По ярко-зелёной куртке, висящей на вешалке и таким же «весёленьким» жизнерадостным сапогам, красующимся на скучно-сером коврике для обуви, Евгений понял, что в квартире находится его тёща Ирина Владимировна и глубоко вздохнул. Теперь было бесполезно мечтать о приятном спокойном вечере с невинными развлечениями, которые может позволить себе примерный мужчина в отсутствии жены и ребёнка. Встреча с холодным хмельным напитком и вредными чипсами, ожидающими своего «звёздного часа» в фирменном пакете ближайшего супермаркета, откладывалась на неопределённое время.
Надежда на то, что тёща, поздоровавшись, быстро уйдёт, была неверной, как первый выпавший снег, ведь любимым развлечением совсем не старой женщины было причинение добра. Делала она это самозабвенно, не считаясь с потерянным временем и затраченными усилиями, а порой даже сталкиваясь с прямо-таки чёрной неблагодарностью окружающих.
Мысленно появление свекрови в квартире Евгений сравнивал с торнадо, но и спору нет, что энергичная Ирина Владимировна здорово выручила семью после пополнения. Женщина, не высказывая и тени раздражения, прибегала каждый день, взяв на себя уход за крохотным Артёмом и дочкой Ларисой, которой после осложнения было трудно даже встать с кровати, и все хозяйственные дела.
Лишь когда Артёмке исполнилось 6 месяцев, визиты свекрови стали реже. Впрочем, Евгений подозревал, что истинной причиной стало совсем не то, что Лариса окрепла настолько сильно, что больше не нуждалась в заботливой поддержке. Деятельная тёща помчалась на помощь какой-то своей родственнице, оказавшейся в сложной жизненной ситуации.
В целом, сердобольной Ирине Владимировне не было бы цены, если она при этом не собрала целый ворох детских вещичек, многие из которых были совершенно новыми, с этикетками, и увезла их с собой. Лариса поднимать скандал не стала, но вот Евгений, тайком от жены, позвонил тёще и поинтересовался:
– А зачем вам Артёмкины кофточки, бодики, комбинезончики и прочие одежки?
– Ну, ты и шутник, Женёк! Конечно, эти наряды не для меня, а для крохотного мальчика, сына дочери моей подруги детства. В общем, Леночку бросил её сожитель и уехал за границу. Сам понимаешь, даже алименты с этого негодяя не взыскать, а она сама только школу окончила. На пособия не разгуляться, вот я и решила помочь, чем могу.
– А что же вы не сказали? Мне, вообще-то, деньги тоже с неба не капают. Я некоторые вещи хотел в Интернете продать. Там же нового полно было!
– Ой, Женечка, ну, не мелочись! Я же знаю, что ты великодушный человек. К тому же, можно сказать, что я просто возвращаю запущенный много лет назад бумеранг доброты. Мне, пока Ларисочка росла, тоже люди помогли. Даже порой посторонние. Несли нам и вещи, и еду. Потом, когда я своего второго мужа встретила, бедность от нас отступила, и я стремлюсь во
Голос тёщи из динамика смартфона тогда дрожал и казался очень искренним, и сердце Евгения дрогнуло.
– Хорошо, я вас услышал, но, надеюсь, теперь вы будете согласовывать с Ларисой или со мной, какие вещи
Вроде бы, инцидент был исчерпан, но после 7 лет семейной жизни Евгения стала напрягать энергичность Ирины Владимировны.
***
Шум из детской комнаты подсказал ему, что ураган по имени «Тёща» сегодня бушует именно там. Что-то падало и были слышны негромкие возмущения Ирины Владимировны в стиле «ну кто же так делает».
Не без опасений Евгений заглянул за дверь, чтобы вежливо поздороваться и оценить масштаб бедствия. Сколько раз он прямо говорил жене о том, что надо забрать у Ирины Владимировны ключи, но Лариса, заглядывая ему прямо в душу, отказывала:
– Женечка, ты же понимаешь, что это некрасиво? Я постоянно обращаюсь к маме с просьбами. То Артёмку куда-то привести, то куда-то отвести, то посидеть у нас, пока в квартире посторонние что-нибудь чинят. Намного удобнее, когда у мамы есть свой экземпляр ключей на всякий случай. Вот кто в прошлом году примчался разбираться с потопом?
Евгению нечего было возразить. И в самом деле, своевременное появление и энергичность тёщи, заставившей пошевеливаться ответственные службы, сильно сократило ущерб. К тому пытался объяснить, что эти случаи, почему-то, происходят слишком часто, но Лариса сумела убедить: наличие комплекта ключей у мамы – необходимость.
***
Главная проблема была в том, что Ирина Владимировна приходила и просто так, не для того, чтобы повидаться с дочкой и внуком. Вот и сейчас: Лариса с Артёмом поправляли здоровье в санатории, где у тёщи работала хорошая знакомая, чтобы «мальчик набрался сил перед новым этапом в его жизни», цитируя Ирину Владимировну.
Семья должна была приехать завтра, и, по всей видимости, она пришла, чтобы навести порядок и, не доверяя кулинарным способностям зятя, приготовить еду.
– Ирина Владимировна, а чем это вы занимаетесь? – Удивлённо спросил мужчина, увидев стоящие посредине детской пакеты. – Мы же договаривались как-то, что вещи из нашей квартиры можно забирать только после нашего с Ларисой согласования.
– Ой, ну что за претензии, Женя? Я звонила Ларисе! Или тебе противно меня видеть? – обиженно надула губы Ирина Владимировна.
– И что, Лариса попросила вас зайти и, как бы это выразиться, опустошить владения Артёмки?
Ирина Владимировна засмеялась:
– Ой, насмешил! Нет, конечно, ни о чём таком Ларисочка меня не просила. От неё вообще не дождёшься признания собственных ошибок! Она с детства захламляется, как заправский Плюшкин. Вот я и решила помочь! Артёму в сентябре в школу идти, а у него, как у маленького, в комнате завал игрушек.
– Да разве это завал? – искренне удивился Евгений.
– Конечно, – уверенно ответила тёщи, – и ещё какой завал! Авгиевы конюшни – отдыхают! Я с самого утра тут всё сортирую, раскладываю, убираю, а конца и края не видно. Зачем столько вещей и игрушек покупаете Артёму? Он же несколько часов с новой штучкой играет, потом теряет интерес и всё лежит мёртвым грузом, а вы всё покупаете и покупаете, как будто не можете утолить какой-то зуд. Это же просто какой-то вирус общества потребления. Купить новое вам проще, чем отремонтировать старое, а некоторым людям приходится концы с концами сводить, отказывая своим детям в игрушках.
Евгений постарался защитить вещи, принадлежащие сыну:
– И всё-таки, Ирина Владимировна, я не согласен с тем, что вы сейчас делаете. Только Артём может решать, как ему распоряжаться своими вещами. Мы регулярно чиним то, что можно починить, а игрушки в негодном состоянии выбрасываем.
– Ну, вот я за вас и работаю, а ты, Женя, иди, ужинай спокойно. Моих сил, наверно, хватит ещё только на одну полку, а потом я вызову такси, ты мне поможешь всё донести до автомобиля, и я поеду в центр помощи женщинам, попавшим в сложные ситуации.
– Нет, Ирина Владимировна. Всё, что вы приготовили вывезти, останется здесь. Я ничего не позволю вынести отсюда.
– Ах, вот как ты заговорил, Женечка, – прищурила карие глаза Ирина Владимировна. – Хамите, парниша.
– Ничего я не хамлю, – растерялся мужчина, вызвав у женщины ехидное замечание:
– Ещё и классику не знаешь. Эх, ты!
Ирина Владимировна, не добавив больше ни слова зятю, обошла его, и, не взяв приготовленные пакеты, покинула квартиру.
***
Евгений, вздохнув, посмотрел на опустевшие полки и растерялся, не зная, что и делать. В итоге, он просто убрал пакеты из центра комнаты к стене, а ворох одежды, вытащенный тёщей из шкафа, попытался более-менее аккуратно вернуть на место.
Предстояло ещё объяснить сыну, почему нарушен привычный порядок в его комнате. Мужчина решил заручиться поддержкой жены и отправил сообщение, в котором кратко поведал о происшествии. Лариса ответила через несколько минут: «Молодец, что отстоял вещи. Скажем, что это просто игра – угадай, что в каком пакете».
Артём, удивившийся изменениям в своей комнате, поел и принялся восстанавливать тот порядок, который ему был привычен и удобен, а между его родителями, оставшимися на кухне, шёл непростой разговор.
– Лариса, надо всё-таки ключи у Ирины Владимировны забрать. У меня нет к ней никаких претензий, кроме того, что она не видит ничего плохого в том, что без спроса забирает из нашей квартиры вещи.
Женщина вздохнула, съела, даже не поморщившись, дольку лимона, будто ситуация была намного кислее возникшей ситуации.
– Мама всегда была такой. Она говорила, что людям надо помогать, и отдавала мои вещи, не спрашивая моего разрешения. У нас в квартире постоянно был проходной двор, и любой гость мог получить любую приглянувшуюся вещь. Мама мне говорила: «Не смей жадничать». Самое обидное было, когда у нас поселилась её коллега с дочкой. Девочка была примерно моей комплекции, и к ней в тот же вечер перекочевали мои лучшие вещи. Самое обидное было, когда, мама заставила дать этой Верочке поиграть моими куклами, уговаривая: «Ничего она с ними не сделает». Ага! Конечно. Когда не своё, то и не жалко. Эти мелкая злыдня устроила в моей комнате дикие игрища, а позже я над двумя напрочь испорченными куклами ревела. Ну, ладно одна – типовая штамповка из ларька в переходе метро. А другая-то была очень недешёвая – соседка, приехавшая из Германии, подарила. Я тогда самым натуральным образом впала в истерику, а потом в депрессию. Похожие ситуации были и с моими книгами, и с другими игрушками – всего сразу и не вспомню. Да и не хочу все эти старые обиды ворошить, если честно.
– Надо, Лариса. Если мы твоей маме не объясним, что так дальше продолжаться не может, то наш Артёмка будет регулярно сталкиваться с бесцеремонностью родной бабули. Я предлагаю пригласить Ирину Владимировну в гости, поговорить с ней, и, конечно, забрать ключи. Без всяких сантиментов.
***
Через несколько дней состоялось чаепитие, после которого Лариса высказала маме всё то, что так долго хранила в сердце. Ирина Владимировна нахмурилась, вспоминая эпизод с куклами, а потом потрясённо прошептала:
– Лариса, тебе же тогда лет 15 уже было. Какие куклы в таком возрасте?
– Мама, ты же не о возрасте моём думала и не о том, что я «стара» для таких игр. Тебе перед своими приятельницами хотелось добренькой казаться!
– Лариса, ну, это даже глупо – столько лет помнить детскую обиду из-за испорченных кукол.
– Не только в куклах дело. Это – просто самый обидный эпизод из истории твоей благотворительности. Но с меня, и с моей семьи хватит.
– Это очень грубо с твоей стороны, Лариса! – Повысила голос Ирина Владимировна. – Я же всем только добра желаю! И вообще, меня так воспитывали, что надо делиться тем, что есть, а ещё – что надо разумно распоряжаться вещами. Я же тебе тысячу раз рассказывала, как твоя прабабушка стремилась любой лоскуток или часть деревяшки пустить в дело. Ну, тогда, допустим, ладно. Годы были тяжелые, послевоенные. И не будем далеко ходить. Вот у твоей бабушки, как ты прекрасно знаешь, четверо детей, не считая меня. Так она платья перешивала до того момента, как ткань становилась как марлечка. Понимаю, что сейчас это не принято, и уверена, что очень даже зря. Только разумное потребление, как в смысле вещей, техники, так и еды, может отсрочить гибель человечества.
– Конечно, мама, я всё понимаю, но ты сейчас мне про Фому говоришь, а я тебе про Ерёму объяснить пытаюсь. Я очень даже поддерживаю переделку одежды. Читала даже про такое направление рукодельниц, но надо же как-то уважать мнение людей, у которых ты эти вещи изымаешь. Разве ты не понимаешь, что делиться по собственной инициативе и то, что ты вынуждаешь делать – нечто совсем другое. Я запрещаю тебе трогать вещи, которые принадлежат нам! Желание сохранить своё – не жадность, а благоразумие.
Ирина Владимировна, не попрощавшись даже с внуком, умчалась прочь, и две недели от неё не было никаких известий, а в воскресный вечер она пришла и извинилась, пообещав, что без разрешения не будет ничего забирать и в знак серьёзности протянула запасной комплект ключей.
Ларисе было неловко. Артём мало понимал, что происходит, а Евгений сумел удивить тёщу:
– Мне кажется, Ирина Владимировна, в возвращении ключей нет необходимости. Так же?
Женщина кивнула. Она за две недели проанализировала свою жизнь и поняла, что её попытки облагодетельствовать окружающих за счёт самых близких ведут в тупик.
---
Автор: Любовь Л.
Бумеранг
Лет двадцать назад мы с моим мужем Павлом, совсем молодые ребята, искали съемную квартиру. С родителями нам жить не хотелось, а от бабушек наследства в виде трешек и однушек – не было. Мы решили сами заработать на жилье и не тянуть с близких деньги, ну а пока перекантоваться, как Бог даст.
В хоромах нужды не было – комнаты в коммуналке или малюсенькой квартирки в хрущобке – вполне достаточно – все равно мы тогда пропадали целыми днями на работе. Можно было жить и у свекрови, мирной и хорошей женщины, отнюдь не стервы, вопреки мифам, но… Я хотела свою кухню, хотела кормить Пашку своим борщом, жарить ему свои блины. Ко всему прочему, мы оба – сложные ребята, ругались чуть ли не каждый день по пустякам. Ну зачем тихой и нежной Анне Алексеевне переживать из-за наших недельных молчанок и нелепых обидок? Потому нам очень хотелось съехать и вариться в своем соусе, не мороча головы родителям.
Досконально изучив газету с объявлениями и обведя подходящие фломастером, мы позвонили владельцам желанных квадратов и договорились о встрече. И пошли осматривать варианты, чтобы потом вместе обсудить то, что нам предлагали и выбрать то, что надо. За неделю навидались всякого.
Я, например, никогда не видела настоящих «бомжатников». Это такие клоаки, что там не то, чтобы жить, а просто находиться в течении десяти минут невозможно. Характерный отвратительный запах в этих «хатах» пропитывает стены. Полы, липкие от мерзкой грязи, уже никакими средствами не отмоешь. Соседи – ужасные подобия людей, опустившиеся до такой степени, что их сложно назвать человеками «разумными». Из этих квартир мы бежали, как ошпаренные.
Были и приличные, чистенькие квартирки со свежим ремонтом, но их хозяева не хотели сдавать нам, молодым. Сейчас я, уже взрослая женщина, понимаю, почему. Молодежь – народ нестабильный, и нет никакой гарантии, что после таких жильцов останется порядок и чистота. А тогда нам было очень обидно. Попыхтим, пообижаемся и дальше идем – ищем.
В одной из коммуналок, находившейся в сталинском доме, нам понравились высоченные потолки и широкие окна. В комнате – светло и просторно. В квартире были еще две комнаты.
- Соседи тихие, - уверял нас хозяин комнаты, мордатый мужик, - Толик и бабка Тася. Не слышно их, и не видно. Толик сейчас у бабы живет. А Тася вообще, как тень ходит.
Как раз из комнатки напротив нашей осторожно показалась маленькая старушка. Она боязливо взглянула на нас, поздоровалась и шмыгнула на кухню.
- Вот, видите – соплей перешибешь. Мышь, а не бабка! Золото, а не соседка! Живите, дорого не возьму, - тараторил мордатый.