Налог на образ: бороды, парики и пудра – когда внешность стоила денег
"Встречают по одежке..." – гласит старая пословица. Но история знает времена, когда не только одежка, но и прическа, наличие бороды или даже использование пудры могли стать поводом для пристального внимания фискальных органов. Правители прошлого, в вечном поиске новых источников пополнения казны, порой проявляли удивительную изобретательность, облагая налогами самые неожиданные атрибуты внешности своих подданных. Эти налоги были не просто способом собрать деньги; часто они служили инструментом социальной инженерии, борьбы с инакомыслием или просто отражали причуды монархов.
Пожалуй, самый знаменитый в российской истории налог на внешность – это налог на бороды, введенный Петром I в 1698 году (и окончательно оформленный указами в 1705 и 1715 годах). Цели у царя-реформатора были комплексные. Во-первых, это был элемент его масштабной программы вестернизации России. Петр стремился привить русскому дворянству и горожанам европейские обычаи, а гладко выбритое лицо было одним из символов "цивилизованного" европейца той эпохи, в отличие от традиционной русской бороды, считавшейся символом благочестия и мужественности, особенно в купеческой и крестьянской среде. Во-вторых, налог имел и фискальную цель – пополнить казну, опустошенную Северной войной и масштабными реформами. В-третьих, это был инструмент социального контроля и давления на противников реформ, прежде всего на старообрядцев, для которых ношение бороды было религиозным принципом.
Система налогообложения была дифференцированной. Самые высокие ставки устанавливались для богатых купцов и знати. Дворяне и чиновники, служившие при дворе или в армии, обязаны были брить бороды под угрозой штрафа или даже опалы. Горожане других сословий могли сохранить бороду, уплатив налог. Крестьяне в деревнях от налога освобождались, но при въезде в город должны были платить пошлину за право носить бороду. Для контроля уплаты налога были введены специальные бородовые знаки – металлические жетоны, которые бородач обязан был носить при себе как доказательство уплаты. На одной стороне жетона был изображен нос, губы и борода, на другой – надпись "Деньги взяты" или "Борода – лишняя тягота".
Введение налога вызвало огромное недовольство, особенно среди простого народа и старообрядцев, считавших бритье бороды грехом и знаком отступления от веры предков. Многие предпочитали платить немалые деньги или даже рисковать наказанием, но сохранить свою бороду. Известны случаи, когда старообрядцы, насильно обритые властями, считали себя оскверненными и накладывали на себя епитимью. Петр, однако, был неумолим. Иногда он лично, во время ассамблей, срезал бороды боярам тупыми ножницами, демонстрируя свою решимость. Хотя налог просуществовал довольно долго (окончательно отменен лишь Екатериной II в 1772 году), он так и не принес казне значительных доходов, но остался в истории ярким примером того, как налог может использоваться для принудительной культурной трансформации.
Идея обложить налогом растительность на лице приходила в голову не только Петру I. Английский король Генрих VIII в 1535 году также вводил налог на бороды, размер которого зависел от социального статуса владельца. Мотивы его были, вероятно, чисто фискальными – казна нуждалась в деньгах.
Позже, уже в конце XVIII века (1795 год), в Великобритании во времена премьерства Уильяма Питта Младшего были введены налоги на парики и пудру для волос. В ту эпоху напудренные парики были неотъемлемой частью гардероба аристократов и состоятельных людей обоего пола. Налог задумывался как налог на роскошь, способ заставить богатых раскошелиться на нужды государства (в то время Британия вела войны с революционной Францией). Каждый, кто носил парик или использовал пудру (которую делали из крахмала), должен был покупать специальную лицензию. Этот налог оказался довольно эффективным с фискальной точки зрения, но имел и неожиданный побочный эффект: он способствовал выходу париков и пудры из моды. Люди, не желавшие платить, стали отказываться от этого дорогого и непрактичного аксессуара, переходя на более естественные прически. Так налоговая политика невольно ускорила смену модных тенденций.
Эти примеры показывают, как государство, преследуя свои цели (фискальные, политические, культурные), вторгалось в самую интимную сферу – внешний вид человека, превращая бороду, парик или пудру из личного выбора в объект налогообложения и социального регулирования.
Дышите глубже (и платите больше): налоги на окна, двери и очаги
Другим излюбленным объектом налогообложения для правителей прошлого были не личные атрибуты подданных, а их жилища, точнее – отдельные элементы домов, которые могли служить косвенным показателем благосостояния владельца. Логика была проста: чем больше дом, тем, вероятно, богаче его хозяин. А как оценить размер и "качество" дома, не вторгаясь внутрь и не проводя сложной оценки имущества? Очень просто – посчитать окна, двери или дымоходы! Так родились одни из самых странных и социально несправедливых налогов в истории.
Самым известным примером такого рода является налог на окна, существовавший в Англии и Шотландии (а позже и во всей Великобритании) с 1696 по 1851 год. Он был введен во времена правления Вильгельма III Оранского как альтернатива подоходному налогу, который тогда считался недопустимым вмешательством государства в частную жизнь. Идея была в том, что количество окон в доме напрямую связано с его размером и престижностью, а значит – с достатком владельца. К тому же, посчитать окна снаружи было гораздо проще, чем определить доход человека. Налог был прогрессивным: дома с небольшим количеством окон (до 10, позже порог менялся) освобождались от налога, а за каждое окно сверх установленного лимита взималась плата, причем ставка росла с увеличением числа окон.
Казалось бы, остроумное решение. Но на практике налог на окна имел катастрофические социальные и медицинские последствия. Люди, особенно небогатые, но жившие в домах с большим количеством окон (например, в старых постройках или многоквартирных домах), начали массово закладывать окна кирпичом, чтобы избежать уплаты налога или уменьшить его сумму. Это привело к резкому ухудшению освещенности и вентиляции жилых помещений. Темные, сырые, душные комнаты становились рассадником болезней, особенно туберкулеза и респираторных инфекций. Налог, задуманный как справедливый (богатые платят больше), на деле ударил по здоровью самых бедных слоев населения. Он получил горькое прозвище "налог на свет и воздух" (tax on light and air) и "грабеж средь бела дня" (daylight robbery). Многочисленные протесты и критика со стороны врачей и общественных деятелей в конце концов привели к отмене этого налога в середине XIX века, но шрамы от него – заложенные окна – до сих пор можно увидеть на некоторых старых зданиях в Британии. Похожие налоги на окна существовали и во Франции (1798-1926 гг.).
Еще раньше, в Англии (с 1662 по 1689 год) и во Франции (fouage, существовавший с перерывами со средних веков), был популярен налог на очаги (или дымоходы). Логика была схожей: количество очагов или труб в доме свидетельствует о его размере и, соответственно, о состоятельности хозяина. Однако этот налог также вызывал огромное недовольство. Во-первых, он был регрессивным: бедняк с одним очагом платил столько же, сколько богач с одним (хотя у последнего могло быть больше комнат). Во-вторых, для проверки количества очагов сборщикам налогов приходилось входить в дом, что воспринималось как грубое нарушение частной жизни. В Англии налог на очаги был отменен после Славной революции 1688 года как один из символов тирании Стюартов.
Существовали и другие курьезные налоги на жилище. Например, в Голландии в XIX веке некоторое время существовал налог, зависящий от ширины фасада дома. Это привело к появлению знаменитых узких и высоких амстердамских домов – чем уже фасад, тем меньше налог. В Византии существовал "капникóн" – налог на дым, то есть на сам факт наличия жилого дома с очагом.
Все эти налоги – на окна, очаги, двери, фасады – объединяет одно: попытка государства найти простой и легко администрируемый способ обложить налогом имущество или доход, не прибегая к сложным оценкам. Однако эта простота часто оборачивалась социальной несправедливостью, приводила к абсурдным последствиям (заложенные окна, узкие дома) и вызывала массовое недовольство населения, справедливо видевшего в них не заботу о казне, а притеснение и вмешательство в частную жизнь.
Щитовые деньги и налог на дымоходы: откупиться от долга или роскоши
Помимо налогов на внешность или жилище, фискальная фантазия правителей рождала и налоги, связанные с определенными обязанностями, привилегиями или предметами потребления, которые считались роскошью или даже пороком. Иногда такие налоги были способом заменить одну повинность другой, иногда – попыткой обложить данью определенный образ жизни или вредные привычки.
Ярким примером налога, заменявшего собой обязанность, являются "щитовые деньги" (скутагий, scutagium), широко распространенные в средневековой Англии и других странах Европы. В основе феодальной системы лежала военная служба: рыцарь, получивший землю от сеньора (лена), был обязан являться на войну по его призыву со своим вооружением и отрядом ("копьем"). Однако эта система была не всегда удобна. Королям часто требовалась не краткосрочная феодальная служба (обычно 40 дней в году), а длительные кампании, или же им нужны были деньги для найма профессиональных солдат. Поэтому возникла практика замены личной военной службы денежным взносом – скутагием. Рыцарь мог "откупиться" от похода, заплатив королю определенную сумму, на которую тот мог нанять воина вместо него.
Изначально эта система была взаимовыгодной: рыцари, не желавшие воевать или занятые управлением своими поместьями, могли избежать обременительной службы, а короли получали деньги для формирования более профессиональной и послушной армии. Однако со временем короли (особенно английские монархи вроде Иоанна Безземельного в начале XIII века) начали злоупотреблять скутагием, требуя его уплаты даже тогда, когда реальной войны не велось, или произвольно повышая ставки. Это вызывало резкое недовольство баронов и рыцарства и стало одной из причин конфликтов, приведших к подписанию Великой хартии вольностей в 1215 году, которая ограничивала право короля взимать скутагий без согласия "общего совета королевства". Тем не менее, скутагий как форма налога просуществовал еще долго, отражая постепенный переход от феодального ополчения к наемным и регулярным армиям. Его можно считать своего рода историческим "налогом на трусость" или, точнее, налогом на нежелание исполнять воинский долг.
Другой тип налогов был направлен на предметы роскоши или "вредные" привычки. Эта практика предвосхищает современные акцизы. Еще в Древнем Риме существовали налоги на предметы роскоши, импортируемые с Востока. В средневековой Европе и позже объектами налогообложения становились игральные карты, кости, дорогие ткани (шелк, бархат), специи, вино, пиво, табак.
Например, в Англии XVII века был введен уже упоминавшийся налог на дымоходы, который можно рассматривать и как налог на жилище, и как налог на определенный уровень комфорта (наличие камина). Он был крайне непопулярен из-за необходимости инспекций внутри домов и был отменен. В России Петр I, помимо бороды, вводил налоги на дубовые гробы (считавшиеся роскошью), на гербовую бумагу, на частные бани.
Иногда налоги приобретали откровенно курьезный характер. Например, в Англии в конце XVII – начале XVIII века существовал налог на шляпы. В 1784 году в той же Британии ввели налог на кирпичи, что привело к тому, что производители стали делать кирпичи большего размера, чтобы уменьшить их количество (и, соответственно, налог) на единицу кладки. В Пруссии XVIII века Фридрих Великий пытался ввести налог на кофе, чтобы стимулировать потребление цикория и пива, но эта мера оказалась крайне непопулярной.
Все эти налоги, будь то "щитовые деньги", налог на дымоходы, карты или кофе, отражают стремление государства контролировать не только экономику, но и образ жизни своих подданных, поощряя или наказывая определенные виды поведения или потребления. И хотя многие из этих налогов кажутся нам сегодня странными или несправедливыми, они являются важной частью истории фискальной политики и показывают, на какие ухищрения порой шли правители, чтобы наполнить казну или перекроить общество по своему усмотрению.
От души до тени: самые невероятные налоговые фантазии правителей
История налогообложения знает примеры, которые поражают воображение своей экстравагантностью, цинизмом или просто абсурдностью. Кажется, что фискальная фантазия правителей порой не знала границ, и объектом налогообложения могло стать буквально все – от души человека до его тени. Эти курьезные налоги часто были недолговечны и вызывали особое возмущение, но они ярко характеризуют нравы и изобретательность (или отчаяние) властей предержащих.
Пожалуй, одним из самых известных примеров "необычного" налога является налог на общественные уборные, введенный римским императором Веспасианом (правил в 69-79 гг. н. э.). Веспасиан, пришедший к власти после гражданской войны и унаследовавший пустую казну, искал любые способы пополнить бюджет. Он обложил налогом сборщиков мочи (fullones), которые собирали ее в общественных туалетах Рима для использования в своем ремесле (моча, содержащая аммиак, применялась для очистки и отбеливания шерсти). Когда сын Веспасиана, Тит, упрекнул отца за столь "неблагородный" налог, император, по преданию, поднес к его носу монету, полученную от этого налога, и спросил, пахнет ли она. Получив отрицательный ответ, Веспасиан произнес фразу, ставшую крылатой: Pecunia non olet – "Деньги не пахнут". Этот налог – яркий пример римского прагматизма, готового извлекать доход даже из самых малопочтенных источников.
В России Петр I, помимо уже упомянутых налогов на бороды, бани и гробы, ввел в 1718 году подушную подать. Это был прямой налог, взимавшийся не с земли или хозяйства, а с каждой "души" мужского пола (крестьян и посадских людей), независимо от возраста и трудоспособности. Переписи населения ("ревизии душ") проводились для учета налогоплательщиков. Подушная подать стала основным прямым налогом в России почти на полтора столетия (до 1887 года) и была тяжелым бременем для податного населения. Хотя формально объектом была "душа", фактически это был налог на само существование человека определенного сословия.
История знает и другие попытки обложить налогом нематериальные или неотъемлемые атрибуты человека. В Древнем Риме во времена Августа существовал налог на безбрачие и бездетность (lex Papia Poppaea, 9 г. н. э.), призванный стимулировать рождаемость среди римской знати. Холостяки и бездетные пары облагались дополнительными налогами и ограничивались в правах наследования. Попытки ввести налог на холостяков предпринимались и в других странах в разные эпохи, но обычно без особого успеха.
Существуют легенды (хотя их достоверность часто сомнительна) и о совсем уж экзотических налогах. Например, иногда упоминается налог на трусость, якобы существовавший в Англии помимо скутагия и взимавшийся с рыцарей, не проявивших достаточной храбрости в бою. Исторических подтверждений этому, однако, нет. Рассказывают также о налоге на тень (якобы в Византии или других восточных странах) или даже налоге на воздух. Скорее всего, это фольклорные мотивы, отражающие народное возмущение чрезмерными поборами и самодурством властей, но они хорошо передают атмосферу, когда кажется, что правители готовы обложить данью все, что движется и дышит.
Иногда налоги использовались как инструмент социального контроля или дискриминации. Например, в некоторых странах существовали особые налоги для определенных религиозных или этнических меньшинств (как джизья – подушный налог для иноверцев в мусульманских странах, или особые налоги на евреев в средневековой Европе). Введение налогов на определенные виды деятельности или развлечений (театры, азартные игры) также могло преследовать не только фискальные, но и морально-воспитательные цели (с точки зрения властей).
История необычных налогов – это не просто собрание курьезов. Она показывает, насколько изобретательным может быть государство в изыскании средств, насколько тесно фискальная политика переплетена с политикой социальной, культурной и даже религиозной. Она демонстрирует вечный конфликт между интересами казны и интересами подданных, между стремлением власти к контролю и желанием людей сохранить свою свободу и частную жизнь. И хотя налоги на бороды, окна или души остались в прошлом, сама идея использования налогов не только для пополнения бюджета, но и для регулирования поведения граждан, жива и поныне в виде акцизов, экологических сборов и других современных фискальных инструментов. Деньги по-прежнему "не пахнут", а фантазия налоговых органов, похоже, неисчерпаема.