— Дарья, как это ты тесто замесила? — раздался из кухни властный голос свекрови. — Разве ж можно пельмени лепить из такого? Всё заново переделывать теперь!
Дарья вздрогнула и с тоской посмотрела на часы. Восемь утра. Полгода замужества, а она до сих пор не привыкла к этим утренним разносам. У Зинаиды Сергеевны на всё были свои правила, незыблемые, как скрижали Завета. И горе тому, кто осмелится их нарушить.
— Иду, мама, — откликнулась Дарья, торопливо вытирая руки о фартук.
В просторной кухне царил идеальный порядок. Всё блестело, сверкало, каждая вещь знала своё место. Зинаида Сергеевна возвышалась посреди этого великолепия, как полководец на поле битвы — прямая спина, поджатые губы, пронзительный взгляд из-под очков.
— Вот смотри, — она ткнула пальцем в миску с тестом. — Разве это консистенция? Где эластичность? Где упругость? Тесто должно быть как шёлк, как атлас! А у тебя что? Резина какая-то!
Дарья молча принялась заново просеивать муку. Спорить бесполезно — проверено. Любое возражение только распаляет свекровь.
— И куда ты столько яиц положила? — продолжала Зинаида Сергеевна. — У нас в семье испокон веков на два стакана муки — одно яйцо, не больше. А ты что творишь?
— У меня мама всегда... — начала было Дарья, но осеклась под тяжёлым взглядом свекрови.
— Вот именно что у твоей мамы! — отрезала Зинаида Сергеевна. — А ты теперь в нашей семье. И готовить должна по нашим правилам.
В этот момент на кухню заглянул заспанный Павел.
— Что за шум с утра пораньше? — зевнул он, почёсывая густую шевелюру.
— Да вот, учу твою жену уму-разуму, — фыркнула Зинаида Сергеевна. — А она всё по-своему норовит. Никак не поймёт — в нашем доме свои порядки.
Дарья замерла, ожидая, что муж вступится за неё. Но Павел только пожал плечами:
— Мам, ты же знаешь — тебе виднее. Ты у нас главная по кухне.
И, чмокнув мать в щёку, отправился умываться. Дарья почувствовала, как к горлу подкатывает горький ком обиды.
В углу кухни тихо покашливал Василий Семёнович, неприметно попивая утренний чай. Он единственный, кажется, понимал, каково приходится молодой невестке. Иногда украдкой бросал на неё сочувственные взгляды, но вслух не возражал жене никогда.
— Так, с тестом разобрались, — деловито продолжала Зинаида Сергеевна. — Теперь слушай внимательно. Скоро Новый год, надо начинать готовиться. У нас всё должно быть как положено.
Дарья вздрогнула. Вот оно. Она предчувствовала, что рано или поздно этот разговор состоится.
— У нас в семье свои традиции, — вещала свекровь. — Перед Новым годом обязательно нужно весь дом вычистить — от пола до потолка. Каждый уголок промыть, каждую вещь перебрать. Тридцать первого с утра начинаем готовить. Сначала холодец — это святое. Потом...
— А мы с Пашей думали... — робко вставила Дарья. — Может, в этом году по-новому? Я бы могла салат с креветками сделать, карпаччо...
— Что?! — Зинаида Сергеевна побагровела. — Какое ещё карпаччо? У нас отродясь такого не было! Нечего тут новомодные выкрутасы устраивать!
— Но мама...
— Никаких «но»! — отрезала свекровь. — Будет всё как всегда — холодец, заливное, оливье. И никаких экспериментов!
К вечеру Дарья чувствовала себя выжатой как лимон. Голова гудела от бесконечных наставлений свекрови. Оказалось, что новогодних традиций в семье мужа не счесть — от специального порядка развешивания гирлянд до особого способа складывания салфеток.
— Устала? — спросил Павел, когда они остались одни в спальне.
— Паш, я не выдержу, — тихо произнесла Дарья. — У меня тоже есть свои традиции, свои привычки. Почему я должна от всего отказываться?
— Даш, ну ты же знаешь маму, — вздохнул муж. — Она всю жизнь так жила. Ей тяжело меняться.
— А мне не тяжело? — в голосе Дарьи зазвенели слёзы. — Я же не требую всё переиначить. Но хоть что-то своё можно привнести?
— Не начинай, — поморщился Павел. — Давай не будем спорить. Мама лучше знает, как надо.
Дарья отвернулась к стене. Внутри всё кипело от обиды и возмущения. «Мама лучше знает». Вечное «мама лучше знает»! А она, значит, никто и звать никак?
***
Последней каплей стал разговор о ёлке. Дарья предложила нарядить её в скандинавском стиле — белые и серебряные шары, минималистичные украшения. Зинаида Сергеевна пришла в ярость.
— Это что за безобразие?! — гремела она на весь дом. — Какой ещё минимализм? У нас всегда ёлка была как ёлка — с разноцветными шарами, с мишурой, с дождиком! А ты что удумала? Чтобы как в офисе было? Не позволю!
— Но почему всегда должно быть только по-вашему? — не выдержала Дарья. — Я тоже имею право голоса в этом доме!
— Ах вот как! — задохнулась от возмущения свекровь. — Права она качает! А ты сначала научись уважать чужие традиции! Вот как научишься — тогда и поговорим!
— Я уважаю! — закричала Дарья. — Но вы даже слушать не хотите ничего нового! Для вас существует только ваше мнение, а остальные должны молча подчиняться!
— Да как ты смеешь! — Зинаида Сергеевна побелела от гнева. — Паша! Ты слышишь, что твоя жена себе позволяет?
Павел, до этого молча наблюдавший за перепалкой, нервно дёрнул плечом:
— Даша, перестань. Не заводись. Правда, давай как обычно всё сделаем.
Это было уже слишком. Дарья развернулась и выбежала из комнаты. В ушах звенело, к горлу подкатывали рыдания. «Как обычно». Всегда будет только «как обычно». Чужие традиции, чужие правила, чужая жизнь. А она в ней — никто, пустое место, которое должно бессловесно подчиняться.
За спиной громыхнула дверь — это Павел вышел следом. Но Дарья даже не обернулась. Внутри словно что-то надломилось, и она точно знала — дальше так продолжаться не может. Что-то должно измениться. Обязательно должно.
***
За окном кружился декабрьский снег, укутывая город в пушистое белое одеяло. Дарья сидела у окна, рассеянно водя пальцем по запотевшему стеклу. После той безобразной ссоры прошла неделя. Неделя натянутого молчания, деланно-вежливых фраз и старательного избегания друг друга.
Зинаида Сергеевна демонстративно готовилась к празднику сама, изредка бросая колкие замечания о «нынешней молодёжи, которая и традиций-то не знает». Павел метался между женой и матерью, пытаясь сгладить острые углы, но выходило только хуже.
— Может, съездим к моим родителям на праздники? — как-то предложила Дарья мужу. — Хоть на пару дней?
Павел только головой покачал:
— Даже не думай. Мама этого не переживёт. У нас никогда такого не было — чтобы Новый год врозь встречать.
«У нас, у нас», — горько подумала Дарья. — «А я, значит, чужая? Так и буду всю жизнь под чужую дудку плясать?»
Неожиданную поддержку она получила от свёкра. Василий Семёнович, обычно тихий и незаметный, вдруг заговорил за ужином:
— А помнишь, Зина, как мы с тобой первый год жили? У твоих родителей?
Зинаида Сергеевна насторожилась, отложила вилку:
— Ну помню. И что?
— А то, что моя мать тоже всё по-своему делала. И тебе, помнится, несладко приходилось.
— Это совсем другое! — вспыхнула свекровь.
— Почему же другое? — спокойно возразил Василий Семёнович. — Точно такое же. Ты тогда плакала, помню, говорила — задушат тебя эти порядки. А теперь сама...
— Вася, прекрати! — Зинаида Сергеевна стукнула ладонью по столу. — Не лезь, куда не просят!
Но слова были сказаны, и что-то неуловимо изменилось в атмосфере дома. Дарья поймала задумчивый взгляд свекрови, когда та перебирала елочные игрушки. Старые, ещё советские шары соседствовали с новыми пластиковыми безделушками.
— Мам, — осторожно начала Дарья, — давайте попробуем соединить? И ваши традиции, и что-то новое?
Зинаида Сергеевна поджала губы, но промолчала. А на следующий день сама позвала невестку:
— Ну-ка, покажи, что ты там про ёлку говорила? Про этот твой... минимализм?
Дарья, боясь спугнуть момент, достала планшет, открыла заранее сохранённые картинки. Показала, как можно сочетать старые игрушки с современным декором, создавая неповторимый стиль.
— Хм, — хмыкнула свекровь, разглядывая фотографии. — А ведь красиво получается. Только дождик всё равно повесим! — добавила она строго. — Это уж как положено.
— Конечно, мама, — улыбнулась Дарья. — Куда ж без дождика?
***
Лёд тронулся. Постепенно, день за днём, они учились находить компромиссы. Холодец остался в новогоднем меню неприкосновенным, но рядом с ним появился салат с креветками. Традиционные снежинки на окнах дополнились модными узорами.
Но главная битва случилась за три дня до Нового года. Зинаида Сергеевна, по обыкновению, собралась печь своё фирменное песочное печенье — непременный атрибут праздника.
— Мам, можно я тоже попробую? — робко предложила Дарья. — У меня есть рецепт имбирного, с глазурью...
— Это что ещё за новости? — нахмурилась свекровь. — У нас всегда песочное было!
— А давайте оба испечём? — не отступала Дарья. — И ваше, и моё. Пусть гости выбирают, что кому больше нравится.
Зинаида Сергеевна заколебалась. Было видно — идея ей не по душе, но и отказать уже как-то неловко.
— Ладно, — процедила она наконец. — Только чтоб всё чисто было! И не мешай мне со своими экспериментами.
Они заняли кухню с раннего утра. Каждая на своей половине стола колдовала над тестом, украдкой поглядывая на соседку. Дарья старалась вовсю — вымешивала, раскатывала, вырезала фигурки, расписывала глазурью. А когда из духовки потянуло пряным ароматом корицы и имбиря, Зинаида Сергеевна не выдержала:
— Чем это так пахнет?
— Попробуйте, мама, — Дарья протянула ей ещё тёплое печенье.
Свекровь с подозрением откусила кусочек. Прожевала. Глаза её удивлённо расширились.
— А ведь неплохо! — признала она. — Только специй многовато. Вот я бы...
И пошло-поехало. Через час они уже вместе обсуждали пропорции, спорили о температуре выпечки и делились секретами глазури. К вечеру на столе красовались два подноса с печеньем — классическое песочное и пряное имбирное. И оба — само совершенство.
— Знаешь что, — задумчиво произнесла Зинаида Сергеевна, разглядывая результат их трудов, — а ведь и правда неплохо получается. Когда старое с новым.
Дарья затаила дыхание. Неужели?
— Только не думай, что я совсем уж сдалась! — тут же спохватилась свекровь. — Холодец всё равно будет! И салат оливье! И дождик на ёлке!
— Конечно, мама, — улыбнулась Дарья. — Куда ж без этого?
Тридцать первого декабря дом сиял чистотой. На окнах красовались причудливые узоры — традиционные снежинки причудливо переплетались со скандинавскими мотивами. Ёлка в углу гостиной поражала воображение — старинные стеклянные шары соседствовали с модными серебристыми украшениями, а венчал всё это великолепие сверкающий дождик.
На столе незыблемо возвышался холодец, но рядом с ним пристроился изящный салат с креветками. А на десерт гостей ждали два вида печенья — песочное и имбирное, которые Дарья с Зинаидой Сергеевной испекли вместе, споря о рецептах и делясь секретами.
— Ну вот, — удовлетворённо оглядела стол свекровь, — вроде всё готово. Непривычно как-то, конечно. Но... красиво.
Она помолчала, потом вдруг порывисто обняла невестку:
— Спасибо тебе, дочка. За то, что не сдалась. А то я со своими традициями совсем закостенела.
Дарья прижалась к свекрови, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы:
— И вам спасибо, мама. За то, что научили меня стольким важным вещам.
В дверях кухни стояли Павел и Василий Семёнович, с улыбкой наблюдая эту сцену. Старый год уходил, унося с собой обиды и недопонимание. А новый обещал стать началом чего-то светлого и радостного — когда старые добрые традиции не мешают, а помогают создавать новые, ещё более прекрасные.
---
Автор: Снежана Морозова
Исповедь "олигарха"
Андрей жил в этой деревне уже восемь лет. В Питере у него оставалась старенькая мама, и он каждый год по зиме уезжал к ней погостить. Семья у Андрея давно распалась по неизвестной нам причине, так что в большом городе его давно ничего не держало.
На вид ему было чуть больше сорока. Крепкий, плечистый, с тонким, интеллигентным лицом. Деревня, а он всегда опрятно одет: светлые рубашки, чистые джинсы, да еще и одеколоном надушенный – приятно на мужчину посмотреть. Несмотря на пижонский вид, Андрей не брезговал никакой работой. Все ему было по плечу, и все он умел: колоть дрова, косить, копать.
Он мог в одиночку сделать сруб для бани, поставить дом, покрыть крышу любыми материалами, вставить окна – в общем, на все руки от скуки. Жить ведь как-то надо. В редкие свободные деньки выбирался в лес за грибами и ягодами. Наберет несколько корзин, прыгнет в машину, и в райцентр – продавать. Опять – копейка.
Свободных дней у Андрея было мало. Деревня – дачная. Половина жильцов – одинокие женщины. Что с них толку – ни украсть, ни посторожить – криворукие горожанки. И как сезон начинается – Андрюха нарасхват. Одной надо забор подправить, у другой теплицу снегом помяло – надо чинить, третья не знает, с какого боку к триммеру подходить. «Андрюша – помоги»
Вот и возится с ними все летние месяцы мужчина. Платили, конечно, копейки. Ну и обедом покормят. Правда, сами никудышные, и обед – такой же. Одна гречи наварит и помидоры маслом польет. Вегетарианка хренова. Другая арбузиком угостит.
- Вкусно, Андрюша?
Галю потряхивало даже. Предложи-ка она своему мужу арбузика после четырех часов непрерывного труда. Без котлет с пюре и окрошки. Ой-ой… А этот – ничего. Не жалуется. Правда, увидев, чем Андрюха отоваривается в магазине, Галя пыл свой притушила. Четыре груши и лимонад! Лимонад, блин, и четыре грушки!
Прошлым летом Галин муж затеял стройку летней беседки. Обязательно с печкой-барбекю. Массивную, о шести столбах конструкцию Дмитрию одному не потянуть. Договорились с Андреем. Обсудили оплату – вышло не очень дорого, и для работника не унизительные слезы, и для хозяина – необременительно.
Думал Димка – провозятся. Ан нет! С работы приедет – уже ямы под столбы выкопаны. На следующий день – столбы в ямах, в цементе. Наутро – каркас готов. Через неделю – печь. Из г…а, из кирпича ломаного, старого, бросового – чудо, а не печка. Сиди, хозяин, грызи семки, да пивко попивай, Андрюха управится.
Галя для него и компот на холод поставит, и блинов напечет, и чай, и кофе ему на подносе к месту стройки поднесет. И обед сварганит… Скромно перекусит и без перекуров – на работу. На совесть дело делает. Молодец. Золото, а не мужик.