Вера Серафимы. Глава 18
Но, по правде сказать, Семеновна не поняла тогда ничего. К чему такая конспирация? Ну кто поедет в Волхов ее разыскивать? А вот теперь, получив письмо из Знаменского, все поняла: недалече Симушка с Верушкой.
«Милушки мои, лебедушки. Рядышком тут совсема. До станции, а тама подбросить кто мене. Как бы мене до их добратьси, как бы пороху набратьси да поехать?»
— Давай письмо! — потребовала баба Даша у Надежды. — Много будешь знать — скоро состаришьси, — но немного подумав, все же ответила на ее вопрос: — Однополчанин это Федоса моева. Вот нашел меня. Пишеть мене таперича.
Пусть лучше такие слухи поползут, чем сплетницы будут сами придумывать: с них станется! Чужой рот — не свои ворота, не затворишь.
«Вон одну чуть до смертоубийства не довели, а другая уехала. И хата горелая стоить! И робяты снова без учителки остались!»
— А-а-а! — разочарованно протянула Надежда. — Сама-то прочтешь аль нет? А то давай подсоблю.
— Прочту. Ты ишть забыла, Анна Федоровна всех стариков читать и писать научила? Занятия проводила. Иди ужо, Надька. Хорош рот проветривать. Не до тебе мне, делов полно, — и Семеновна выпроводила любопытную почтальонку со двора, затворив калитку на щеколду.
В хате она трясущимися руками быстро-быстро разорвала конверт. Письмо писала Сима:
«Здравствуйте, родная наша бабушка Даша. Не поехали мы домой. Вы уж простите меня, что сразу вам говорить не стала, потому что и сама еще не знала, куда нас занесет. А занесло нас в деревню Знаменское — это от станции шестьдесят верст в сторону Устюжки».
— Да знай я Устюжку! У мене ж тама сестра двоюродная: Онюшка. Бывала я тама! — вслух сказала баба Даша и тут же оглянулась по сторонам, будто ее мог кто услышать: — Так и скажу всема, када поеду у гости к моим лебедушкам, што к сестре я, проведать.
«Встретили нас здесь отлично. Я веду три предмета: математику, физику и литературу. Хотели еще и русский язык вдогонку, но я отказалась. Литературу еще могу, а вот русский — нет. Живем мы у старушки Платоновны, познакомились с ней на станции. Хорошая. Но очень сильно по вам скучаем. Не было и дня, чтобы не вспомнили. Верочка даже хныкала поначалу: все ей не так, как у бабы Даши».
В этом месте Семеновна прижала письмо к груди и заплакала:
— Вспоминають мене. А я-то как жа вспоминаю вас, лебедушки мои! — и баба Даша поцеловала письмо многократно, потом продолжила чтение.
«Баба Даша, как там Вася Лавров? Все ли хорошо с ним? Выздоровел? Не сказал ли он, кто его вилами ударил? Как Зинке Бурняевой живется после того, что она сотворила? Пишите побыстрее, очень будем ждать!»
Верочка тоже написала письмо бабушке, чему Семеновна несказанно обрадовалась.
«Бабушка моя родненькая, приезжай к нам! Недалеко совсем. Мы с мамой быстро доехали. Я тебя очень люблю и очень жду! Передай привет моим подружкам Марине и Аленушке. Я хотела им тоже написать, да мама запретила. Бабуля, а еще Степе привет передай!»
Читая письмо Верочки, Семеновна уже плакала навзрыд и маленьким язычком костерила Зинку Бурняеву.
В тот же вечер, переделав все дела, подкрутив керосинку поярче, она принялась писать ответ Симе и Вере, в котором сразу же сообщила, как она их любит, лебедушек своих, и как тоже скучает, и что обязательно найдет способ «приехать до их в гости, пока зима, а то потома будять совсема некада: огород чай поди сажать надоть. А с Васькой Лавровым, слава Господу, все ладно. Живой и здоровый. Есть ожоги маненько. Но ничегой: фельдшерица сказала, што до свадьбы заживеть. Кто его ткнул — не знат, думал Андрей зашел — не оглянулси. Как ткнули — упал и сознанию потерял сразу. Померкло усе. Либошто, ушибси об чегой-то. Табурет аль ешо чегой. Кололи-то не шибко. Очнулси ужо в медпункте. Володька до мене приходил, спрашивал, куды вы делиси, а я ему от ворот поворот. Не знай, мол. А ты иди Зинку свою поблагодарствуй. Не для того ж сбежали вы, чтоба яму адрес-то давать. Да я и, истинный крест, не знала. Токма таперича знай, да никому не скажу».
…В тот день, когда Верочка и Сима приехали в деревню, то сразу пошли в школу. Встретил их приветливый старичок:
— Кудой жа таки красавишны?
Серафима Андреевна улыбнулась и ответила:
— Встретили мы вашу старушку Платоновну на станции. Подсказала она нам, что учителя математики у вас нет.
Дед чуть присел и хлопнул себя по бедрам:
— А ты што ж, рази учителка?
Сима кивнула.
— Чичас, чичас! — дед со всей своей стариковской прыти понесся в глубь школы, там он отворил дверь и заорал во весь голос:
— Мирон Сергеевич! А ну выйди-ка! Учителка до нас приехамши.
Незамедлительно в коридоре появился приятный молодой мужчина, правый рукав пиджака которого был пустой.
Он, радостно улыбаясь, протянул Симе левую руку:
— Здравствуйте, я Мирон Сергеевич. Да как же вас к нам занесло?! Ведь сколько раз просил в облоно — пришлите учителя! И такой подарок!
Серафима Андреевна протянула тоже левую руку:
— А вот так! Метелью и занесло. Меня Серафима Андреевна Нистратова зовут. Я учитель математики. А это моя дочка Верочка, она учится в шестом классе. Есть у вас шестой класс?
— Есть, есть! А как же! Дед Иван, к кому можно поселить учительницу с дочкой? — обратился он к старику, будто боясь, что они передумают и уйдут. Директор даже не стал выяснять — кто, как, откуда!
— Енто подумать надобной. Можат, к Елизарихе? Одна она нончей!
— Точно, дед! Давай-ка найди кого помочь с чемоданами. С меня-то помощник — сами видите! — директор повел левой рукой. — Заселяйтесь, располагайтесь, отдыхайте, а потом ко мне. Я здесь допоздна сижу.
…Елизариха оказалась довольно-таки молодой еще, дородной бабой. Хата у нее была просторная, чистая. Посредине горницы стоял большой стол со скамейками по краям.
У Серафимы мелькнула мысль: «Хата большая, две скамейки, а народу вроде как нет!»
— Вот, Валентина, принимай на постой! Учителка новенькая.
— Поштой к мене? — пристально глядя на гостей, спросила Елизариха.
— А поштой нет? — хохотнул дед. — Давайтя, давайтя! — дед Иван легонько подтолкнул Симу в хату.
— Здравствуйте, — поздоровалась она. — Меня Серафимой Андреевной Нистратовной зовут, а это моя дочка Верочка.
— А я Валентина Андреевна Елизарова! — чуть подобрела хозяйка хаты. — Стало быть батьки наши Андреями были!
Сима улыбнулась и кивнула.
— Батька жив твой аль как?
— Погиб…
— И мой погиб… проходитя, давайтя. Чегой всталя. Дед, вечерять будяшь с нами?
— А то как жа! Остануси, коль приглашаешь.
Сима и Верочка принялись раздеваться.
— От тута спать будятя, — махнула рукой Валя в сторону другой комнаты. Идемтя, покажу.
Комната была небольшая, но очень уютная. На небольшом окошке кокетливо висели белоснежные шторки-задергушки. Слева стояла кровать, застеленная ярким гобеленовым покрывалом, справа — небольшой круглый стол со скатертью и два венских стула. Ближе к двери располагался небольшой двухстворчатый шкаф — богатство.
— Нравитси? — спросила Валентина, и было видно, что она безмерно гордится своей комнатой, и ей очень хочется, чтобы гости непременно ответили, что им нравится.
— Очень! — ответила Сима и не слукавила.
— А тебе? — обратилась хозяйка к Верочке.
Вера вспыхнула, но обрадовалась, что спросили и у нее тоже.
— Нравится! — ответила она.
— Вот и ладно! Давайтя к столу. Чичас вечерять станем.
Дед Иван уже сидел за столом и с удовольствием уплетал кулеш, крякая от удовольствия.
Еще на столе стояла тарелка с крупно порезанными ломтями хлеба из ржаной муки, вареная картошка в мундирах и соленые огурцы.
— Ну чем богаты! Давайтя.
После ужина долго пили чай с медом и вишневым вареньем. Также на столе появились пряники.
Дед и Валентина обсуждали колхозные дела, осуждая какую-то Авдотью, которая «сгубила порося», хваля Райку-продавщицу и ее мужа Гейку.
— Молодцы, душою за нас болеють. Давеча хрен знат кудой поехали, а муки и сахару привязли.
— А муж-то твой иде, Андревна? — вдруг неожиданно обратилась Валя к Симе.
— Вдова я…
— И я вдова, Андревна. Радость твоя — вона донюшка какая. А у мене никовой нету.
Татьяна Алимова
Все части здесь⬇️⬇️⬇️
До Нового года еще далеко, но рассказ все-таки прочтите)))⬇️⬇️⬇️