Это мой самый первый опыт по написанию рассказов так что не судите строго
Я родилась в ведомственном питомнике, где разводили для службы немецких овчарок. Я еще будучи маленькой понимала, что я создана для того, чтобы служить человеку, что я не дворняга с улицы, а серьезная служебная собака. Хотя... кто такие дворняги мы не знали: нас, шестерых щенков, вскоре забрали от мамы и держали отдельно, почти не выпускали на улицу, так где же нам было увидеть других собак.
С нами хорошо обращались, кормили, даже играли. Через неделю мы впервые вышли на улицу. Нас повели мимо дрессировочной площадки, где занимались взрослые собаки и щенки постарше. Нам тоже захотелось так же побегать, я от радости рванулась было к ним, но меня впервые грубо одёрнули поводком. Мы должны были с детства усвоить дисциплину, мы же не какие-нибудь болонки, а серьёзные сторожевые псы. Пусть и совсем пока маленькие.
Нас всех поместили в просторный вольер с зелёной травой, где мы целыми днями играли и резвились. Вскоре мы подросли настолько, что пора было начать нашу дрессировку. К нам приходили, оценивали нас. На что мы способны, как развиваемся и растём. Через два месяца после прохождения общего курса дрессировки, нас распределили по разным инструкторам.
Началась серьёзная подготовка к настоящей службе, меня растравливали, учили быть злобной, нападать и кусать, но я так и не решилась укусить ватный рукав, которым так и махали перед носом. Как ни старались люди, грозного сторожевого пса из меня не вышло, я по-прежнему виляла хвостом всем, кто ко мне подходил. Со службы меня списали в связи с отсутствием злобности.
Вскоре в питомник пришёл человек, он заинтересовался мною, протянул ко мне руки и я стала лизать их, а тем временем мои соседи по вольерам просто заливались злобным лаем. Он открыл вольер и вошёл ко мне. Я не испугалась, не стала рычать или кусаться, спокойно позволила пристегнуть к своему ошейнику поводок и смело пошла за ним. Я не знала, что меня, как негодную к службе собаку, отдают просто в хорошие руки, а этот человек теперь мой новый хозяин. Он посадил меня в машину и повёз домой, там я познакомилась с другими членами его семьи. Там было двое шумных детей, которые сразу бросились обнимать меня за шею, и женщина, которая пахла кексами и шоколадным печеньем.
Так началась моя новая жизнь в их семье. Приученная в питомнике к строгой дисциплине, я не портила вещи, не лаяла, сидела тихо и старалась не мешать. Я оказалась для детей добрым и надёжным товарищем, они брали меня с собой гулять и часто играли со мной, а по ночам я чутко стерегла дом и двор. У меня были своя будка и вольер, я не любила, когда меня там закрывали, мне хотелось быть всегда там, рядом с ними. Я не понимала, почему они так делают, я была не сильно надоедливой, или навязчивой, и о своем существовании напоминала лишь шумными вздохами, в питомнике нас приучили быть незаметными. Но иногда они, всё же, брали меня за ошейник, выводили из дома и закрывали там одну, так происходило всё чаще и чаще. Мне приходилось коротать свои дни в одиночестве, в питомнике я к этому привыкла. Это не было для меня такой уж проблемой.
Ко мне всё реже подходили, я скучала, наблюдая за ними из-за решётки. Однажды ночью я услышала, как ругаются мои хозяева. Я почуяла неладное и всю ночь металась по вольеру. А утром я увидела, как женщина, что так хорошо ко мне относилась и вкусно кормила, вдруг уходит вместе с детьми, в руках у них были большие сумки. Я видела, как они все были расстроены, я решительно не понимала, куда уходят столь дорогие мне существа, и почему хозяин стоит у ворот, даже не пытаясь их остановить. Я начала лаять, просится из вольера, но никто не подошёл ко мне, даже попрощаться. Хозяин, закрыв ворота, ушёл в дом, и в тот день я больше его не видела. А потом потянулась череда скучных пустых дней, хозяин утром кормил меня, а потом пропадал на целый день. Я скучала в одиночестве, никто не играл со мной, про меня просто забыли, мне стало так тоскливо одной, что однажды вечером я завыла по-волчьи, впервые в жизни. Хозяина я видела всё чаще выпившим, меня беспокоило его состояние, в такие моменты я боялась его, пряталась подальше в будке. Однажды он зашёл ко мне и попытался насильно вытащить меня из будки, от него разило спиртным, я сопротивлялась, скулила, но так и не посмела укусить его. Неожиданно он отстал от меня, перестал тянуть за ошейник, встал и ушёл, оставив вольер открытым. Я очень осторожно вышла из вольера и огляделась, я увидела машину и открытые ворота. Он куда-то собирался ехать. Хозяин вышел из дома, схватил меня за ошейник, грубо засунул на заднее сиденье в машине. Я, почуяв неладное, начала скрести обивку и проситься обратно. Меня сразу насторожило, что он так резко рванул с места и вылетел на дорогу, он куда-то очень спешил и выжимал газ на всю. Я встревожилась и заворочалась на заднем сиденье, не знаю, сколько продолжалась эта гонка, последнее, что я помню, это летящий на нас грузовик и резкий визг тормозов.
Очнулась я уже в кювете, хозяина не было рядом, я с трудом поднялась на лапы и увидела много машин и людей, хозяина среди них не было. Наша машина превратилась в груду металла, когда случилась авария. Кто-то из подошедших людей заметил меня и, посчитав мёртвой, просто унёс меня подальше от дороги. Хозяина тем временем уже уносили в большую белую машину, я не понимала, почему он оставил меня и не зовёт за собой. Я выбралась на дорогу и, что есть силы, бросилась за удаляющейся машиной. Никто и не попытался меня остановить, возможно, не посчитали нужным.
Я всё бежала и бежала, давно уже скрылась та машина, а я всё продолжала бежать в том направлении. Пока, наконец, силы совсем не оставили меня. Лапы подкосились, я рухнула на дорогу. Я лежала ещё некоторое время, тихонько скуля. Мимо меня проезжали машины, никто и не обратил внимание на собаку на обочине. У меня уже не оставалось больше сил, сколько я так пролежала неизвестно, уже сумерки совсем сгустились, ночь наступила, холодная и тёмная. Я нехотя поднялась и побрела обратно туда, где мы расстались с хозяином, ведь он обязательно вернётся, и заберёт меня. Ужасно хотелось пить после такого прогона.
Я нашла немного воды в пахнущей бензином лужице, стало немного легче, и я тихонько побежала дальше, очень болели стёртые об асфальт лапы. Каждый шаг отдавался болью во всём теле, что-то внутри склеилось и было трудно дышать. То место я нашла без труда, там уже не было никого, только осколки стекла еще лежали на дороге. Я села на обочине, подальше от проезжавших машин, и стала ждать. Так прошли ночь и целый день, очень хотелось есть, на обочине найти было нечего, и я пошла в поле прямо за трассой. Там я смогла изловчиться и поймать несколько жирных полёвок. Дальше, впереди, виднелись дома, но я так и не решилась уйти, оставить свой пост, в питомнике нас учили быть стойкими, смело выполнять поставленную задачу.
Дни тянулись за днями, полные тоски и одиночества, я вскоре привыкла к копоти и чаду, что висел над дорогой. Еду я находила в поле, а вот с водой было трудно. Убежище я нашла в стоге соломы, за полем, там я пряталась иногда, день и ночь я проводила на своём посту и продолжала ждать. Меня стали узнавать, кто-то останавливался, давал поесть, некоторые даже пытались погладить. Но я упорно не признавала чужие руки, там в посёлке вскоре тоже узнали про меня, стали чаще ко мне приходить, люди подкармливали, скрашивали мои одинокие дни. Некоторые даже забирали меня с трассы домой, но я упорно возвращалась обратно, как только предоставлялась возможность, мне никто был не нужен, кроме хозяина. Временами он снился мне, подходил, звал и гладил, а когда просыпалась, его не было рядом. Я принималась выть громко и очень печально.
Однажды я узнала, какими подлыми могут быть люди. Они пришли из посёлка за полем, у них в руках было мясо. Я два дня ничего не ела и доверчиво потянулась за куском. Проглотила его, и тут меня резко скрутило, боль была не выносимой. Пока я задыхалась и силилась подняться, люди уже скрылись. Что я им такого сделала? Несколько дней я болела, искала в поле траву и ела её, я смогла выжить и подняться на лапы, в меня несколько раз стреляли из ружья, пытались прогнать. Но находились и добрые люди, они навещали меня, оставляли еду, кто-то из них повесил рядом с деревом, под которым я обычно сидела, венок, я не знала, что он означает, но запах этой вещи внушал мне ужас, я стала избегать этого места.
Так прошла зима, холодная и тоскливая, если бы не добрые люди, я наверное так и погибла бы. Когда было особенно холодно, я вырывала себе ямку в снегу и в ней спала. В сильный снегопад бывало, что меня полностью заносило снегом, а утром я с трудом могла встать. Так я пережила свою первую зиму, одной без хозяина, было невыносимо с каждым днём, здесь каждый день постоянно мелькали машины, ночью же трасса затихала. И мне становилось очень одиноко, я не хотела думать, что мой хозяин вот так смог бросить меня.
Вскоре на трассе появилось еще несколько таких же бедолаг, как и я. Но их действительно бросили, я видела как их вытолкали из машины, и они ещё несколько дней метались беспомощно по дороге. Я верила, что хозяин вернётся за мной, день за днём я продолжала ждать, добрые люди построили мне удобную будку из ящиков, чтобы у меня была крыша над головой. Я не хотела показывать, как мне больно и тяжело, нас учили прятать эмоции. Всегда виляла им хвостом, когда они приходили, но после их ухода ко мне вновь приходила страшная тоска. Я снова была одна, снова я стояла на обочине трассы, под ледяным дождём и палящим солнцем, со впалыми боками. Худая, я всё равно стояла на обочине и всё ждала и ждала каждый день. Когда совсем не оставалось сил подняться, я ползла к обочине, тёрлась мордой о песок и тихонько скулила. Где же ты, мой друг, мой человек, когда ты так нужен, мне без тебя очень плохо, я верю, что дождусь тебя, только вот сил совсем уже не осталось. Люди проезжали и не замечали даже, как страдает рядом одинокая собака. Я прожила на обочине целый год, вглядываясь вдаль, всё стало таким привычным, как будто той другой жизни вовсе не было, не было каждодневной муштры в питомнике, не было уже тех счастливых вечеров в семье.
Прошла очередная зима, и весна наступила, жизнь без хозяина стала совсем невыносимой. Однажды я как обычно сидела на своём привычном месте, и тут я услышала за спиной голос. Кто-то звал меня моим настоящим именем, «Альба». За два года на трассе я привыкла отзываться на всякие имена, которые давали мне люди, но я обернулась и увидела на противоположной стороне трассы ту самую женщину, что была с хозяином, от которой всегда пахла печеньем. Не знаю, как, но она нашла меня спустя столько времени. Забыв про осторожность, я побежала через дорогу...
Страшный удар в голову и я отлетаю куда-то в сторону. Потом была долгая поездка, люди в белом тыкали в меня иголками, и бормотали что то на своем, хозяйка положила руку рядом с ее мордой, я лизнула их, теперь уже не было так страшно, я ее нашла и она со мной, и мы поедем домой.
