Каждая встреча с Лидой заканчивалась одинаково: она доедала третий эклер, а я в третий раз мысленно говорила себе, какая я молодец. У меня — успешный брак, дом с видом на парк, сын-отличник. У неё — лишний вес, одиночество и скромная должность в бухгалтерии.
— Бедная Лида, — шептала я в трубку маме после наших встреч. — Опять набрала. Наверное, кило пять с прошлого раза. А ведь всего сорок шесть, моя ровесница...
Мама вздыхала и напоминала, что каждому своё счастье, но я не верила. Какое счастье в одиночестве и борьбе с непослушным телом? Нет, счастье было у меня – Анны Сергеевны Колосовой, преподавателя английского в престижной гимназии, жены успешного адвоката и матери студента-отличника.
Пятнадцать лет нашей с Лидой дружбы прошли по одному и тому же сценарию: я рассказывала о новых достижениях Кирилла, о поездках с Сергеем, о ремонте в квартире, а она слушала, поглощая одно пирожное за другим. Иногда она рассказывала о своих племянниках или о новой книге, но это казалось мне таким незначительным по сравнению с моей насыщенной жизнью.
Всё изменилось в один промозглый ноябрьский вечер. Сергей задерживался на работе, что становилось всё более привычным в последние месяцы. Я листала социальные сети, когда увидела уведомление: «Сергей Колосов добавил новое фото». Странно, подумала я, мой муж почти не пользуется соцсетями.
На фотографии был наш загородный дом, который мы купили три года назад. Сергей стоял на веранде с бокалом вина. Снимок был сделан в октябре – я узнала золотые листья нашей старой яблони. Но меня на этой фотографии не было. Я не помнила, чтобы мы устраивали там посиделки в октябре.
Я открыла его профиль и замерла. Несколько десятков фотографий, которых я никогда не видела. Сергей в нашем доме, Сергей в каком-то ресторане, Сергей на побережье – и везде с одной и той же женщиной. Молодой, лет тридцати, с копной рыжих волос и улыбкой, от которой у меня внутри что-то оборвалось.
Следующие два часа я провела в оцепенении, листая ленту, изучая комментарии, пытаясь сложить в голове эту новую реальность. Они познакомились год назад на каком-то благотворительном вечере. Её звали Инга. Она работала в сфере PR, обожала путешествия и фотографию.
Когда Сергей пришёл домой, я ждала его в темноте гостиной. Впервые за двадцать лет брака я не включила свет, не разогрела ужин, не спросила, как прошел день.
— Кто такая Инга? — мой голос прозвучал неожиданно спокойно.
Он замер в дверном проёме, не снимая пальто. В полумраке я видела, как меняется его лицо – от усталого и рассеянного к напряжённому и виноватому.
— Анна... — он сделал паузу, словно прикидывая, есть ли смысл что-то отрицать. — Я собирался тебе рассказать.
— Когда? После пятилетнего юбилея ваших отношений?
— Это сложно объяснить.
— Неужели? — я встала с кресла. — Мне кажется, всё предельно просто. Классический сюжет: мужчина за сорок пять заводит интрижку с молодой девицей, которая годится ему в...
— Это не интрижка, — перебил он, и что-то в его голосе заставило меня замолчать. — Я люблю её, Анна. Мы вместе уже больше года.
Тогда я впервые закричала. Потом плакала. Потом говорила долго и горько о предательстве, о нашем сыне, о двадцати годах вместе, о клятвах, которые ничего не стоят. Сергей слушал молча, опустив голову. Он выглядел виноватым, но не раскаивающимся.
— Я подам на развод, — сказал он наконец. — Ты ни в чём не виновата, Анна. Я обеспечу тебя всем необходимым.
Эта фраза добила меня окончательно. Словно он увольнял преданного сотрудника с хорошим выходным пособием.
Он ушёл той же ночью, забрав лишь самое необходимое. Следующие недели слились для меня в бесконечную серую полосу: звонки адвокатам, разговор с сыном, который, оказывается, уже знал об Инге, бессонные ночи и тупая боль где-то внутри.
— Тебе нужно выйти из дома, Аня, — сказала Лида, когда мы созвонились через месяц после ухода Сергея. Я пропустила две наши традиционные встречи, и она начала волноваться. — Давай встретимся в нашей кондитерской. Я угощаю.
Я согласилась скорее от бессилия, чем от желания куда-то идти. В тот декабрьский день шёл мелкий колючий снег. Я надела свое старое пальто, не потрудившись даже расчесаться как следует. Впервые за всю нашу дружбу я шла на встречу с Лидой, не чувствуя превосходства, а лишь бесконечную, выматывающую усталость.
Она уже ждала меня за нашим любимым столиком у окна. Перед ней стояли две чашки и огромный кусок торта.
— Выглядишь неважно, — сказала она вместо приветствия.
— Спасибо за комплимент, — я через силу улыбнулась, снимая пальто. — А ты как всегда на диете? — кивнула я на торт.
— Нет, с этим покончено, — она странно улыбнулась. — Я решила, что жизнь слишком коротка для диет. Рассказывай, как ты?
И я рассказала. Всё, что накопилось за эти недели. О предательстве, о боли, о страхе одиночества, о том, как я не знаю, что делать дальше.
— Мне сорок шесть, Лида. Кому я теперь нужна? С морщинами, с этой тяжестью внутри? — мой голос сорвался на шёпот. — Он променял меня на тридцатилетнюю девицу. Я видела её фото – она похожа на модель, вся такая... идеальная. А что теперь? Начинать всё сначала? С кем? Зачем?
Лида слушала, медленно поглаживая ручку своей чашки. В её глазах было что-то новое – не жалость, которую я ожидала увидеть, а какая-то непривычная, твёрдая решимость. Словно она наконец сбросила невидимую ношу, которую носила все эти годы.
— Знаешь, что я тебе скажу, Аня, — произнесла она наконец. — Ты всегда считала, что мне не повезло в жизни. Что я несчастна из-за лишнего веса и одиночества. Но это не так.
Я смутилась. Неужели моё снисходительное отношение было настолько очевидным?
— Я никогда...
— Нет, всё в порядке, — она подняла руку, останавливая мои оправдания. — Дело в том, что я действительно была несчастна когда-то. Не из-за веса – из-за любви. Из-за любви к женатому мужчине.
Что-то в её голосе заставило меня насторожиться.
— Мы познакомились на курсах повышения квалификации, — продолжала Лида. — Он был преподавателем. Умный, красивый, с потрясающим чувством юмора. И женатый – это я узнала почти сразу. Но когда он начал оказывать мне знаки внимания, я не устояла.
Она отпила глоток кофе, глядя куда-то мимо меня.
— Я никогда не была красавицей, Аня. В школе меня дразнили, в институте сторонились. А он смотрел на меня так, словно я особенная. Мы встречались почти два года. Украдкой, урывками. Он всё обещал, что оставит жену, что мы будем вместе...
— И что случилось? — спросила я, хотя уже догадывалась.
— Он не ушёл, конечно. Мужчины редко уходят. Обычно их выгоняют, как твоего Сергея.
Она произнесла имя моего мужа с какой-то странной интонацией, и у меня внутри всё похолодело.
— Лида, о ком ты говоришь?
Она посмотрела мне прямо в глаза.
— О Сергее, Аня. Я говорю о твоём муже. Мы встречались два года, с 2018 по 2020-й.
Кровь отхлынула от моего лица. Комната закружилась, а в ушах зазвенело так громко, что голоса посетителей превратились в далекий шум прибоя. Чашка в моих руках задрожала, расплескивая кофе на скатерть. Я сидела напротив женщины, которую знала пятнадцать лет, и не узнавала ее. Не узнавала себя. Не узнавала мир вокруг.
— Ты лжёшь, — выдохнула я, чувствуя, как немеют губы.
— Зачем мне лгать? — она пожала плечами с непривычной для нее решительностью. — Всё давно кончено. Я порвала с ним, когда поняла, что он никогда не оставит тебя. Он говорил те же слова, что говорят все женатые мужчины: что несчастлив в браке, что вы живёте как соседи, что ты его не понимаешь...
Каждое её слово било меня, как пощёчина. Я вспомнила 2019 год – действительно, Сергей часто задерживался, ссылаясь на какие-то курсы, на работу. А я радовалась, что у него всё хорошо, что его карьера идёт в гору. Вспомнила, как он начал отдаляться, а потом вдруг снова стал внимательным. Это было весной 2020-го...
— Почему ты мне рассказываешь это сейчас? — мой голос дрожал.
— Потому что ты должна знать, что дело не в тебе, Аня. Не в твоём возрасте или внешности. Дело в нём. Он такой человек – ему всегда мало. Он не успокоится на этой Инге. Через год или два появится кто-то ещё.
— Ты разрушила мою семью, — выдавила я, сжимая салфетку так сильно, что костяшки пальцев побелели.
— Нет, — покачала головой Лида. — Я разрушила иллюзию семьи. Семья, которую можно разрушить одной интрижкой, уже давно не семья.
— Но ты... ты же была моей подругой! — я почувствовала, как к горлу подступают слёзы, а внутри разрастается пустота бесконечного одиночества. — Все эти годы ты смотрела мне в глаза, слушала, как я рассказываю о нашей семье...
— А ты была моей единственной надеждой, что он меня выберет, — тихо ответила она. — Знаю, это ужасно. Я ненавидела себя за это. Каждая встреча с тобой была пыткой. Но я не могла перестать видеться с тобой – это был единственный способ остаться рядом с ним, хотя бы так, через разговоры о нём.
— Господи, — я закрыла лицо руками. — Это отвратительно.
— Да, — просто согласилась она. — Это было отвратительно. Я была отвратительна. Но знаешь, что я поняла за эти годы? Что жалости достойна не я. Жалости достоин он – человек, который не способен ценить то, что имеет.
Мы сидели молча несколько минут. Я пыталась уложить в голове всё, что узнала. Лида – моя добрая, неуклюжая, вечно одинокая подруга – была любовницей моего мужа. Она предала меня, но сейчас пыталась... что? Извиниться? Оправдаться?
— Я не жду, что ты простишь меня, — словно прочитав мои мысли, сказала Лида. — Я просто хотела, чтобы ты знала правду. Чтобы перестала винить себя. И ещё... — она замялась, — я хотела извиниться. Я знаю, что это ничего не меняет, но мне действительно жаль.
Я посмотрела на неё – на её полное лицо с маленькими глазами, на неуклюжую фигуру в бесформенном свитере, на руки с коротко остриженными ногтями. Она никогда не была красавицей. Но сейчас в ней было что-то такое... достоинство, которого я раньше не замечала.
— Почему ты так поправилась после 2020-го? — внезапно спросил я.
Она грустно улыбнулась.
— Еда была единственным утешением. Я ненавидела своё тело, так что какая разница – десять лишних килограммов или тридцать?
Я кивнула. Странно, но я понимала её. После ухода Сергея я тоже начала заедать горе – конфетами, печеньем, всем, что могло ненадолго заглушить пустоту внутри.
— Знаешь, я ведь тоже всегда тебе завидовала, — неожиданно призналась я.
— Мне? — она удивлённо подняла брови.
— Я жалела тебя, — продолжила я, — а ты жалела меня.
— Что?
— Твоей свободе. Тому, что ты не зависишь ни от кого. Не пытаешься соответствовать чьим-то ожиданиям. Не живешь в золотой клетке, где все для галочки и напоказ.
Мы снова замолчали. За окном кружился снег, люди спешили по своим делам, а мы – две женщины за сорок – сидели друг напротив друга, соединённые теперь не только пятнадцатью годами дружбы, но и общей болью, общим прошлым, о котором ни одна из нас не подозревала.
— Что ты будешь делать теперь? — спросила наконец Лида.
— Не знаю, — честно ответила я. — Разведусь, конечно. Буду учиться жить заново. А ты?
— Я записалась на психотерапию, — она слегка улыбнулась. — Мне кажется, пора разобраться, почему я всю жизнь выбирала не тех мужчин.
Мы допили кофе и вышли из кондитерской. На улице стемнело, фонари отбрасывали желтые круги на свежий снег. Я смотрела на Лиду и думала, что, возможно, она разрушила мою семью. Но, возможно, она разрушила лишь иллюзию счастливой семьи – ту иллюзию, которую я так старательно поддерживала все эти годы.
— Я не знаю, сможем ли мы когда-нибудь снова быть друзьями, — сказала я. — Но спасибо за правду.
Она кивнула и, помедлив мгновение, шагнула ко мне и крепко обняла. Я ощутила тепло её мягкого тела, запах её духов – тот же самый, что и пятнадцать лет назад.
— Ты справишься, Аня, — прошептала она. — Ты сильнее, чем думаешь.
Мы разошлись в разные стороны. Я шла домой и думала о том, что завтра позвоню сыну, запишусь к парикмахеру, начну разбирать кладовку – всё то, что откладывала последний месяц. Внутри была боль, но уже не такая острая. Скорее тихая, светлая грусть – по прошлому, которое никогда не было таким, каким я его себе представляла. И, может быть, крошечная надежда на будущее, которое я теперь буду строить сама, без иллюзий и самообмана.
В кармане завибрировал телефон. Сообщение от Сергея: «Нам нужно встретиться, обсудить детали развода».
Я посмотрела на экран и впервые за долгое время улыбнулась. «Хорошо, — написала я. — Давай встретимся. У меня тоже есть что тебе рассказать».