Маша сидела на кухне, сжимая в руках чашку с остывшим чаем, и пыталась не расплакаться. Третий звонок от свекрови за утро. И всё об одном и том же.
— Ну что, Машенька, подумали? — голос Ирины Викторовны звучал обманчиво ласково, но Маша уже научилась распознавать стальные нотки. — Ключи-то нам дадите? Мы же не чужие люди, в конце концов.
— Ирина Викторовна, мы с Димой... — начала Маша, но свекровь перебила.
— Что вы с Димой? Квартиру мы вам купили, учёбу оплачиваем, а вы даже ключи дать не хотите? Это что же получается?
Маша закрыла глаза. Да, квартиру им подарили родители Димы на свадьбу. Да, они помогали с оплатой института. Но неужели это означает, что у них теперь нет права на личное пространство?
— Я поговорю с Димой, — в который раз пообещала она и положила трубку.
Дима вошёл на кухню, сонно потирая глаза. Высокий, худощавый, с растрёпанными тёмными волосами — таким она полюбила его три года назад, когда они познакомились на первом курсе. Сейчас им обоим было по двадцать два, они были женаты уже год, но иногда Маше казалось, что свекровь до сих пор видит в сыне маленького мальчика.
— Опять мама звонила? — спросил он, наливая себе кофе.
— Да. Насчёт ключей.
Дима вздохнул и сел напротив.
— Маш, может, дадим ей копию? Она же не будет приходить просто так...
— Не будет? — Маша подняла брови. — А кто в прошлое воскресенье заявился в восемь утра с пирогами? А в среду пришла «проверить, как работает стиральная машина»?
— Ну, она волнуется...
— Дим, нам нужно личное пространство! Мы же не можем постоянно ждать, что твоя мама войдёт в любой момент!
Дима потёр виски.
— Я поговорю с ней, хорошо? Объясню, что нам нужно время для себя.
Маша кивнула, но в глубине души понимала: разговор ничего не изменит. Ирина Викторовна была из тех женщин, которые всегда знают, как лучше для всех, особенно для своего сына.
***
В пятницу вечером они с Димой наконец-то остались вдвоём. Никаких звонков, никаких внезапных визитов. Маша приготовила ужин, зажгла свечи. Дима открыл вино.
— За нас, — сказал он, поднимая бокал. — И за то, чтобы никто не мешал.
Они поужинали, смеясь и вспоминая, как познакомились. Потом Дима включил музыку, и они танцевали прямо посреди гостиной, целуясь и не замечая ничего вокруг. Когда его руки скользнули под её блузку, Маша прижалась ближе, чувствуя, как учащается дыхание.
— Пойдём в спальню, — прошептал Дима, целуя её шею.
Они не услышали, как в замке повернулся ключ. Не заметили, как открылась входная дверь. Только когда в коридоре раздался громкий возглас, они отпрянули друг от друга.
— Ой, извините! — Ирина Викторовна стояла в дверях гостиной с огромным пакетом в руках. — Я думала, вы уже поужинали. Привезла вам пельмени домашние и варенье...
Маша судорожно поправляла блузку, чувствуя, как краска заливает лицо. Дима застыл с открытым ртом.
— Мама, откуда у тебя ключи?
Ирина Викторовна пожала плечами.
— Я сделала копию, когда вы ещё ремонт делали. На всякий случай. Вдруг что-то случится?
— Что может случиться? — Маша не узнавала свой голос. — Что настолько срочное, что нельзя позвонить?
— Машенька, ты что такая нервная? — свекровь прошла на кухню, как ни в чём не бывало. — Я же о вас забочусь. Вон, худые какие оба. Надо нормально питаться.
Дима беспомощно посмотрел на Машу, потом пошёл за матерью.
— Мам, мы же говорили...
— Что говорили? Что мать родная не может зайти к сыну? — Ирина Викторовна начала выкладывать из пакета контейнеры. — Я, между прочим, вижу, что происходит. С тех пор как ты женился, совсем от семьи отдалился. Раньше каждый день звонил, а теперь что?
Маша вышла из комнаты, закрыла дверь спальни и прислонилась к ней спиной. Слёзы текли по щекам. Она любила Диму, но иногда ей казалось, что вышла замуж не за одного человека, а сразу за двоих.
***
— Я не понимаю, почему ты так реагируешь, — говорил Дима на следующее утро. — Она же просто заботится.
— Дима, она вторгается в нашу жизнь! — Маша чувствовала, как внутри всё закипает. — Она сделала копию ключей без нашего разрешения!
— Но это же её квартира...
— Ах, вот как? — Маша резко повернулась к нему. — Значит, это не наша квартира? Это её квартира, и мы здесь просто... кто? Гости?
Дима провёл рукой по волосам.
— Ты знаешь, что я не это имел в виду. Просто она помогла нам с жильём, и...
— И теперь мы должны терпеть, когда она врывается в нашу жизнь в любой момент?
— Она не врывается...
— А вчера что было?
Дима молчал. Маша покачала головой.
— Знаешь, иногда мне кажется, что ты до сих пор мальчик, который боится маму расстроить.
Это было нечестно, и она знала это. Но слова уже вылетели.
— А мне иногда кажется, что ты неблагодарная, — тихо сказал Дима. — Мои родители столько для нас делают, а ты только и думаешь, как бы отгородиться от них.
Он вышел из кухни, хлопнув дверью. Маша осталась одна, чувствуя, как между ними растёт невидимая стена.
***
День рождения Ирины Викторовны отмечали в ресторане. Собралась вся семья: родственники Димы, несколько друзей семьи. Маша сидела рядом с мужем, натянуто улыбаясь и чувствуя на себе оценивающие взгляды.
— А вы когда нас внуками порадуете? — спросила тётя Димы, наклоняясь через стол. — Уже год женаты, пора бы и о детях подумать.
— Мы пока не планируем, — ответила Маша. — Хотим сначала учёбу закончить.
— Да что там учёба! — вмешалась Ирина Викторовна. — Я вот в двадцать лет Диму родила, и ничего, справилась.
— У всех свой путь, — сказала Маша, стараясь говорить спокойно.
— Конечно-конечно, — свекровь улыбнулась, но глаза остались холодными. — Только знаешь, Машенька, не затягивай. А то Димочка у нас один, наследник. Ему семью продолжать надо.
Маша почувствовала, как Дима напрягся рядом с ней.
— Мам, мы сами решим, когда нам детей заводить.
— Конечно, сынок, — Ирина Викторовна похлопала его по руке. — Только смотри, чтобы тебя не... отвлекали от главного. Знаешь, сейчас девушки разные способы используют, чтобы мужчин привязать. Кто знает, может, и приворот какой...
Маша резко встала.
— Вы сейчас серьёзно? Вы обвиняете меня в привороте?
Ресторан затих. Все смотрели на них.
— Машенька, ты что? — Ирина Викторовна сделала удивлённое лицо. — Я просто в общем говорю. Хотя, если ты так остро реагируешь...
— Мама, перестань, — Дима тоже поднялся. — Ты переходишь границы.
— Какие границы, сынок? Я же о твоём благе беспокоюсь. Вон, похудел как, осунулся. Не кормит она тебя, что ли?
— Ирина Викторовна, — Маша старалась говорить тихо, но голос дрожал, — я люблю вашего сына. Без всяких приворотов. И я делаю всё, чтобы ему было хорошо. Но если вы продолжите вмешиваться в нашу жизнь...
— Что? Что ты сделаешь? — свекровь тоже встала. — Уведёшь его от семьи? Так это уже случилось! Он перестал к нам приезжать, перестал звонить! Всё из-за тебя!
— Хватит! — Дима ударил кулаком по столу. Бокалы зазвенели. — Мама, я люблю тебя, но ты не имеешь права так говорить с моей женой. Маша, пойдём отсюда.
Он взял Машу за руку и повёл к выходу. Позади раздавались возгласы, кто-то пытался их остановить, но они не оглядывались.
***
Следующие недели были тяжёлыми. Ирина Викторовна звонила Диме каждый день, плакала, говорила, что он разбил ей сердце. Дима мрачнел, огрызался на Машу по пустякам. Она чувствовала, как он разрывается между ней и матерью, и не знала, как помочь.
Однажды Маша пришла в торговый центр и случайно услышала знакомый голос. Ирина Викторовна сидела в кафе с подругой.
— ...просто не понимаю, что он в ней нашёл, — говорила свекровь. — Ни красоты особой, ни хозяйственности. И характер! Всё время огрызается, грубит.
— Может, любовь? — предположила подруга.
— Какая любовь в двадцать два года? Блажь одна. Нет, я так этого не оставлю. У меня план есть.
Маша замерла за колонной, чувствуя, как сердце колотится в груди.
— Какой план? — спросила подруга.
— Квартиру отберу, — решительно сказала Ирина Викторовна. — Она же на меня оформлена. Пусть попробуют без моей помощи прожить. Сразу всё наносное слетит, посмотрим, как она его любит, когда денег не будет. А потом Диму к нам заберу, пусть поживёт дома, одумается. Найдём ему нормальную девочку из приличной семьи...
Маша не стала слушать дальше. Она выбежала из торгового центра, задыхаясь от обиды и гнева. Значит, вот какой план у свекрови. Разлучить их, отобрать крышу над головой.
Вечером она рассказала всё Диме. Он долго молчал, потом покачал головой.
— Не может быть. Ты, наверное, неправильно поняла.
— Дима, я слышала своими ушами! Она хочет отобрать у нас квартиру и разлучить нас!
— Маша, это моя мать. Она не может...
— Не может что? Манипулировать? Контролировать? Да она только этим и занимается!
Они снова поссорились. Дима ушёл спать на диван, а Маша плакала в подушку, чувствуя, как их брак трещит по швам.
***
Через неделю Дима предложил компромисс.
— Давай пригласим маму на ужин, поговорим спокойно. Объясним, что мы благодарны за помощь, но нам нужно пространство.
Маша сомневалась, но согласилась. Она приготовила ужин, накрыла стол. Ирина Викторовна пришла с тортом и букетом цветов, улыбалась, была подчёркнуто вежлива.
— Мам, мы хотели поговорить, — начал Дима после ужина. — Мы очень ценим всё, что вы с папой для нас делаете. Но нам нужно научиться жить самостоятельно.
— Конечно, сынок, — Ирина Викторовна кивнула. — Я всё понимаю.
— Правда? — Маша не могла поверить, что всё идёт так гладко.
— Конечно, Машенька. Я, может, иногда перегибаю палку, но ведь только из любви к вам.
— Тогда вы не будете возражать, если мы поменяем замки? — спросила Маша. — Просто чтобы иметь... ну, личное пространство.
Лицо свекрови изменилось.
— Что? Вы хотите закрыть от меня двери? После всего, что я для вас сделала?
— Мама, мы не закрываем двери, — попытался объяснить Дима. — Просто хотим, чтобы ты предупреждала, когда собираешься прийти.
— А, понятно, — Ирина Викторовна поджала губы. — Это всё твои идеи, да, Маша? Настраиваешь сына против матери?
— Нет, что вы...
— Не отпирайся! Я же вижу, как ты на меня смотришь. Ненавидишь меня, да? Хочешь Диму от семьи отлучить?
— Мама! — Дима повысил голос. — Хватит! Это наше общее решение.
— Общее? — Ирина Викторовна горько рассмеялась. — Ты никогда раньше так со мной не разговаривал. Это всё она, она тебя против меня настроила!
Она встала, схватила сумку.
— Хорошо. Раз вы так решили, пусть будет по-вашему. Только имейте в виду: квартира оформлена на меня. И я могу в любой момент...
Она не договорила, но угроза повисла в воздухе.
— Вы это серьёзно? — тихо спросила Маша. — Вы готовы выгнать собственного сына на улицу, только чтобы доказать свою власть?
— Не драматизируй, — отрезала свекровь. — Дима всегда может вернуться домой. Один.
Она вышла, хлопнув дверью. Маша и Дима остались сидеть в оглушительной тишине.
***
Через два дня Дима попал в больницу. Аппендицит, срочная операция. Маша металась между работой, больницей и домом, не находя себе места от тревоги. Ирина Викторовна тоже приходила к сыну, но они с Машей старались не пересекаться.
В один из вечеров, когда Маша сидела у постели мужа, в палату вошла свекровь. Лицо Ирины Викторовны было осунувшимся, под глазами залегли тени. Она молча поставила на тумбочку контейнер с едой и села с другой стороны кровати.
Дима спал после обезболивающих. Они сидели в тишине, две женщины, любившие одного мужчину по-разному.
— Я не хотела, чтобы так вышло, — вдруг сказала Ирина Викторовна, не глядя на Машу. — Я просто боялась его потерять.
Маша подняла глаза. Впервые она видела свекровь такой — без маски самоуверенности, просто уставшей женщиной.
— Я не забираю его у вас, — тихо ответила Маша. — Он всегда будет вашим сыном.
— Знаешь, когда Димочке было пять, он упал с качелей и сломал руку, — вдруг начала Ирина Викторовна. — Я тогда чуть с ума не сошла. Поклялась, что никогда не допущу, чтобы ему было больно. А теперь смотри — он в больнице, а я... я сама причиняю ему боль.
Её голос дрогнул. Маша не знала, что сказать. Эта новая, уязвимая версия свекрови сбивала с толку.
— Я три дня не спала, когда вы поссорились с ним, — продолжила Маша. — Мне казалось, что я разрушаю его жизнь, заставляя выбирать между нами.
Ирина Викторовна наконец посмотрела на неё.
— Мы обе хотим, чтобы он был счастлив, правда?
Маша кивнула. В этот момент Дима открыл глаза.
— Вы... не ссоритесь? — хрипло спросил он, переводя взгляд с матери на жену.
— Нет, сынок, — Ирина Викторовна взяла его за руку. — Мы просто разговариваем.
***
Когда Диму выписали, они вернулись домой, и Маша с удивлением обнаружила, что свекровь не звонит каждый час, спрашивая о состоянии сына. Вместо этого пришло одно сообщение: «Если что-то понадобится, звоните».
— Странно, — сказала Маша, показывая сообщение Диме. — Обычно она уже была бы здесь с кастрюлей супа.
Дима пожал плечами.
— Может, наконец поняла, что нам нужно пространство?
Через неделю пришло письмо. Документы на квартиру, переоформленные на имя Димы.
— Не понимаю, — Маша смотрела на бумаги. — Зачем она это сделала?
— Может, это её способ извиниться? — предположил Дима.
В тот же вечер Ирина Викторовна позвонила.
— Получили документы? — спросила она без предисловий.
— Да, мам. Но зачем?
— Это ваш дом, — просто сказала она. — Я подумала и поняла, что не имею права использовать его как рычаг давления. И... я хотела извиниться. Перед вами обоими.
Маша и Дима переглянулись.
— Может, приедете на ужин в воскресенье? — предложила Маша, сама удивляясь своим словам. — Только, пожалуйста, предупредите заранее.
Она услышала, как свекровь тихо рассмеялась.
— Обязательно предупрежу. И... спасибо, Маша.
***
Прошло полгода. Маша стояла у плиты, помешивая соус, когда зазвонил телефон.
— Машенька, это я, — голос Ирины Викторовны звучал непривычно неуверенно. — Мы с отцом хотели бы заехать сегодня вечером. Если вы не заняты, конечно.
— Конечно, приезжайте, — ответила Маша. — Я как раз готовлю ужин.
— Отлично! Мы к семи. И... я пирог привезу. Яблочный, Дима в детстве любил.
Маша улыбнулась.
— Он до сих пор его любит.
Когда она положила трубку, Дима обнял её сзади.
— Кто звонил?
— Твоя мама. Они с отцом приедут к ужину.
— И ты не возражаешь? — он развернул её к себе.
— Нет, — Маша покачала головой. — Знаешь, я поняла одну вещь. Мы все учимся. Они учатся отпускать, мы учимся принимать помощь, не теряя себя. Это непросто.
Дима поцеловал её.
— Знаешь, что самое удивительное? Мама недавно сказала, что восхищается тобой. Тем, как ты боролась за наше пространство.
Маша рассмеялась.
— Серьёзно? Ирина Викторовна так и сказала?
— Ну, не совсем такими словами. Она сказала: «Твоя Маша — крепкий орешек. Такая и тебя в обиду не даст, и детей защитит».
— Детей? — Маша подняла бровь. — Она опять начинает?
— Нет, — Дима улыбнулся. — Просто констатирует факт. Кстати, о детях... Ты не думала, что, может, нам пора?
Маша прижалась к нему.
— Думала. Но сначала давай всё-таки закончим институт. А потом... потом посмотрим.
Вечером они сидели за столом вчетвером. Говорили о работе, о планах, о путешествиях. Ирина Викторовна рассказывала смешные истории из Диминого детства, а Маша ловила себя на мысли, что впервые за долгое время ей легко и спокойно в этой компании.
Когда родители Димы собрались уходить, Ирина Викторовна вдруг обняла Машу.
— Спасибо, что не сдалась, — шепнула она. — Иногда нам, старым дурам, нужно, чтобы кто-то поставил нас на место.
Маша обняла её в ответ, чувствуя, как рушится последняя стена между ними.
— Знаете, — сказала она, когда они с Димой остались одни, — я думаю, у нас всё будет хорошо.
— Почему ты так уверена? — спросил он, притягивая её к себе.
— Потому что мы научились главному — отстаивать свои границы, не разрывая связей. А это, наверное, самое сложное в семейной жизни.
Дима поцеловал её, и Маша подумала, что, возможно, настоящие ключи от счастья — это не те, что открывают двери квартиры, а те, что открывают сердца друг для друга. И иногда, чтобы найти эти ключи, нужно пройти через конфликты, боль и непонимание.
Но оно того стоит.