Предыдущая глава
Лера смогла уговорить Олега сходить на выставку.
- Тебе нельзя сейчас замыкаться в себе - убеждала она по телефону - смерть жены для тебя большая трагедия, но ради дочери ты должен взять себя в руки.
Говорить о чужом ребёнке Лере было противно. Она и своих-то пока не хотела, что уж тут о чужих говорить.
Они встретились с Олегом возле кинотеатра. Недалеко от него расположилась галерея весьма одарённого художника. Его картины только-только набирали популярность.
- Я уезжаю скоро. Меня ненадолго отпустили. Не представляю, как я смогу дочь оставить. Знаешь, я за эти дни так привык к ней. Мама няню нашла, а меня раздражает посторонний человек рядом с моей девочкой. Она маленькая такая, беззащитная и так на Тамару похожа.
Олег безучастно рассматривал полотна, не понимая, что на них изображено. Он был далёк от богемной жизни, и его не впечатляло многочасовое любование на разного рода мазню, именуемую живописью. А Лере нравилось.
С бокалом шампанского она с видом знатока переходила от картины к картине, кивая изредка знакомым. Народу собралось довольно прилично, и каждый жаждал погрузиться в мир искусства.
- Олег, ты должен привыкнуть к тому, что твоя дочь должна будет находиться под присмотром чужого человека. У тебя работа, карьера ... Ты же не собираешься вот так вот всё бросить? В конце концов, ради дочери ты и должен стараться двигаться наверх по служебной лестнице.
- Ты говоришь как моя мать. Один в один.
Олег пригубил шампанского. Ему нестерпимо хотелось уйти отсюда. Полумрак галереи, негромкие разговоры гостей и запах краски были для него нестерпимы.
Лучше уж по ночному городу погулять. Мартовский воздух пропитан приближающейся весной, и Олег хотел надышаться полной грудью. Во Франции такого запаха свободы нет. Чужое там всё, не своё, и менталитет другой. Никому до тебя нет никакого дела.
- Твоя мама, между прочим, очень мудрая женщина, и на твоём месте я бы прислушивалась к ней чаще - заметила Лера, снова кивнув очередному знакомому.
Олега кольнула ревность. Неожиданно, внезапно. Ведь именно из-за этого они когда-то и расстались. Лера знала слишком много мужчин, беспечно объясняла, что всё это друзья, знакомые. Олега в своё время это крайне выводило из себя.
- Может, уйдём отсюда? - не выдержал Олег - мне здесь не по себе. Атмосфера как-то ... давит.
Лера бросила на него недовольный взгляд и, быстро отвернувшись, зашагала к выходу. Олег перспективный, да. Но до чего же он скучный! Лера успела за то время, что они расстались, много где попутешествовать, со многими мужчинами пообщаться. Как с иностранцами, так и со своими соотечественниками. Ну не любила она загруженных мужиков! Ей нужна лёгкость, стремительность. Готовность к приключениям. А у Олега же всё по полочкам. Женился, ребёнок родился. Скучно! Теперь будет ныть, что жена умерла и ему бы дочь воспитывать надо, а он вынужден её оставить со своими родителями.
"Папа заставляет меня взвалить на себя непосильную ношу!" - в сердцах подумала Лера. Не будь отец Олега генералом и не имей они роскошную просторную квартиру в престижном районе города, она даже связываться с Олегом больше не стала бы. Но отец учит зрить в корень. Родители Олега не вечны и вся недвижимость, имеющаяся у Ворошиловых, отойдёт к единственному сыну.
Проблему с дочерью Олега, Подкаминский со временем решит. Главное, чтобы Лера смогла замуж за него выйти.
Лера спорила с отцом. Почему именно Ворошилов? Ведь с таким же успехом она может выйти за любого достойного молодого человека. Безо всяких там хвостов из прошлого, в виде бывшей жены, детей и прочей "прелести".
Но Подкаминский стоял на своём. Ворошиловых он, мол, давно знает, и любой другой претендент на руку Леры ему не подходит.
На улице было ветрено и Олег предложил поймать такси и поехать в какой-нибудь ресторан.
-Не боишься, что осудят? Ведь только жену похоронил - Лера подхватила Олега под руку, посматривая по сторонам. В такую промозглую погоду все по домам сидят теперь. Не любила она такое время года. Вот в мае, когда всё цветёт и пахнет, вот тогда да, её душа пела, и сама она расцветала во всей красе.
-Да, ты права - согласился Олег, мысленно ругая себя, что сам об этом не подумал - тогда по домам?
Лера восхитительно рассмеялась, игриво толкнув Олега своим плечиком.
-Ну что ты! Детское время ещё. Давай вина возьмём где-нибудь хорошего и к нам на дачу махнём? Там тебе и лес, и свежий воздух, и разговоры возле камина. Помнишь?
Глаза Леры загорелись. На неё вдруг нахлынули воспоминания, как им с Олегом было тогда хорошо. Они действительно любили друг друга, и никогда бы он на эту замухрышку деревенскую не посмотрел бы, если бы не их банальная ссора на почве ревности Олега. Ведь Лера пыталась его образумить, объяснить, а он и слушать тогда не стал. Если и сейчас начнёт ломаться, то она плюнет на всё и заявит своему отцу, что пусть Ворошилов Олег катится на все четыре стороны.
-А поехали - вдруг согласился Олег. На него тоже нахлынули воспоминания о беззаботном студенчестве. Когда боль ест душу поедом, нужно какое-нибудь лекарство. Пусть этим лекарством станет Лера.
"Прости меня, Томуська ... Думаю, что там, наверху, ты правильно меня поймёшь" - мысленно произнёс Олег и, подняв воротник у пальто, он направился с Лерой в винный погребок, что на углу Тимирязевской был.
***
Люба и Толик наконец-то добрались до Веры Борисовны. Из Москвы до Красноярска, на автобусе до Железногорска. Как же далеко всё-таки мама Любы живёт! Тяжёлые чемоданы с гостинцами оттягивали Толику руки, пока они не поймали такси.
-Не понимаю, зачем столько всего тащить - бормотал он, укладывая чемоданы в багажник.
-Толик! Ну здесь же нет такого, что есть в Москве в свободном доступе! - возмутилась Люба - знаешь мама как обрадуется? Ты же к своей тоже не с пустыми руками собрался.
"То к моей, а то к твоей" - подумал Толик усаживаясь рядом с водителем. Он унылым взглядом смотрел по сторонам. Здесь всё пропитано провинцией, и город будто своей жизнью живёт, не шагая в ногу со временем. Москва в это время бурлит и кипит, а тут будто замерло всё.
Дороги плохие, домишки обшарпанные. Через частный сектор поехали, Толик вообще мысленно в ужас пришёл. Любу он, конечно же, любил ... Но вот её малую родину как-то не очень. Сам он коренной москвич. Просто когда они с Любой поженились и стали жить в родительской квартире, мать Толика приняла решение переехать поближе к морю. Была там у неё подружка одна закадычная, с которой много лет они переписывались. Давно уже к себе приглашала пожить. Вот мама Толика и надумала уехать, чтобы молодым не мешать. Сначала на время, а потом так и осталась там. Мужчину себе нашла, вместе они жить стали. Отец Толика умер давно, так что на личную жизнь его мать имела право.
-Ой, мои хорошие! Доехали наконец-то! А я на работе специально отгул взяла, чтобы вам вкусностей разных приготовить - Вера Борисовна расцеловала дочь в обе щёки, сжала её в объятиях. С зятем поздоровалась сдержанно, решив обойтись без лишних нежностей. Чувствовала она отношение к ней Толика, потому и сама была к нему не очень радушна.
-А мы тут навезли тебе всякой всячины из Москвы - радостно сообщила Люба, и скомандовала Толику тащить всё на кухню, не обращая внимания на его кислое лицо. А чтобы он не мешал ей с матерью поговорить о самом для неё сокровенном и важном, Люба послала мужа в магазин за бутылочкой армянского коньяка.
-Ты там не спеши. Можешь по городу погулять, отдохнуть. Только не до ночи, а то с милицией тебя искать пойду - пошутила Люба выпроваживая мужа за дверь.
Вера Борисовна, видя, что дочь за напускной весёлостью всё же чем-то озабочена, спросила её напрямик.
-С Толиком проблемы? Ведь говорила я тебе, городские - они ненадёжные. Вон за тобой как Ванька Хвостов ухаживал. Под окнами стоял, серенады пел, лишь бы ты хоть одним глазком выглянула.
Люба презрительно фыркнула.
-Мама, нашла кого вспомнить. Где твой Ванька? Спился небось? А мой Толик на заводе главным инженером-технологом трудится, и я сбочку пристроилась в бухгалтерию экономистом. Вот, свою квартирку, глядишь, дадут скоро, а квартиру свекрови сдавать будем. Всё, денежки. У меня другая проблема.
Вера Борисовна разгладила на кухонном столе вязаную салфетку. Сама вязала крючком. Любила иногда так нервы успокоить. Работа заведующей родильным отделением была нервной и напряжённой и совсем не сахар, как могло показаться со стороны. Один коллектив чего стоил.
-Забеременеть я не могу, мама - пожаловалась Люба - уже пять лет с Толиком женаты, а я хоть бы раз была беременной. Уже и к врачам разным обращалась, и к мануальщикам. Таблетки, народная медицина. Всё перепробовала. Не даёт Бог мне детей и всё тут!
Вера Борисовна тяжело вздохнула. Роженицы к ней в отделение разные попадали. И неблагополучные, и те, у кого деньги есть, а дети всё равно не нужны ... Только тем, кто действительно хочет родителями стать, почему-то страшно не везёт.
-Ты вот про Бога вспомнила, а в церкви ты давно была? - Вера Борисовна прямо посмотрела на дочь.
-Мама! - вспыхнула Люба - ну как я могу? Толик ярый коммунист, мама его всю жизнь в партии ... Не принято это в их семье как-то ...
-Это в их семье - жёстко перебила Вера Борисовна - а в нашей все верующими были, ты же знаешь. И откуда, скажи на милость, твоя свекровь да муж узнали бы, куда ты ходила? Без Бога мы как нули без единицы. Ты ко всем обратилась за помощью в миру, но только не к Богу. И ты ещё ждёшь милости от него? Не ожидала я, Люба, что ты отойдёшь от христианства. Тоже, может, в коммунистки пошла? Верить в Москве не модно, да?
Глаза у Любы зажгло от слёз. Она кусала губы и не знала, что ответить матери. Стыд. Вот что она чувствовала внутри. Всё своё детство она провела у бабушки в деревне. Та очень набожной была, после смерти деда остаток своей жизни церкви посвятила. Приход для неё словно домом родным был, и внучку свою Любушку она с малолетства приучала к молитвам да жизни христианской научала.
-Прости меня, мам - Люба закрыла руками лицо - ты права. О Боге я в последнюю очередь вспомнила.
-А не ты одна. Каждый из нас вспоминает о нём только когда совсем всё плохо - Вера Борисовна потянулась к дочери и обняла - есть у меня одна мысль. Но твой Толик уже вернётся скоро, и при нём я пока не хочу. Просто завтра со мной на работу не доедешь?