Через тридцать четыре года Антон Сергеевич Крылов понял, что ненавидит хризантемы. Хризантемы и сиреневую помаду своей жены. И, пожалуй, ее новые серьги с изумрудами — те самые, которые он не покупал.
Кто принес их ей — он не знал. Да и с чего вдруг жене, которая десять лет покупала бижутерию на распродажах, кто-то подарил изумруды?
— Антон, дорогой, — нарочито ласково прощебетала супруга, — у нас всё в порядке? — Варвара улыбалась так, словно это он, а не она скрывал что-то важное.
— Да, в полном, — Антон раздраженно захлопнул ноутбук. Рабочий день закончился паршиво — тендер слили конкурентам. А дома его, как обычно, не ждало ничего хорошего, кроме молчаливого неодобрения тещи, сидящей в углу гостиной с планшетом.
— Мама, ты опять смотришь эти свои сериалы? — поинтересовалась Варвара.
Зинаида Петровна недовольно поджала губы:
— Я новости читаю. Врать не буду — картина удручающая. А вы тут… — она многозначительно замолчала.
Антон поморщился. Зинаида Петровна жила с ними уже полгода. Шесть месяцев бесконечных комментариев, замечаний и неодобрительных взглядов. На Антона, на внука-подростка, на собаку породы джек-рассел, которую Зинаида Петровна называла не иначе как «эта ваша мелкая пружина на ножках».
— Да, я уже почти догадываюсь, какой эпитет вы припасли на сегодня, Зинаида Петровна, — не сдержался Антон. — «Бездари»? «Транжиры»? Или что-то новенькое?
Теща ядовито улыбнулась:
— Транжиры — это слишком мягко, Антон. Я бы сказала — прожигатели жизни.
Варвара вздохнула:
— Может, хватит вам обоим?
Входная дверь хлопнула. Кирилл, их пятнадцатилетний сын, вошел в квартиру с двумя друзьями, шумно обсуждая очередную компьютерную игру.
— Пап, можно Димон и Леха останутся у нас? Новое дополнение вышло, мы хотели...
Антон открыл рот, чтобы ответить, но его опередила Зинаида Петровна:
— Какие еще друзья? Я позавчера генеральную уборку сделала! А эти двое с ботинками сорок пятого размера мне тут будут топтаться?
Кирилл замер, покраснев до корней волос.
— Бабуль, но...
— Но-но-но, — передразнила Зинаида Петровна. — В моем доме гостями будут только те, кого я позову — заявила теща.
— В вашем доме? — переспросил Антон.
Тишина, повисшая в прихожей, была такой густой, что, казалось, ее можно было резать ножом.
Друзья Кирилла неловко переминались с ноги на ногу.
— Ладно, Кир, мы пойдем, — пробормотал один из них.
Когда дверь за ними закрылась, Кирилл рванул в свою комнату, а Варвара укоризненно взглянула на мать:
— Мама, как ты могла?
— А что такого? — Зинаида Петровна пожала плечами. — Кому-то в этом доме надо порядок наводить. Если не твой муж, так хоть я.
Антон почувствовал, как что-то внутри него ломается.
— Съехать? — Варвара нервно теребила прядь волос. — Ты в своем уме? У нас ипотека еще три года, ребенок-подросток...
— И твоя мать, которая считает, что этот дом принадлежит ей. — Антон смотрел в окно, где падал первый снег. — Шесть месяцев, Варя. Шесть месяцев я терплю. Ты обещала, что это временно.
— А куда мне ее девать? У нее квартиру затопили соседи...
— Ремонт должны были закончить еще два месяца назад.
Варвара отвела взгляд:
— Там... возникли сложности.
— Какие еще сложности? — Антон развернулся к жене.
— Мама решила сделать перепланировку. Нужно согласовать с БТИ, получить разрешение...
— И когда ты собиралась мне об этом сказать?
Варвара молчала.
— Прекрасно, — Антон покачал головой. — Знаешь, я вот думаю... Эти сережки... Их тебе мать подарила?
Рука Варвары инстинктивно потянулась к уху.
— Какая разница? Это просто сережки.
— С настоящими изумрудами, Варя. Это не «просто».
— Не все измеряется деньгами, Антон.
— Да, но твоя мать почему-то считает необходимым швыряться ими, пока живет на нашем содержании и оскорбляет меня в моем же доме!
Варвара закусила губу:
— Она не...
Дверь в комнату распахнулась без стука. Зинаида Петровна стояла на пороге с тем самым выражением лица, которое Антон про себя называл «святая инквизиция».
— Неприлично кричать, Антон Сергеевич. Кирилл все слышит.
— Вот уж от кого не ожидал лекций о приличиях, — процедил Антон.
— Мама, мы разговариваем, — Варвара потерла виски.
— Я вижу. На весь дом разговариваете. — Зинаида Петровна поправила идеально уложенную прическу. — Мне нужны деньги на такси. Я еду к Людмиле Аркадьевне на день рождения.
— В прошлый раз вы вернулись в три часа ночи и звонили в дверь, потому что «не хотели нас будить своими ключами», — напомнил Антон.
— Я не думала, что в приличной семье нужно отчитываться за каждый свой шаг.
Антон молча достал кошелек, вытащил пятитысячную купюру и протянул теще.
— Благодарю, — холодно кивнула Зинаида Петровна и вышла, аккуратно закрыв за собой дверь.
Варвара вздохнула:
— Антон, ну потерпи еще немного. Ради меня.
Антон посмотрел на жену долгим взглядом:
— Сколько, Варя? Еще полгода? Год? Пять лет? Она не уедет, пока мы не выставим ее вон. И хуже всего, что ты это знаешь.
У Павла Геннадьевича Мартынова, старого друга Антона, была квартира в соседнем районе. Маленькая, но своя. И главное — без Зинаиды Петровны.
— Значит, съехал всё-таки? — Павел разлил виски по стаканам. — Я тебя понимаю. Моя бывшая теща была той еще фурией.
Антон задумчиво посмотрел на янтарную жидкость:
— Я не ушел от Вари. Я просто взял паузу.
— Ну да, ну да, — хмыкнул Павел. — То же самое я говорил своей первой жене. А потом — второй.
— У меня сын, Паш.
— Который, насколько я понимаю, сейчас полностью под влиянием бабули.
Антон поморщился и залпом выпил виски:
— Кирилл не разговаривает со мной уже неделю. Считает, что я предал их с матерью.
— А ты?
— А я считаю, что если бы остался, то либо прибил бы тещу, либо сам повесился. — Антон невесело усмехнулся. — Знаешь, что эта старая карга сделала, когда узнала, что я съехал? Занялась... благотворительностью. Заставила Варю отдать всю мою одежду в какой-то приют. Мол, раз ушел, значит, вещи не нужны.
Павел сочувственно покачал головой.
— Слушай, а что с квартирой тещи? Она правда делает ремонт?
Антон горько рассмеялся:
— Я съездил посмотреть. Там давно всё в порядке. Зинаида Петровна сдает ее какой-то семейной паре.
— И Варя знала?
— Конечно. — Антон потер лицо руками. — Они обе знали. Мы с Варей последние три года жили как соседи по общежитию. Но я думал... может, это временно, может, мы переживем этот период. А теперь я думаю, что это я был временным в их жизни. Просто удобный банкомат, не более.
— И что ты будешь делать?
Антон пожал плечами:
— Работать. Платить алименты. Пытаться наладить отношения с сыном, если Зинаида Петровна позволит.
Телефон завибрировал. Антон взглянул на экран и нахмурился:
— Варя. В третий раз за вечер.
— Может, случилось что-то?
Антон неохотно взял трубку:
— Да, Варя?
Голос жены был странно напряженным:
— Антон, ты можешь приехать? Кирилл...
— Что с ним? — Антон немедленно выпрямился.
— Он пропал. Ушел после ссоры с мамой и не вернулся.
Антон приехал через тридцать минут. Варвара открыла дверь, бледная и осунувшаяся.
— Что случилось?
— Они поругались, — Варвара нервно заламывала руки. — Мама хотела, чтобы Кирилл поехал с ней на дачу, помог открыть сезон. А он отказался, сказал, что у него контрольная на следующей неделе, надо готовиться.
— Это всё?
Варвара отвела глаза:
— Мама назвала его лентяем... сказала, что он весь в тебя.
Антон стиснул зубы:
— И?
— Кирилл сказал, что лучше быть как ты, чем как она. И ушел. Это было пять часов назад. Он не отвечает на звонки.
— Ты звонила его друзьям?
— Я не знаю их номеров!
— Господи, Варя, — Антон покачал головой. — У тебя пятнадцатилетний сын, а ты не знаешь, с кем он общается?
В проеме двери гостиной появилась Зинаида Петровна:
— Явился, не запылился. Бросил семью, а теперь возвращаешься как ни в чем не бывало?
Антон проигнорировал ее:
— Варя, у Кирилла есть любимые места? Где он может быть?
— Я не знаю! — В голосе Варвары звучала паника. — Клуб робототехники, может быть? Или этот их компьютерный центр?
— Они закрыты в это время, Варя. — Антон достал телефон. — У меня есть номера его друзей. Сейчас обзвоню.
Зинаида Петровна фыркнула:
— Конечно. Ты же у нас образцовый отец.
Антон набрал номер Димона, того самого парня, которого Зинаида Петровна не пустила в дом. После третьего гудка мальчик взял трубку.
— Дима, привет, это Антон Сергеевич, отец Кирилла. Кирилл с тобой?
— Нет, дядь Антон. Он написал, что поругался с бабушкой, но не сказал, куда пошел.
— Спасибо. Если свяжется с тобой, скажи, чтобы позвонил мне или матери, хорошо?
Антон обзвонил еще троих друзей Кирилла, но никто его не видел.
— Думай, — пробормотал он сам себе. — Куда может пойти подросток, который расстроен и зол?
И тут его осенило:
— Варя, ключи от машины!
Старый гаражный кооператив находился в десяти минутах езды от их дома. Антон унаследовал гараж от отца и раньше часто брал туда Кирилла, когда тот был маленьким. Они вместе возились со старым мотоциклом «Ява», оставшимся от деда Антона.
Когда Кирилл пошел в школу, эти поездки стали реже. А последние пару лет они и вовсе прекратились — у Антона не хватало времени, да и Варвара считала, что сыну пора «заниматься чем-то более серьезным».
Антон припарковался возле ворот кооператива и, показав пропуск сторожу, быстрым шагом направился к своему гаражу.
Сердце грохотало в груди, когда он открывал замок. Если он ошибся, если Кирилла здесь нет...
Дверь со скрипом отворилась. В тусклом свете единственной лампочки Антон увидел своего сына, сидящего на полу возле старого мотоцикла. Рядом валялись инструменты.
— Кирилл?
Мальчик вздрогнул и поднял заплаканное лицо:
— Пап?
Антон медленно вошел в гараж:
— Мама волнуется. Ты не отвечаешь на звонки.
— Телефон разрядился. — Кирилл шмыгнул носом и вытер глаза рукавом. — Как ты меня нашел?
— Вспомнил, что мы любили здесь бывать. — Антон присел рядом с сыном. — Что случилось?
— Не хочу возвращаться домой. — Кирилл смотрел в пол. — Не хочу видеть бабушку. Она... она все испортила. Ты ушел из-за нее. Мама стала какой-то... не такой. Всё изменилось.
Антон положил руку на плечо сына:
— Я ушел не от тебя, Кир. И даже не от мамы...
— Знаю. От бабушки. — Кирилл посмотрел на отца покрасневшими глазами. — Пап, можно я буду жить с тобой?
Сердце Антона сжалось.
— Не думаю, что это возможно, сынок.
— Почему? Тебе что, лучше одному?
— Нет, конечно нет. Просто... есть юридические моменты. Твоя мама не согласится.
— А если я сам захочу?
— В пятнадцать лет твоего желания, к сожалению, недостаточно. — Антон вздохнул. — Но мы можем проводить больше времени вместе. Я могу забирать тебя на выходные...
— Если бабушка разрешит, — горько сказал Кирилл.
Антон стиснул зубы. Мальчик был прав.
— Кир, нам нужно возвращаться. Мама с ума сходит от беспокойства.
— А бабушка?
— Бабушка тоже...
— Нет, — Кирилл покачал головой. — Она не волнуется. Она злится. Потому что я ее ослушался. Потому что я не хочу быть таким, как она хочет. Она говорит, что мы с тобой — одного поля ягоды. Что мы слабаки.
Антон на несколько секунд прикрыл глаза. Потом решительно встал:
— Давай, пойдем.
— Куда?
— Домой.
— Но...
— Поверь мне, Кир. Всё будет хорошо.
Когда они вернулись, Варвара бросилась обнимать сына:
— Слава богу! Где ты был?
Зинаида Петровна стояла, скрестив руки на груди:
— Опять твои фокусы, Кирилл? Мы битый час не можем дозвониться, а ты...
— Зинаида Петровна, — прервал ее Антон, — нам нужно поговорить. Сейчас.
Голос Антона звучал так твердо, что теща на мгновение растерялась. Варвара удивленно моргнула.
— Кир, иди в свою комнату, — мягко сказал Антон. — Поставь телефон на зарядку. Я скоро зайду к тебе.
Когда Кирилл ушел, Антон повернулся к Зинаиде Петровне:
— Завтра вы съезжаете.
— Что? — теща задохнулась от возмущения. — Да как ты...
— У вас есть своя квартира. Она в полном порядке. Вы сдаете ее и живете за наш счет, отравляя жизнь моему сыну. Этому пришел конец.
Зинаида Петровна побагровела:
— Варвара! Ты слышишь, что он несет?
Варвара переводила взгляд с матери на мужа:
— Антон, давай не будем...
— Не будем что, Варя? Говорить правду? — Антон смотрел жене прямо в глаза. — Скажи, ты знала, что твоя мать сдает свою квартиру?
Варвара молчала.
— Так я и думал. — Антон покачал головой. — Ты выбрала сторону в этой войне, Варя. И это была не моя сторона. Не сторона нашей семьи.
— Какая еще война? — Варвара нервно облизнула губы. — Антон, ты преувеличиваешь...
— Я? — Антон горько усмехнулся. — Спроси своего сына, что он думает. Спроси, как он себя чувствует в собственном доме. Спроси, почему он решил сбежать и спрятаться в гараже, вместо того чтобы вернуться домой.
Варвара побледнела.
— Это всё твое влияние, — прошипела Зинаида Петровна. — Ты настраиваешь мальчика против собственной бабушки!
— Мне не нужно ничего делать, — спокойно ответил Антон. — Вы прекрасно справляетесь сами. Итак, завтра вы съезжаете. Или съезжаю я, и забираю с собой Кирилла.
— Ты не можешь этого сделать! — воскликнула Варвара. — Суд никогда...
— Суд, Варя? — Антон посмотрел на жену с недоумением. — Ты действительно хочешь довести дело до суда?
— Он блефует, — фыркнула Зинаида Петровна. — Никакой суд не отдаст ребенка отцу, который бросил семью.
— Я записывал наши разговоры последние полгода, — тихо сказал Антон. — Все ваши угрозы, оскорбления, манипуляции. И у меня есть свидетельства того, что вы намеренно изолировали Кирилла от его друзей, контролировали каждый его шаг, пытались настроить против отца. Как вы думаете, суд это оценит?
Зинаида Петровна сменилась в лице.
— Ты... записывал нас?
— Да. На всякий случай. И правильно сделал. — Антон достал телефон. — Шантаж, угрозы, психологическое давление — всё здесь. И то, как Кирилл сегодня рыдал в гараже, говоря, что ненавидит возвращаться домой — тоже записано.
Варвара опустилась на стул.
— Зачем, Антон? Мы же семья...
— Именно, Варя. Мы — семья. Ты, я и Кирилл. А твоя мать превратила нашу жизнь в ад. И ты позволила ей это сделать. — Антон сделал паузу. — Так что выбирай. Либо завтра к вечеру Зинаида Петровна съезжает в свою квартиру, либо я подаю на развод и раздельное проживание с Кириллом у меня.
— Варя, не слушай его, — Зинаида Петровна схватила дочь за руку. — Он просто запугивает тебя!
Варвара вырвала руку и впервые за весь разговор посмотрела на мать:
— Это правда, что ты сдаешь квартиру?
Зинаида Петровна открыла рот и закрыла. Потом вздернула подбородок:
— Да, сдаю. И что? Это мое право. Я заслужила немного комфорта на старости лет.
— За счет моей семьи? — тихо спросила Варвара.
— Ты — моя семья! А этот... — Зинаида Петровна кивнула в сторону Антона, — этот никогда не был достоин тебя!
— Кто это решил, мама? Ты? — Варвара вдруг выпрямилась. — Ты решила, кто меня достоин, с кем я должна быть счастлива, как я должна воспитывать своего сына?
— Ты сама не знаешь, чего хочешь! — отрезала Зинаида Петровна. — Всегда была наивной девочкой. А я защищаю твои интересы.
— От кого, мама? От любящего мужа и отца моего ребенка?
Зинаида Петровна поджала губы:
— Брак — это не сказка, Варвара. Это контракт. И твой муж оказался никчемным партнером. — Она повернулась к Антону: — Уволился из крупной компании, чтобы открыть свою фирму. И что? Где обещанные миллионы? Где дачи и машины? А я хотела для дочери лучшего!
— Так вот в чем дело? — Антон покачал головой. — Я недостаточно богат для вас?
— Ты недостаточно амбициозен, — отрезала Зинаида Петровна. — И мой внук пошел в тебя, такой же мечтатель без стержня.
Варвара медленно подошла к матери:
— Завтра ты уедешь, мама. И, пожалуйста, верни ключи от нашей квартиры.
Зинаида Петровна открыла рот от изумления:
— Ты... ты выбираешь его?
— Я выбираю свою семью, — спокойно ответила Варвара. — Мой дом, моего мужа, моего сына. И в моем доме гостями будут только те, кого я позову. И только на то время, которое я определю.
Это была ее собственная фраза, но в устах дочери она прозвучала как пощечина. Зинаида Петровна сжала губы в тонкую линию.
— Ты пожалеешь об этом, Варвара.
— Может быть. Но не сегодня, — Варвара отошла к мужу и взяла его за руку. — Антон, пойдем к Кириллу. Нам всем нужно поговорить. Как семье.
Уже в дверях спальни Антон обернулся. Зинаида Петровна стояла посреди гостиной, сгорбившись и внезапно постарев лет на десять. На мгновение ему стало жаль ее. Женщину, у которой в жизни, видимо, не было ничего, кроме дочери. Которая так и не нашла свое счастье и пыталась построить его за счет других.
Потом он закрыл дверь. У него была своя семья. И от него зависело, будет ли в ней цвести любовь или прорастет чертополох обид и претензий. А хризантемы... Что ж, возможно, он больше никогда их не увидит.
Кирилл сидел на кровати, обхватив колени руками. Когда родители вошли, он вскинул настороженный взгляд.
— Всё хорошо, сынок, — сказал Антон, садясь рядом с ним. — Бабушка завтра уезжает.
— Правда? — Кирилл недоверчиво переводил взгляд с отца на мать.
— Правда, — Варвара присела с другой стороны. — И папа возвращается домой. Если, конечно, захочет.
Антон встретился глазами с женой. В её взгляде читалась надежда и раскаяние.
— Захочет, — уверенно сказал Кирилл, обнимая отца. — Правда, пап?
Антон обнял сына и протянул руку Варваре:
— Да, я возвращаюсь. Мы справимся. Вместе.
Прошел год.
Кирилл с грохотом влетел в квартиру, размахивая какой-то бумагой:
— Пап! Мам! Смотрите!
Антон оторвался от ноутбука, а Варвара выглянула из кухни, вытирая руки полотенцем.
— Меня взяли! — Кирилл сиял, как новенькая монета. — Я прошел отбор в инженерную школу! Представляете?
— Кир, это же... — Антон поднялся навстречу сыну. — Это же потрясающе!
Варвара подошла к ним, вглядываясь в бумагу с логотипом престижной школы робототехники.
— Двухгодичная программа... стажировки в технологических компаниях... — она читала, и ее глаза расширялись. — Сынок, ты молодец!
— Пап, это ты молодец, — серьезно сказал Кирилл. — Если бы ты тогда не настоял, если бы не забрал меня в гараж и не показал, как круто можно работать руками...
Антон смущенно потрепал сына по плечу:
— Это всё твои мозги и упорство, Кир.
— И отцовский характер, — добавила Варвара с улыбкой.
Идиллию прервал телефонный звонок. Варвара взглянула на экран и помрачнела:
— Мама...
Кирилл и Антон переглянулись. За прошедший год Зинаида Петровна несколько раз пыталась восстановить прежнее влияние на дочь, но Варвара держалась стойко. Редкие встречи проходили на нейтральной территории и длились не больше часа.
Варвара вздохнула и ответила:
— Да, мама... Нет, сегодня не получится... Потому что у нас семейный праздник, Кирилл поступил в инженерную школу.
Пока Варвара разговаривала, Антон смотрел на нее с теплотой. Она изменилась за этот год. Стала увереннее, спокойнее. Перестала красить губы сиреневой помадой и сменила прическу. И самое главное — научилась говорить «нет» своей матери.
— В следующую субботу? — Варвара посмотрела на календарь. — Да, думаю, я смогу. Одна? Но... хорошо, я поняла.
Когда она повесила трубку, Антон вопросительно поднял бровь.
— Она хочет, чтобы я пришла к ней. Одна. Говорит, у нее что-то важное.
— Опять начинается? — Антон нахмурился.
— Не думаю. — Варвара покачала головой. — Она звучала... не так, как обычно. Не требовательно. Скорее... устало.
— А у вас, кстати, годовщина скоро, — вдруг заметил Кирилл, разглядывая настенный календарь. — Шестнадцать лет, да?
Антон кивнул:
— Через три недели.
— Круто, — Кирилл задумчиво почесал нос. — А можно я приглашу Машу на ужин? Ну, типа, отметим вместе?
Варвара и Антон снова переглянулись. Маша, одноклассница Кирилла, стала частой гостьей в их доме за последние пару месяцев.
— Конечно, Кир, — улыбнулась Варвара. — Мы будем рады.
Когда Кирилл, ухмыляясь, упорхнул в свою комнату, Антон обнял жену:
— Кажется, у нашего сына первая любовь.
— Уже не первая, — загадочно улыбнулась Варвара. — Я нашла в его столе стихи, посвященные какой-то Алине. Датированы прошлым летом.
— И ты молчала? — с шутливым упреком спросил Антон.
— У мужчин должны быть свои секреты. — Варвара погладила его по щеке. — Даже если этому мужчине пятнадцать.
Антон притянул ее к себе и тихо сказал:
— Спасибо, Варя.
— За что?
— За то, что выбрала нас. Тогда, год назад. За то, что нашла в себе силы.
Варвара прильнула к нему:
— Знаешь, иногда нужно потерять что-то, чтобы понять его ценность. Я почти потеряла тебя. Нас. Нашу семью. — Она помолчала. — И только тогда поняла, что именно здесь, с вами, мой настоящий дом.
Квартира Зинаиды Петровны изменилась. Исчезли громоздкие старые шкафы, тяжелые шторы уступили место легким занавескам, а на месте пыльного ковра теперь был светлый паркет.
— Сделала ремонт? — Варвара оглядывалась с удивлением.
— Да, — Зинаида Петровна выглядела непривычно скромно в простом домашнем платье. — Решила, что пора меняться. Чай будешь?
Они сидели на кухне, и Варвара не могла отделаться от ощущения, что перед ней не ее властная, всегда уверенная в своей правоте мать, а какая-то другая, незнакомая женщина.
— Мама, что случилось? — наконец спросила она. — Ты не похожа на себя.
Зинаида Петровна отставила чашку:
— Я была у врача, Варя. У меня нашли... — она запнулась, — в общем, мне нужно лечение. Серьезное.
Варвара почувствовала, как холодеет внутри:
— Насколько серьезное?
— Достаточно, чтобы заставить меня пересмотреть свою жизнь. — Зинаида Петровна горько усмехнулась. — Знаешь, когда тебе говорят, что счет идет на месяцы, а не на годы, многие вещи вдруг перестают быть важными.
Варвара побледнела:
— Мама...
— Нет, не надо жалости, — Зинаида Петровна решительно покачала головой. — Я не за этим тебя позвала. Я хотела... извиниться. Перед тобой. Перед Антоном, если он когда-нибудь захочет меня видеть. Перед Кириллом.
Варвара молчала, не зная, что сказать.
— Я не была хорошей матерью, — продолжила Зинаида Петровна. — Я зад.ушила тебя своей заботой, своими амбициями. Я превратила твою жизнь... вашу жизнь... в продолжение своей несложившейся судьбы. — Она невесело усмехнулась. — Не лучшее наследство, правда?
— Почему ты говоришь это сейчас? — тихо спросила Варвара.
— Потому что мне страшно, Варя. — Голос Зинаиды Петровны дрогнул. — Страшно уйти, зная, что единственный близкий человек запомнит меня как деспотичное чудовище, разрушившее ее семью.
Варвара протянула руку и нерешительно коснулась ладони матери:
— Я не думаю о тебе так.
— Не лги, девочка моя, — Зинаида Петровна покачала головой. — Я заслужила и не такие мысли. — Она сделала глубокий вдох. — Я хотела для тебя лучшего. Я хотела, чтобы ты была успешнее, богаче, счастливее, чем я. Но я не понимала, что счастье — это не титулы и не деньги. Это... когда тебя любят. Просто так. За то, что ты есть.
В комнате повисла тишина, нарушаемая лишь тиканьем старых часов.
— Сколько тебе дали времени? — наконец спросила Варвара.
— Полгода. Может, чуть больше, если лечение поможет.
— Переезжай к нам, — неожиданно для самой себя сказала Варвара.
Зинаида Петровна изумленно подняла глаза:
— После всего, что было? Антон никогда...
— Я поговорю с ним. — Варвара сжала руку матери. — У нас есть гостевая комната. Тебе не нужно будет ездить по больницам одной.
— Варя, я не заслуживаю...
— Мама, — перебила ее Варвара. — Я все еще твоя дочь. И я не хочу, чтобы ты была одна. Особенно сейчас.
Зинаида Петровна неожиданно всхлипнула и прикрыла рот рукой.
— Мне так жаль, Варенька. Так жаль...
— Нет, — Антон был непреклонен. — Только не снова, Варя.
— Она уходит, Антон.
— Я сочувствую, правда. Но приглашать ее жить с нами снова? После всего?
Они стояли на кухне, и Варвара видела, как напряженно сведены плечи мужа, как желваки ходят на его скулах.
— Это другое, — тихо сказала она. — Она не та женщина, что была год назад.
— Люди не меняются так быстро, Варя.
— А если перед лицом смерти? — Варвара смотрела на мужа умоляюще. — Антон, я не прошу тебя простить её. Я прошу... позволить мне побыть дочерью. Хотя бы эти последние месяцы.
Антон молчал, глядя в окно, где сгущались сумерки.
— Как Кирилл к этому отнесется? — наконец спросил он.
— Я говорила с ним, — призналась Варвара. — Он не в восторге, но сказал, что понимает.
Антон покачал головой:
— Поразительно. Наш сын мудрее нас обоих.
— Это значит «да»? — с надеждой спросила Варвара.
Антон тяжело вздохнул:
— Это значит, что я согласен попробовать. Но если она начнет вмешиваться в нашу жизнь, диктовать условия...
— Не начнет, — уверенно сказала Варвара. — Она правда изменилась, Антон. И... она хочет извиниться перед тобой.
Антон фыркнул:
— Вот это я точно должен услышать.
Зинаида Петровна переехала к ним через неделю. Тихая, осунувшаяся, она была лишь бледной тенью той властной женщины, которая когда-то заявляла, что в её доме гостями будут только те, кого она позовет.
К удивлению Антона, она действительно извинилась. Без экивоков, без попыток оправдаться. Просто сказала:
— Я была неправа, Антон. Прости меня, если сможешь.
Он не смог ответить сразу. Просто кивнул и вышел из комнаты.
Вечером того же дня он застал тещу и сына на кухне. Они сидели за столом, склонившись над какими-то бумагами.
— Что вы делаете? — спросил Антон, настороженно замерев на пороге.
— Бабушка помогает мне с эссе для инженерной школы, — ответил Кирилл. — Оказывается, она когда-то преподавала русский и литературу. Представляешь?
Антон удивленно поднял брови. За год совместной жизни с тещей он никогда не слышал о ее прошлом.
— Да, я двадцать лет учила детей, — тихо сказала Зинаида Петровна. — Пока не уволили по сокращению. Это было... тяжело. — Она опустила глаза. — Наверное, с тех пор я и стала такой... контролирующей. Мне казалось, что если я не буду всем управлять, то всё развалится. Как моя карьера.
Антон молча смотрел на эту женщину, которую, как оказалось, совсем не знал.
— Кир, можно тебя на минутку? — позвал он сына.
Когда они остались вдвоем в коридоре, Антон тихо спросил:
— Ты как? Нормально?
Кирилл пожал плечами:
— Странно немного. Но знаешь, она сейчас реально помогает. И не командует, как раньше. — Он помолчал. — Пап, она правда уми.рает?
Антон кивнул:
— Да, Кир. Боюсь, что да.
— Тогда я рад, что она здесь. — Кирилл смотрел не по-детски серьезно. — Для мамы это важно. И мне кажется... это правильно. Дать человеку второй шанс.
Антон молча обнял сына.
Зинаиде Петровне отвели гостевую комнату. Антон часто замечал, что она сидит у окна, глядя на улицу часами. Иногда к ней присоединялась Варвара, и они тихо разговаривали. О чем — Антон не спрашивал.
Болезнь прогрессировала быстрее, чем ожидали врачи. Через два месяца Зинаида Петровна уже с трудом вставала с кровати. Варвара взяла отпуск, чтобы ухаживать за матерью.
Однажды вечером, вернувшись с работы, Антон застал в квартире необычную тишину.
Варвара сидела на кухне, глядя в пустоту.
— Что случилось? — встревожился он.
— Мама просила поговорить с тобой, — тихо сказала Варвара. — Она хочет тебя видеть.
Антон нерешительно остановился на пороге спальни тещи. Зинаида Петровна полулежала на кровати, опираясь на подушки. Исхудавшая, с ввалившимися глазами, она уже почти не напоминала ту женщину, которую он знал.
— Входите, Антон Сергеевич, — слабо улыбнулась она. — Не стойте в дверях.
Он сел на стул возле кровати:
— Варя сказала, вы хотели меня видеть?
— Да, — Зинаида Петровна с трудом сглотнула. — Я хотела сказать... спасибо.
— За что? — удивился Антон.
— За то, что пустили меня в дом. В свой дом. — Она сделала паузу, собираясь с силами. — За то, что нашли в себе силы не держать зла на старую глупую женщину. За то, что сделали мою дочь счастливой. Кирилла... Он замечательный мальчик. Вы хорошо его воспитали.
Антон неловко кашлянул:
— Зинаида Петровна...
— Нет, дайте мне закончить, — она слабо подняла руку. — Мне осталось немного. И я хочу, чтобы вы знали: я была неправа. Насчет вас. Насчет всего. — Она закрыла глаза на мгновение. — Я не смогла сделать счастливой свою дочь. Но вы смогли. И мне этого достаточно.
К горлу Антона подкатил комок. Он молча кивнул.
— А теперь, — Зинаида Петровна чуть улыбнулась, — позовите Варю и Кирилла? Я хочу видеть свою семью.
Это был последний разговор с Зинаидой Петровной. Она ушла через три дня, во сне, держа за руку дочь.
Год спустя, в солнечный апрельский день, Антон сидел на скамейке в парке, наблюдая, как Варвара и семнадцатилетний Кирилл о чем-то увлеченно разговаривают, идя по аллее. Рядом с Кириллом шла Маша — уже не просто одноклассница, а его девушка.
Антон подумал о том, как сильно изменилась их жизнь за эти два года. О том, как иногда нужна встряска, чтобы понять, что действительно важно. О том, как люди могут меняться — причем в любом возрасте и иногда самым неожиданным образом.
Варвара подошла и села рядом, взяв его за руку:
— О чем задумался?
Антон улыбнулся:
— О том, что иногда самые сложные испытания приводят к самым неожиданным открытиям.
— Мама была бы довольна, — тихо сказала Варвара, глядя на Кирилла и Машу, медленно идущих впереди. — Ты знаешь, что она перед смертью назвала тебя лучшим зятем?
— Серьезно? — Антон усмехнулся. — А ты разве не говорила, что я «единственный» зять?
— Именно, — засмеялась Варвара. — Но она по-своему пыталась извиниться. По-своему показать, что на самом деле ценит нас. Нашу семью.
Антон обнял жену за плечи:
— Знаешь, что самое удивительное? То, что в итоге именно она, с ее фразой «в моем доме гостями будут только те, кого я позову», научила нас главному.
— Чему же? — Варвара подняла глаза.
— Тому, что дом — это не стены. Это люди, которые в нем живут. И правила в нем устанавливают не те, кто громче кричит, а те, кто сильнее любит.
Варвара прижалась к нему, и они молча смотрели, как Кирилл что-то рассказывает Маше, размахивая руками, как ветер играет с молодой листвой, как солнце пробивается сквозь невесомые облака.
В их доме теперь гостями были все, кого они хотели видеть. А непрошеными гостями — лишь старые обиды и сожаления, которые они научились прощать и отпускать.
И в этом, наверное, и заключалась главная мудрость их непростой истории.