глубоко в лес.
- Это что за развалюха? – спросила Лена, и мать подняла голову.
Небольшой домишко с печной трубой, торчащей из поросшей мхом крыши вовсе не выглядел разваливающимся. Старый, но крепкий.
Дверца скрипнула, открываясь.
- С утра вас жду, проходите, - сказала женщина в белом платке.
Света переглянулась с дочерью.
- Ну пойдём, зря приехали что ли?
Лена первой поднялась и шагнула через порог. Осмотрелась, кривя недовольно личико.
Мать тоже вошла, прикрыв за собой двери.
- Нравится с магией играть? – спросила Агафья в лоб.
- Не знаю, о чём вы! – огрызнулась Лена.
Света тут же оттеснила дочь, заслоняя собой, будто хотела защитить.
- Вы всё неправильно поняли. На дочке порча, - начала объяснять она и смутилась. - По крайней мере так сказала одна бабушка в больнице. Вроде бы… По крайней мере врачи не знают, что с ней. Волосы лезут, кожа вон испортилась, то одно болит, то другое. Скорая уже наш адрес наизусть выучила. Шутят, что на всякий случай будут заезжать по дороге.
- Агафья кивнула, достала свечу, зажгла и повела ею перед лицом девочки, что-то тихо нашёптывая под нос. Огонь затрещал, воск заплакал.
- Да, и вправду порча.
Мать ахнула.
- Ой-ой-ой, что делать-то теперь? И у какой же гадины на ребёнка рука поднялась?
- Сейчас сама всё увидит.
Агафья достала медную чашу, налила из кувшина воды, расставила свечи.
Казалось, не смотря на дёргающиеся огоньки, света в доме стало меньше. Ведунья водила руками над водой, приговаривая что-то.
Свете было не по себе.
Только Лена выглядела безучастной, безразличной. Она брезгливо оглядывала старую мебель и посуду, травы, подвешенные на верёвочках, баночки на полках.
- Теперь подойди и смотри в воду, пока отражение не начнёт меняться.
Лена лениво подошла, села на табурет, наклонилась над водой. Агафья продолжала читать.
Светлане Ивановне показалось, что по полу прошло движение воздуха. Что-то заскреблось в углу прямо за спиной. Света шагнула в сторону, озираясь. Ей показалось, будто тени растянулись, став неестественно длинными. Пытаясь понять, не привиделось ли ей, что одна из теней прыгнула в сторону, она пропустила момент, когда дочь напряглась и отпрыгнула от воды.
- Что это?! – заверещала она.
- Это то, что случается с девочками, что балуются приворотами, - сказала Агафья.
Мать Лены тут же встрепенулась.
- Что? Что ты там видела?
- Ничего, - буркнула дочь.
Света развернулась к Агафье.
- Вы же сказали, что это порча!
- Чтобы люд портить, любовные привороты делать – на то разрешение от Сил нужно. А если без разрешения ради корысти что хочешь творишь – без наказания не уйдёшь, - поучала Агафья, глядя Лене прямо в глаза. – Перед подружками захотела покрасоваться? За такое Высшие Силы наказывают. Наделала приворотов – получишь порчу. Или подарочки глаза застят?
- Вам-то какое дело? Вы – старая! На вас, наверное, и не смотрит никто!
- Лена!
- Да парни же сами всех используют! Лев сказал Василисе, что любит, а сам потом переписку, где она ему в любви признаётся, всему классу разослал. Над ней все смеялись! Матвей вообще девчонок зажимал возле туалета и щупал! А твой любимый учитель литературы… Мы видели, как он целовался с какой-то женщиной! Не с женой! Теперь они все делают только то, что я скажу!
- Лена! – выдохнула мать.
- Что Лена? Что Лена? А папа? Разве он не бросил тебя беременную? Что, так можно делать да? И им за это ничего не будет?
Она выскочила из домика ведуньи, хлопнув дверью. Свечи задрожали.
- Что теперь будет?
Она упала на колени и схватила Агафью за подол.
- Сделайте что-нибудь! Вы же видите! Она не со зла! Она у меня добрая девочка, просто запуталась!
Ведунья заставила её подняться на ноги.
- Идите за дочкой. Подростки действуют сгоряча. Пусть подумает. Когда сама попросится, тогда и возвращайтесь. Пока она решение не примет, помочь ей я не смогу.
Света попятилась, пока не натолкнулась спиной на дверь, а затем опрометью бросилась прочь из дома вслед за дочерью. Нагнала уже у самой дороги.
Лена стояла, грустно глядя под ноги.
- Ты теперь считаешь, что я плохая, да? – спросила она, не поднимая глаз на мать.
- Ну что ты, Леночка, что ты…
- Я отдам все подарки, мам. Мне ведь они правда не нужны. Я просто хотела, чтобы они поняли, как делают девочкам больно, понимаешь?
Света обняла дочь.
- Я знаю, мой зайчик. Но тебе нужно их всех отпустить. Нельзя делать зло во имя добра, понимаешь?
***
Над лесом ветер гнал тучи прочь. Уже сквозь прорехи стали видны голубые заплатки неба.
Агафья гасила свечи, глядя как на землю один за другим падают солнечные лучи.
- Благими намерениями вымощена дорога в ад. Только не каждый замечает, что сам укладывает эти кирпичи.
СЛЕДУЮЩИЙ РАССКАЗ ПРО АГАФЬЮ ТУТ