Уже шафран расцвел, скромно показал свой нежно-сиреневый бутон, совсем близко к земле, незаметно даже. Нарциссы же напористее: прямые стрелы их листов пробились уже неделю как, устремились в небо, нацелены на бледное после зимы солнце. Мох напитался влагой мимолетных снегов, прибавил яркости, развесил паутиной капельки, теперь блестит как бутылочное стеклышко на серых склонах. Ветки деревьев будто раскинутые в стороны руки, потягиваются ото сна, наливаются силой, готовят выпустить почки. Тень от них упруго извивается по земле. Скоро появятся в горах нежно-розовые дымки — зацветет миндаль.
Уже шафран расцвел, скромно показал свой нежно-сиреневый бутон, совсем близко к земле, незаметно даже. Нарциссы же напористее: прямые стрелы их листов пробились уже неделю как, устремились в небо, нацелены на бледное после зимы солнце.
Мох напитался влагой мимолетных снегов, прибавил яркости, развесил паутиной капельки, теперь блестит как бутылочное стеклышко на серых склонах.
Ветки деревьев будто раскинутые в стороны руки, потягиваются ото сна, наливаются силой, готовят выпустить почки. Тень от них упруго извивается по земле. Скоро появятся в горах нежно-розовые дымки — зацветет миндаль.