Культурный хомяк

Здесь я вижу всю свою жизнь, происходящую одномоментно. Здесь стоял кран и я наливала в лейку воду, поливать огурцы в парнике. Здесь виноград ветвится по окнам веранды, переползает на яблоню. Здесь я боялась ходить в темноте, рядом был лес. По этой дорожке дефилировала в лучших платьях, за забором же жил мальчик постарше, вдруг увидит. Эту грядку я бесконечно полола, в детстве с комарами, в юности с музыкой, потом уже с дочкой.  Рисовала в беседке травинки На качелях лежала с книгой, смотрела на облака проходящие мимо...

Зарядили дожди, наружность за окном посерела, в тело забралась слабость, весенняя простуда. Работа из дома, от первой чашки кофе с утра до сериала и последней сигареты ночью. Московский заезженный режим включился, по привычке, по случайности. Когда каждый день сер и блекл как предыдущий, когда не успеваешь доработать и дела тянутся в следующий день. Когда встаешь и знаешь, что нет сил выйти даже в магазин напротив, но нет и желания выходить из дома.  Мир там суетится, вода течет по асфальту, панельки мокнут, а ты здесь вне времени...

Уже шафран расцвел, скромно показал свой нежно-сиреневый бутон, совсем близко к земле, незаметно даже. Нарциссы же напористее: прямые стрелы их листов пробились уже неделю как, устремились в небо, нацелены на бледное после зимы солнце. Мох напитался влагой мимолетных снегов, прибавил яркости, развесил паутиной капельки, теперь блестит как бутылочное стеклышко на серых склонах...

Знаешь, лес — это портал в потусторонний мир. В безвременье. Только что ты стоял на дороге, по ней ездили машины, ты знал, куда она ведет. Но стоит зайти в лес — и все теряется, деревья сомкнулись, ноги погружаются в мох, тропы не видно, она петляет и уводит в неизвестность. В лесу ты будто в храме, где времени нет и всё существует одновременно. Лес не принадлежит стране, тут ты вне этих условностей. Это может быть лес из любого места, где ты не был, из твоего сна, или из чужого.  Здесь могут следить за тобой пары глаз, но ты не увидишь, чьи они...

Сад — это что-то из детства. Твой маленький летний островок на даче, где можно блуждать каждый день, смотреть как все меняется: эта клубника вчера была еще белая, а сегодня алая (можно рвать и тянуть в рот). В бочке народились новые личинки комаров и синхронно кувыркаются, если засунуть в воду руку. Вчерашнее наливное яблоко уже валяется на дорожке и муравьи проложили к нему тропу, надо было рвать вчера. В Тбилиси у друзей есть дом с садом — здесь вроде бы как и на даче, но кроме груш в ветвях желтеет айва, словно созревшая антоновка...

Дверь закрывается со звуком выстрела, как окончание фразы. Стены сотрясаются и замирают. Я все сказал. Бывают дома, которые сразу забываешь. Бывают дома, которые хочется взять с собой. В памяти для них находишь отдельную коробочку. Когда заходишь в дом, сразу чувствуешь запах чистого помещения. Свежий и немного сладкий запах мыла или стирального порошка.  На кухне пахнет сушеными травами, ничего конкретного, просто мешанина запахов. С двумя маленькими конфорками можно варить чудеса. На столе всегда яблоки, или тыква, или инжир — бери и ешь...

В Японии сейчас сезон «На траве появляется роса». Значит осень пришла. В Грузии жара отступила — вечер приносит прохладу и сверчение. Невидимые музыканты пиликают из кустов, щелей между домами, даже из мусорок.  В сезон сверчков на ветках висят зеленые, но уже тронулись красным гранаты, рыжеет с бочков хурма, на заборах и балконах качается виноград. Благодать окутывает улицы, тонет в деревьях. Подкидывает на...

После переездов начинаешь иначе относиться к вещам. Сначала тебе все ужасно жалко отдавать, невозможно расстаться даже с баночкой из-под кофе, которая служила тебе верой и правдой. Ты будто врастаешь в вещи, пускаешь в них корни. Не важно, что корневая система со временем подгнивает.  Вещи со временем душат, не отпускают тебя идти дальше. «Смотри, как нам хорошо здесь вместе, давай останемся, так удобно же, никуда не ходи»...

Как я ползла на вершину перевала Чаухи в ущелье Сно в Джуте год назад: Восхождение на вершину похоже на любое новое дело, которое решил начать: написать книгу, снять фильм, полететь на Луну.  У героя возникает желание — оно отправляет его в путь. Но там начинаются препятствия. Первое — это бросить всё в начале пути, когда тяжело начать, невыносимы первые шаги вверх. Тогда можно сказать себе «ну я прогуляюсь часок, ради удовольствия, потом обратно». И топаешь по тропинке среди солнечной долины, речка шыбуршит прохладно, ветерок такой легкий, попутный...

Если театр начинается с вешалки, то город начинается с такси. Аэропорт, вокзал — все условные декорации, по-настоящему город приветствует тебя своим жителем, провожатым в этот новый мир. Уже не помню свою первую поездку на такси в Тбилиси. Была ночь, таксиста звали Георг, ехали мы не долго, даже заехали в Макдональдс. Я спросила, есть ли у него знакомые свободные мужчины, чтобы познакомить с моей тетей — он ответил «пусть приезжает — найдем!» Сегодня ехала с таксистом, который на мою историю про вскормленных местных котят рассказал, как вскормил медвежонка...

Двери распахнулись как от заклинания — а там: пещера с самоцветами, потаённое озеро, место, где смываются печали и тревоги, ныряешь в кипяток и выпрыгиваешь помолодевшим, в чистой рубахе.  Пар как мутное стекло размывает жесткие линии, стирает границы, разглаживает неровности. Голоса и смех порхают бабочками, сливаясь воедино, теряются под куполом. Вода переливается, течет через край, уносит с собой лишние мысли.  — После родов грудь не та — У меня живот надулся, не могу втянуть — Я вообще против...

За городом ты постоянно окружен какой-то живностью. В городе разве что тараканы в гости нагрянут или птица залетит на балкон.  Здесь за городом я выхожу утром за дверь и чувствую себя рок-звездой — на меня со всех сторон кидаются словно фанаты и визжат в экстазе коты, дерут на мне одежду и норовят залезть на шею.  Выхожу за калитку, а там уже поджидают чуть не на кортах собаки: че-почем, погнали шататься по деревне, лаяться со всеми домашними неудачниками за забором, ссать на столбы, пить из уличных кранов...