— Мне жаль, Оль, — сказал Никита, не поднимая глаз. — Я ухожу.
Ольга застыла у плиты, с ложкой в руке. На сковородке шипели котлеты — его любимые, из индейки с зеленью. Всё было, как обычно: пятница, семейный ужин, звякание посуды. Только он говорил какие-то чужие слова, не вписывавшиеся в эту уютную картинку.
— Что значит — уходишь? — медленно переспросила она.
— Я полюбил другую, — добавил он с лёгкой обречённостью, словно говорил о гриппе. — Катю. Ей двадцать пять. Она делает меня счастливым.
Ольга моргнула. Показалось, или он только что назвал возраст новой пассии с гордостью, как козырь?
— Ты издеваешься? У тебя дочь двадцати одного года! — воскликнула она. — И ты уходишь к девчонке, которая практически ровесница твоей собственной дочери?
Никита развёл руками.
— Возраст — это формальность. Главное — эмоции. С Катей я живу, с тобой — существую. Ты стала... другой.
Ольга обхватила себя за плечи. Дом, уют, пироги, забота, их общий отпуск прошлым летом — всё это внезапно обесценилось, превратилось в пустоту.
— Что значит «другой»?
— Ты уже не та, Оль. Скучная, предсказуемая. Всё про быт, про дочь, про ипотеку. А где ты сама?
— А ты где был всё это время?! — вспыхнула она. — Пока я тянула дом, ты отрастил пузо, начал храпеть, и единственное, что тебя заботит — это как тебя обслуживают!
— Мужчины, как вино, — спокойно сказал он. — С возрастом становятся лучше. А ты... Ты же сама знаешь, талия не та, интересы… Ну, рукоделие, сериалы и прогулки по парку. Прости, но это не вдохновляет.
У Ольги перехватило дыхание.
— А ничего, что я бросила работу, чтобы ты мог развиваться? Что я отдала тебе лучшие годы своей жизни?
— И что? — пожал плечами Никита. — Я тебя не просил. Это был твой выбор.
Он ушёл в ту же ночь. Без скандала, без валяния в ногах. Просто собрал чемодан и исчез. И словно забрал с собой не только свои рубашки, но и что-то гораздо важнее — опору, уверенность, смысл.
Ольга села за кухонный стол, закрыла лицо руками и позволила себе заплакать. Тихо. Чтобы не услышала дочь, которая только что вернулась домой со встречи с друзьями и сидела в своей комнате. Её шаги в коридоре, голос в телефоне, как ни странно, только усиливали одиночество.
Утром она проснулась с опухшими глазами. Дочка уже сидела на кухне с телефоном в руках. Посмотрела на мать с тревогой.
— Мама, что случилось?
— Всё хорошо, Маш. Просто устала.
Она солгала. Пока не придумала, как сказать правду. Только одну мысль она знала точно: назад дороги не будет. Она может быть раздавлена, но не сломлена.
Через несколько дней Никита пришёл за вещами. Без звонка, без предупреждения. Просто открыл дверь своим ключом и вошёл, будто был здесь желанным гостем, а не предателем.
— Я только за одеждой и ноутбуком, — бросил через плечо, не глядя на Ольгу.
С ним была она. Катя. Светловолосая, с идеальной укладкой, в кожаной курточке и кроссовках за явно три зарплаты. Глаза — равнодушные, губы — с легкой усмешкой.
— А вы миленько тут живёте, — оценила обстановку она, водя взглядом по обоям. — Но тесновато. Надеюсь, Никита быстро обустроится в своей новой квартире.
— Он собирается жить у тебя? — тихо спросила Ольга.
— Да нет же, пока он снял квартиру, побольше вашей? — рассмеялась Катя. — Ты же не думала, что он будет жить с бабушкой?
Ольга осталась стоять молча. У неё даже не нашлось слов. Только сердце стучало, как барабан.
Когда Никита подошёл к письменному столу и потянулся к новенькому ноутбуку, Ольга резко встала.
— Компьютер оставь. Он нужен Маше для учёбы.
— Я за всё платил, — раздражённо сказал он. — Почему не могу забрать?
— Ты прекрасно знаешь, что Маша на нём диплом пишет. Тебе он для сериалов и Катиного «Инстаграма», а ей — для будущего.
— Не тебе решать, кому нужнее, — начал закипать Никита.
— А кому тогда решать? Тебе, который ушёл из семьи и первым делом купил айфон для девочки, которую знал несколько месяцев?
Катя хмыкнула:
— Может, вам попробовать самой заработать? А не держаться за ноут, как за заначку?
— А ты, дорогая, не думала, что скоро и тебя кто-нибудь сменит? — резко ответила Ольга. — Ещё пара годков — и ты уже не будешь так блистать. А Никита, как я погляжу, не из тех, кто живёт по любви. Он по молодости живёт. Так что береги силы.
Катя на секунду опешила. Даже Никита повернулся с недовольством.
— Не заводись, Кать. Пошли. Ноут оставим. Это лишнее.
Когда они ушли, Ольга поняла, что руки у неё дрожат. Но не от страха. От сдержанного гнева. Это была не истерика, а первый шаг: она больше не позволит себя топтать.
Через неделю пришло письмо — Никита требовал часть их накоплений. Деньги, которые копили на Машину учёбу за границей. Объяснил просто:
«Я имею право. Половина — моя. Катя тоже хочет учиться. Свои вложения я буду делать в свою семью».
Ольга чувствовала, как внутри всё клокочет. Она работала на двух подработках, чтобы дочь могла ни в чём не нуждаться. Никита же жил на широкую ногу, выкладывая в соцсети фото с кафе, горных курортов, новыми кроссовками на фоне чужих машин.
Маша читала его посты и молчала. Но однажды, вечером, подошла к матери и сказала:
— У меня не укладывается в голове. Уйти от тебя к девочке, которая старше меня всего на четыре года... Это мерзко. Он унизил не только тебя, но и меня. Ты — классная. И сильная. И я тебя поддержу в любом решении, даже если ты подашь на него в суд за каждую копейку.
Ольга с трудом сдержала слёзы. Не от боли, от благодарности.
— Спасибо, Маш. Правда.
— Мы с тобой справимся. А он... он сам себя наказал. Такие, как Катя, долго не терпят пузатых философов. Поверь.
Маша прижалась к ней, и Ольга впервые за недели позволила себе выдохнуть. Никита, конечно, забрал из их дома вещи, но не забрал главное — любовь, которую она дала своей дочери.
***
Прошёл месяц. Никита не звонил. Не интересовался ни Машей, ни тем, как они справляются. А потом — как гром среди ясного неба — Ольга увидела объявление о продаже их дачи.
Той самой, что строили вместе, ездили с Машей на каникулы, копали грядки, жарили шашлыки.
«Продам участок с уютным домом. Все документы оформлены, собственник один. Возможен торг.»
Имя собственника — Никита. Телефон — Никита.
Ольга выдохнула. Знала, что он всё оформил на себя — «чтобы удобнее было платить налоги», — а она поверила. Как дура.
«Ты начал войну. Ладно. Я тебя предупреждала», — подумала она.
На следующий день она встретилась с Ириной — подругой детства, которая теперь работала нотариусом. Та выслушала Ольгу с ледяным спокойствием.
— Хочешь, чтобы он не смог продать?
— Очень.
— Хорошо. Мы подадим заявление о незаконном распоряжении имуществом. Есть история владения, вложения, дача строилась в браке. Это уже достаточный повод для приостановки сделки.
— А если он продаст быстро?
— Мы его опередим. Завтра пойдёшь со мной в суд.
— Спасибо, Ириш.
— Не за что. Просто знай: кто считает женщину слабым звеном — рано или поздно ломает себе зубы.
Через несколько дней Ольга зашла на страничку Никиты. Фото с Катей исчезли. Вместо этого — одинокий бокал вина, статус про «предательство» и «невозможность быть собой». Она только усмехнулась.
***
Через несколько дней, уже поздно вечером, когда Ольга заканчивала дела по работе, её телефон тихо пикнул. Уведомление из социальной сети. Личное сообщение. От кого — она сначала не поняла. Аватар — без лица, просто фотография котика.
Имя: Катя К.
Ольга прищурилась. Неужели?..
Здравствуйте, Ольга. Простите, что пишу так внезапно. Это Катя. Да, та самая. Я понимаю, что вы сейчас думаете, и, честно, сама себя ненавижу за то, что была с ним. Но... я теперь знаю, с кем имела дело.
Ольга почти закрыла чат, но палец замер. Любопытство пересилило.
Он меня тоже предал. Обещал, врал, использовал. А потом начал придираться, унижать, перекладывать всё на меня. Я для него оказалась просто проходным вариантом. Теперь у него новая — по моему даже младше меня. А мне он сказал: «Ты не такая весёлая, как раньше». Знакомо?
Ольга судорожно втянула воздух. Знакомо до боли.
Он врет всем. И вам, и мне, и своей новой кукле тоже соврёт. Я хочу ему отомстить. По-настоящему. Не истерикой, не криками, а умно. С холодной головой. Но понимаю, что одна не справлюсь. Вы с ним прожили двадцать лет, вы его знаете. Поможете мне?
Ольга перечитала сообщение дважды. Не ответила сразу. Положила телефон на тумбочку, налила себе воды, сделала несколько глотков.
В голове крутились фразы: "Старая", "неинтересная", "ошибка молодости", "у меня началась новая жизнь". Всё это звучало с его губ — таким уверенным, самодовольным тоном.
Ольга вернулась к телефону и начала печатать.
Да, Катя. Помогу. Пора ему показать, что женская солидарность — это не шутка.
***
Катя действительно знала многое. За время их «отношений» она писала за Никиту отчёты, готовила презентации, редактировала деловые письма. Он не скрывал, что предпочитает «делать вид», а рутину перекладывать на кого-то другого. Катя терпела — пока верила, что у них будет общее будущее.
Ольга, в свою очередь, нашла на старом компьютере копии переписки Никиты с представителями конкурирующей компании. Он обсуждал с ними условия возможного перехода, пересылал на почту служебные материалы, с припиской: «только между нами».
Катя всё это систематизировала. Создала аккуратную папку с файлами, письмами, скриншотами. И, не говоря ни слова, отправила на корпоративный e-mail в отдел безопасности и руководству.
На следующий день Никиту вызвали «на разговор». Руководитель, сдержанный и обычно вежливый, на этот раз был холоден:
— Мы получили документы, содержащие признаки нарушения корпоративной этики и утечки информации. Поясни.
Никита оправдывался, говорил, что «вырвано из контекста», что «это просто разговоры», что «ничего серьёзного он не пересылал». Но аргументов не хватило.
— Мы не заинтересованы в конфликте. Но продолжать сотрудничество не видим возможным. Уходи по собственному. Без шума.
Никита уволился. Без выходного пособия. Без рекомендаций.
В тот же вечер он позвонил Ольге.
— Слушай... мы всё же были семьёй. Зачем ты это делаешь?
— А ты не думал об этом раньше? Когда уходил, называя меня «старой»? Когда о Маше забыл, потому что «новая жизнь»?
— Я совершил ошибку...
— Вот теперь и расплачиваешься. Все ошибки чего-то стоят. Твоя — стоит всего, что ты потерял.
Он молчал. В трубке слышалось только дыхание. Потом короткий гудок.
Ольга выключила телефон и впервые за долгое время почувствовала: всё на своих местах.
***
Судебное разбирательство по поводу дачи длилось недолго. Суд признал, что недвижимость была приобретена в браке, а значит — совместно нажитое имущество. Никита не смог продать дачу, как планировал, без согласия Ольги. Он скрипел зубами, предлагал ей «выкупить его долю», но Ольга отказалась. Она не собиралась платить за то, что строилось и обустраивалось её руками.
— Продадим вместе, если так хочешь, — спокойно сказала она. — Но цена будет по рынку, без скидок за твой "эксклюзив".
***
Катя больше не появлялась. Только иногда Ольга видела в её сторис намёки — одинокий кофе, ироничные цитаты про «мужчин, которым всегда мало». Больше Катя не писала, но Ольга и не ждала.
Никита попытался устроиться в новую фирму, но с карьерой как-то не сложилось. Не потому что кто-то его «сдал», а потому что оказался банально не готов к работе без привычной поддержки и «тихих помощниц». Пару раз он звонил Ольге — якобы по поводу каких-то документов, но быстро переходил на лирику.
— Мы столько лет прожили… — начинал он.
— Именно, прожили, — отрезала она. — А не промотали.
Он замолкал.
***
Маша поступила в магистратуру в Европе — на ту программу, которую они когда-то обсуждали всей семьёй. Ольга помогла с подготовкой, нашла репетиторов, оформила документы.
Когда Маша уезжала, Никита не пришёл на вокзал. Только написал сдержанное:
Удачи. Будь умницей.
Маша не ответила.
***
Ольга продолжала работать. Не срываясь, не «мстя» демонстративно. Но каждый день, приходя домой в уютную, тихую квартиру, она чувствовала: она справилась.
Жизнь стала другой. Не хуже — просто другой. В ней было место себе. Своим мыслям, книгам, новым планам.
Иногда, встречая знакомых, Ольга слышала:
— Ты расцвела! Похудела, посвежела…
Она только улыбалась.
Однажды, ближе к осени, она сидела в кафе с подругой и краем глаза заметила на другой стороне улицы знакомую фигуру. Никита. Один. Постаревший. Ссутулившийся.
Он взглянул в её сторону, на секунду задержался, словно хотел подойти. Но не решился. Развернулся и пошёл дальше.
Ольга проводила его взглядом. Без жалости, без злобы. Просто с осознанием, что всё давно на своих местах.
— Кофе допьём — и по магазинам? — спросила подруга.
— Конечно, — кивнула Ольга. — Я теперь свободная женщина. И мне идёт это состояние.
***
💬 Если вам близки истории, где женщина не плачет в подушку, а мстит тонко и по делу — подпишитесь на наш канал. Тут побеждают с умом.