Почему фронтовая биография Солженицына полна странных противоречий и за что он действительно получил свои ордена?
«Доброволец», который не спешил на фронт
Летом 1941 года миллионы советских граждан с оружием в руках отправились на войну. Кто по призыву, кто — по зову сердца. Александр Солженицын — тогда 23-летний выпускник университета — среди первых в очереди в военкомат замечен не был.
Наоборот. Из воспоминаний его первой жены Натальи Решетовской следует: он целенаправленно добивался освобождения от призыва.
Итог — справка об «ограниченной годности». Причины, озвученные супругой, откровенны: «Он побаивался, что служба в армии разрушит его планы. А тут — война». То есть, страх не за Родину, а за биографию. Не пуля, а пауза в творчестве казалась опаснее.
Первым шагом стало трудоустройство в школу — учителем математики и физики. Такая работа давала бронь. Когда же ситуация стала меняться и освобождений от призыва становилось всё меньше, Солженицын выбрал путь, максимально далёкий от боя: гужевой батальон.
В народе их звали «тыловые кони» — перевозка грузов на телегах, работа с лошадьми, минимум боестолкновений. И максимум шансов вернуться целым.
Не в окопах — в наушниках: что такое звуковая разведка
Только в 1943 году, когда «бронь» перестала быть гарантом, Солженицын наконец попадает в армию.
Но и здесь его фронт — не передовая, а техническое подразделение. Он служит в звуковой разведке, задачей которой было определение координат вражеской артиллерии по звуку залпов.
Такие части находились обычно в десятках километров от линии фронта. Их работа была скорее математической, чем боевой: микрофоны, триангуляция, расчёты.
По воспоминаниям фронтовиков, бойцы этих подразделений почти не попадали под обстрел — чаще жили в относительном комфорте.
И вот что удивительно: уже через несколько месяцев службы Солженицын получает звание лейтенанта, а затем и ордена Красной Звезды и Отечественной войны. Официально — «за успехи в обучении личного состава» и «проявленную инициативу».
А подписывает наградные его непосредственный начальник — майор Пшеченко, с которым у Солженицына были, по всей видимости, тёплые отношения.
Фронтовой быт офицера-интеллигента
По воспоминаниям самого Солженицына, его армейская жизнь мало походила на страдания, привычные бойцу передовой. У него был денщик, солдаты рыли для него отдельные землянки, оборудовали укрытия из отборного леса. Он пил чай из котелка, вымытого другим человеком. Учил, руководил, не стрелял.
Наталья Решетовская вспоминала поездку в его часть, куда она пробралась по поддельным документам. С её слов: «Саня был полным господином. Всё у него было по-полковничьи.
Быт устроен, офицеры его слушались, подчинённые уважали. Ординарец заботился о нём, как о барине». Армия, по её признанию, «не ломала» Солженицына, а «дисциплинировала».
Но всё это закончилось, когда Пшеченко сменил полковник Травкин — офицер жёсткий и прямолинейный. Он быстро свернул «барские» порядки и начал реальную работу. Впрочем, нужные бумаги уже были подписаны, и карьера шла своим чередом.
Письма с грани — и удивительная мягкость наказания
В феврале 1945 года, когда до Победы оставались считаные месяцы, Солженицын отправляет своему другу Николаю Виткевичу письма, которые в СССР классифицировались не иначе как антисоветская агитация.
Он пишет: «Пахан (Сталин) не смыслит в военном деле». И дальше — загадочная фраза: «Береги патроны. Пригодятся после Победы». Возникает естественный вопрос: против кого он собирался использовать эти патроны? Это не метафора, это — прямая угроза.
Письма перехватила военная цензура, дело передали в СМЕРШ. Однако приговор оказался удивительно мягким: восемь лет ИТЛ без расстрела, без высшей меры, даже без обвинения в шпионаже. Срок дали за «антисоветскую агитацию», хотя формально это тянуло на куда более серьёзную статью.
Почему такой мягкий приговор? Здесь возникает соблазнительная версия: Солженицын прекрасно понимал, где проходит грань дозволенного, и сделал всё, чтобы оказаться в лагерях, но не в расстрельном подвале. Это был не слом, а переход в новый образ — страдальца и жертвы режима.
Война без врага
Вопрос, который чаще всего звучит, когда речь заходит о военной биографии Солженицына: сколько врагов он убил? Ответ прост и подтверждён документами: ни одного.
Он не участвовал в боях, не ходил в атаки, не сидел в окопах, не отражал штурмов. Его война — это обучение личного состава, работа в тылу, сбор данных и проживание в условиях, которые большинство солдат могли бы назвать курортными.
И всё бы ничего — ведь многие так служили. Проблема в другом: Солженицын позже выстроил образ героя, который прошёл войну и лагеря, видел смерть и ад. Он поставил своё имя в один ряд с теми, кто действительно умирал в траншеях под Курском и Ржевом.
Миф, тиражируемый на уровне государства
После освобождения и до эмиграции Солженицын становится культовой фигурой. Его лагерный опыт, роман «В круге первом», «Архипелаг ГУЛАГ» — всё это создаёт образ писателя-фронтовика, правдоруба, мученика и воина.
Но за фасадом — телеги, бумажные ордена и умело разыгранная жертва. Он сам многократно говорил: «Я прошёл фронт». Формально — да. По факту — нет. Его участие в боевых действиях было ничтожно, а с врагом лицом к лицу он так и не встретился.
Тем не менее, в школьных учебниках и официальной памяти его фигура возвышается как герой, хотя факты говорят об обратном. Не потому, что это соответствует действительности, а потому, что удобно — особенно в 90-е и 2000-е, когда был спрос на антисоветский миф.
Почему молчали фронтовики
Что удивительно — десятки тысяч настоящих фронтовиков, тех, кто прошёл Берлин и Сталинград, никогда не оспаривали военные заслуги Солженицына открыто. Причина? Возможно, простая: система не поощряла конфликты с «жертвами режима». Да и сам Солженицын умело маскировал противоречия, говоря больше о лагерях, чем о фронте.
Кроме того, сам он рано оказался на особом положении — сначала как писатель, потом как изгнанник, затем как символ свободы слова. Критиковать его означало идти против мейнстрима. Так и сложился парадокс: человек, не воевавший, стал символом победы над тоталитаризмом.
Итог: что мы знаем точно
- Солженицын не стремился попасть на фронт — первые два года войны он сознательно уклонялся от призыва.
- Его служба была тыловой — звуковая разведка находилась вне зоны боя.
- Он получил ордена и звания по протекции командира, а не за подвиги в бою.
- Свою фронтовую биографию он позже героизировал, что не соответствует документальной базе.
- Наказание за антисоветские письма было мягким, что может говорить об осознанной тактике самосохранения.
Финальный вопрос: за что он на самом деле воевал?
Не за Родину и не за Победу. Его настоящая война была за собственный миф, за литературное бессмертие, за роль пророка в стране, которой он почти всегда противопоставлял себя.
И в этой войне он действительно победил. Пусть и не в окопе, а в редакции, на страницах, в кулуарах власти и эмиграции.
Если мы хотим честно говорить о героях войны — Солженицын не входит в этот список. Его слава — не фронтовая. Она — литературная, идеологическая, мифологическая.
А правда, как это часто бывает, осталась в архивах и вырванных страницах его собственной биографии.
У нас появился телеграмм канал, подписывайтесь туда!
Поддержать канал можно здесь!
А еще мы появились в одноклассниках!
Ну а на этом все. Спасибо, что дочитали до конца! Пишите свое мнение в комментариях и подписывайтесь на канал!
Тоже интересно: